Под крылом Дракона (СИ) - Нурт Митра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Привет, — буркнул мне сидящий за первой партой одноклассник. Я ответила тем же, проходя на своё место и начав раскладывать на парте книги и тетради. Завидевшие меня одноклассницы ахнули, заметив мою косу, в которую утром Римма помогала заплести волосы, подняв пучок почти на затылок.
— Ритка! — сияя глазами, как светофорами, прямо с порога ко мне примчалась Маринка. Ещё больше её глаза расширились, когда она оглядела меня с ног до головы. Рот подруги с минуту открывался и закрывался как у выброшенной на берег рыбины. Ощупав мои руки чуть выше локтя, она смогла обрести дар речи. — Ритка, ты ли это? Тебя где носило весь конец недели?
— Где была, там меня уже нет, — пожала плечами я, выжав из себя что-то похожее на милую улыбку.
— Смоталась в Египет и обратно? — с ухмылкой поинтересовалась ещё одна одноклассница, Вика, обычно не слишком-то разделяющая радости от моего присутствия. — Или тонна тональника и парик?
— Нет, — просто вздохнула я, поджимая губы. — Всё самое что ни на есть натуральное.
— Да ладно? И всем этим ты нашего бедного Левина охмурила так, что он и в школу носа не кажет? — ехидно поинтересовалась девица, скрестив руки на груди. — Или ты его, не ответившего на твой пыл, уже кокнула где-то? Не для своего же парня ты такой марафет наводила?
Если бы мои уши могли складываться в трубочку, а мозг мгновенно разжижаться, то в тот момент произошли бы эти два знаменательных события. Во-первых, я сначала не поняла о ком идёт речь, и уже во-вторых ужаснулась связи, которая имелась в идее одноклассницы.
— Замечательная история, — ядовито заметила я, стараясь поддеть нахалку поглубже, но в то же время и не выдать своих истинных чувств. — Сама придумала или кто подсказал?
— Не выпендривайся, — скривила губы подпевала Вики, Аля. — Все и так знают, что это Левин тебя куда-то увёз. Антон, твой, я думаю, бывший парень, тебе может повторить то же самое.
— Почаще думай, а то горошина в голове совсем заскучала от безделья, — просюсюкала я, стянув губы в полосочку. — А теперь потряси головой, чтобы хоть немного пыль прогнать — вот если бы меня действительно увезли, то как же я бы вернулась вот просто так? Египет и обратно? Дорогуша, такой «загар», — я потрясла перед носом моднявок ладонями, — в солярии за день-два не нагулять. Про волосы я вообще не заикаюсь, и тем не менее они настоящие и мои, а не накладной муляж. Как же всё так получилось — ну, подумай разок ещё, ты же сможешь? Как надумаешь — расскажи. Плоский юмор не в моем вкусе, но ведь тебе нужен слушатель, который знает правду и хоть вдоволь поржёт над твоими догадками.
— Закрой рот, дура! — зашипела Вика, заступаясь за подругу.
— А что, глаза зарезало? Ты у мальчишек после физкультуры носки попроси для усиления эффекта, ибо если я действительно говорить начну, ты и вся твоя компашка превратится в стайку рыдающих Барби, — усмехнулась я, чувствуя, что вхожу в раж. — Так что ротик прикрой себе и своим цыпляткам, курочка ты наша общипанная, пока змея всё ещё сыта и спокойна.
— Змея ты или нет, а вот краситься тебе учиться и учиться, — скривилась ещё одна из свиты Вики.
— Красятся те, кого природа обделила.
Я достала из кармашка рюкзака чистый носовой платок и складное зеркальце, приметив, что за нашей перебранкой следят уже и мальчишки, и притихшая у входа в кабинет учительница. Уголком платка я тщательно потёрла уголок глаза, где остались полосы от Княжеского Рисунка, потерла бровь и щедро провела тканью по лбу, щекам и подбородку, после чего развернула платок и показала его нетронутую чистоту всей девичьей стайке.
— Я так понимаю, повторить слабо, не испортив час работы с малярно-штукатурными инструментами? Раз говорить не о чем, то почему бы Чингачгуку и его племени не сесть на коней и не ускакать в свои прерии?
Кто-то из мальчишек приглушенно заржал. Маринка поджала губы и отвела глаза, хотя, как мне казалось, она бы тоже с удовольствием просмеялась, но авторитет одноклассницы уронить ещё больше не хотела — заводить врагов не каждому по душе. Учительница, проходя к своему столу, тоже сдерживала улыбку. Вика с компанией зашевелилась — раздался звонок на урок, и им просто пришлось ретироваться.
Урок прошёл без сюрпризов, словно совсем ничего и не происходило никогда. В следующую же перемену меня перехватил в коридоре Антон, о существовании которого я, кажется, забыла сразу же после упоминания его имени Викой. Увидев моё преображение, парнишка долгое время не мог четко произнесли и слова — только мычал и удивленно пялился.
— Это правда ты, — прошептал он, отодвинув нас к стене. Не сводя с меня глаз, он нервно улыбался. — Маринка написала мне, что ты пришла в школу. Почему ты выключила телефон?
— Выключила? — наличие какой-либо техники несколько удивило меня — я прекрасно обходилась без неё рядом с Маэрором, и как-то не слишком-то переживала из-за отсутствия связи. Отсутствие её в школе в тот день оказалось первым шагом к установлению привычки. — Я оставила его дома, и, кажется, батарея у него села.
Услышав мой ответ, Антон удивленно поднял брови.
— Что? — усмехнулась я, неторопливо двинувшись к кабинету, где должен был проходить следующий урок.
— Я так рад, что ты снова здесь! Как… как ты смогла вернуться? Я спал всё время как на иголках! Когда ты исчезла, я облазил весь квартал вдоль и поперёк! Пытался достать адрес Левина, звонил в полицию…
— Мне жаль, что я создала тебе столько проблем, — покачав головой, я коротко изучила окружение на наличие лишних ушей. Марина догоняла нас, а Вика, думая, что её не замечают, грела уши совсем недалеко, прикрываясь стайкой каких-то младшеклассников. — Всё нормально.
— Нормально? Как после всего этого что-либо может быть нормальным? — глухо выдохнул Антон, не отставая от меня. — Я хочу знать, что произошло на самом деле! Где Михаил Сергеевич?
— Ты его больше не увидишь никогда, — проглатывая горечь, коротко отрезала я. — И никто его никогда больше не увидит.
— Он что… — глаза у парня стали испуганные, поэтому я торопливо стала уточнять в допустимых рамках.
— Живой и здоровый, но так далеко, что это и представить невозможно, — я вновь заторопилась на урок, игнорируя даже подругу — мне очень не хотелось, чтобы кто-либо заметил появляющиеся у меня на глазах слёзы.
Допрашивать что и как случилось моим близким друзьям быстро надоело, буквально через пару дней. Быт мало-помалу проникал в меня снова, но не заметить отчужденность, которая его теперь пронизывала, я не могла. Я изменилась, и не только внешне, приметив, как по-иному на меня начали посматривать даже учителя. Я стала внимательнее и усидчивее, изменилась моя манера речи и поведение, больше напоминая о Княгине, что блюла правила хорошего тона. Наблюдая сама за собой, я подмечала свой изменившийся почерк, ставший более округлым, и стиль одежды и прически. — Уже к четвергу я чувствовала себя в бешенстве от неуюта, если не носила длинного платья или юбки, скрашивая их вязаными безрукавками, а волосы не были заплетены хоть в мало-мальскую косу. Друзья остались, — мы всё так же гуляли компанией после занятий, шутили и много смеялись, но я среди сверстников надолго не задерживалась, спеша вернуться в квартиру сестры, чтобы под боком у неё посмотреть какую-нибудь глупую передачу по телевизору и снова завалиться спать.
Изменения тяготили из-за постоянных напоминаний, кем была та, что взрастила приобретенные мною привычки. Подъём физической и умственной активности сменился на упадок в тяжёлой тоске. Мысли мои сумел озвучить сам Антон, как-то заметив, что я стала намного тише и молчаливее, нежели совсем недавно.
Утро неизменно, раз за разом, начиналось с одного и того же — я просыпалась, чувствуя бетонную тяжесть какого-то неизвестного ужаса, и как мои губы шепчут заветное княжеское имя. Вскочив, как ошпаренная, я умывалась, на скорую руку завтракала, проверяла повязки, одевалась и уходила в школу. После перебранки с Викой почти все девчонки избавили меня от своего общества — что только радовало, однако, появилась новая небольшая загвоздка, ставшая настоящим бедствием первые дни, а потом скорее так, развлечением, заставляющим в больших количествах использовать салфетки. — Вскоре после моего красноречия на моем учебном месте стали появляться однотипные — со временем — проблески творчества каменного века. Пещерный человек, по крайней мере, отличался разнообразием и уникальным в своем роде искусством. Мой стул и парта же были скучны в этом плане. Нецензурщина стала обыденностью, да и «шл*ха» и «шал*ва», перестали быстро изумлять, как и мусор в рюкзаке или испачканная в раздевалке одежда. Что поражало, так это лёгкость, с которой художники сочинили истории обо мне и бывшем историке. Я бы не удивилась, что меня проклинают за спиной — весть, что я причастна к исчезновению красавчика-учителя, коснулась тех, кто хотя бы мало-мальски грезил о нём, так что косые взгляды девиц разной масти были оправданы. Благодаря «шпионажу» Марины я вскоре получила один из вариантов причины тихой ненависти окружающих — якобы мы с учителем уже давно встречались на стороне, а после того, как Антон нас «застукал», ему пришлось исчезнуть. Что же касается моих не слишком-то лестных оценок по предмету «моего любовника», так это всё нарочно делалось, чтобы никто и не подумал, что между нами что-то может быть. В общем, завистники и полоумные на выдумку не слишком-то тратили время и ресурсы мозга, у кого он только имелся.