Избранное в двух томах. Том первый - Тахави Ахтанов

К а ю п - х а н:

Ты потрудись во что бы то ни стало,

И власть в моей окажется руке...

Мудрец из жуза Среднего — Казбек

Не прибыл родичам своим на горе,

А без него найдется ль человек,

Чтоб победить тебя в словесном споре?

Уходят. Появляются х а н  С е м е к е  и  б и й  М ы р т ы к.

Б и й  М ы р т ы к:

Коль о сардаре говорить по чести,

Чем вы, достойней нету никого.

Каюп, Абулхаир — да оба вместе

Не стоят вас они и одного.

Жуз Старший — мал, свой вес былой утратил,

К тому ж всегда он с Младшим на ножах.

Что Средний жуз возглавить должен рати,

Не станет спорить даже сам аллах.

Х а н  С е м е к е (не слушая):

Сюда не прибыл бий Казбек, как знать,

Что это значит? Разгадай попробуй —

Иль он себя не хочет унижать,

Как все другие, распрею и злобой?

Коль нету сокола, и сыч сойдет,

А нету бегуна, сойдет калека.

(обращаясь к Мыртыку):

Казбека нет, тебя пущу в полет.

Но ты, Мыртык, достоин будь Казбека.

Б и й  М ы р т ы к:

«Казбек, Казбек»,— заладили вы, право.

Уменьем слово говорить лукаво

Создатель и меня не обделил.

Я понапрасну не хочу хвалиться,

Деяньями не стану я гордиться.

А вот язык меня не подводил.

Казбек не прибыл, велико ли горе!

Я захочу — такое отколю,

Три жуза друг на друга натравлю

И все на двести лет погрязнут в споре.

Х а н  С е м е к е:

Ты слушай речи, уши навострив,

И если кто-нибудь из говорящих

Собьется, что-то не договорив,

Вставь слово, чтоб рассорить всех сидящих.

Кинь незаметно хворосту в костер,

Немного надо им, к вражде готовым.

А после я вступлю, прерву их спор

И всех ошеломлю спокойным словом.

И вновь ты их поддень, начнется драка,

Перегрызутся все между собой.

Но не переусердствуй сам, однако,

Не то для нас все выльется бедой.

Ханские покои. Х а н  А б у л х а и р, Б а т и м а - х а н у м, Б а р а к, С а у р а н встречают гостей. В окружении свиты появляются К а ю п - х а н, б и й  Т у л е, х а н  С е м е к е, б и й  М ы р т ы к.

Б а т и м а - х а н у м:

Почтение вам всем, владыки мира,

Потомкам славного Чингиз-батыра.

На полдороге каждого из вас

Нам встретить надлежало бы всем вместе,

Но время столь тревожное сейчас,

Что не могли мы вам воздать по чести.

Б и й  Т у л е:

Не до обычаев теперь, когда,

Как туча, надвигается беда.

Да ниспошлет аллах нам всем прощенье.

Б а т и м а - х а н у м:

Кому должна я оказать почтенье?

Садитесь вы сюда, Туле-ата.

(Указывает на почетное место.)

Надеюсь, что не очень провинилась,

Не к знатности я проявила милость,

А к седине...

Б и й  Т у л е проходит и садится на почетное место.

С у л т а н  Б а р а к (негромко):

Ханум не так проста,

Весьма хитро она распорядилась,

С у л т а н  С а у р а н:

Ах, Батима-ханум, моя сестра,

Как хорошо и умно ты сказала.

С у л т а н  Б а р а к:

Да, благо, если женщина мудра,

Абулхаиру повезло немало.

Б а т и м а - х а н у м:

Хочу, достопочтенные друзья,

Когда нам петлю враг стянул на горле,

Чтоб вы — казахских жузов сыновья,

Объятия друг другу распростерли.

Итак, теперь начните, в добрый час,

Пусть завершит почтенное собранье

Воителя достойного избранье

С согласья всех и каждого из вас.

Преклонив колено, учтиво поклонившись, Б а т и м а - х а н у м выходит. Ханы и бии усаживаются поудобней, выжидают, кто заговорит первым. Возникает неловкая пауза.

Б и й  Т у л е:

Да будет пусть хозяину угодно

Начать законам всем не вопреки,

Потом и мы почешем языки

В порядке старшинства поочередно.

Х а н  А б у л х а и р:

Настала ныне тяжкая пора,

Раздоры наши этому причина.

Был между нами мир еще вчера,

И спаяны мы были воедино.

Пока, казахи, жили мы в ладу,

На нас враги с опаскою глядели,

А ныне расхрабрились, осмелели,

Увидев нашу распрю и вражду.

Сегодня нет того, что раньше было,

Нарушен мир в степях родной земли.

Одолевают нас враги не силой,

Мы сами им раздором помогли.

Забудем же кто мал, а кто велик,

А вспомним, что одна у нас надежда,

У нас пусть будет общим воротник,

Коль скоро общая у нас одежда.

Кто виноват, не будем мы судить,

И ныне, в час, когда бушуют войны,

Трех жузов рати надо подчинить

Кому-то одному, кто всех достойней.

Мы все решить попробуем сейчас.

Х а н  С е м е к е:

Сейчас принять разумное решенье

Враг и опасность заставляют нас.

Ты, Каюп-хан, скажи свое сужденье.

К а ю п - х а н:

Сардаром быть кому-то одному,

Рассудим же по сердцу и уму.

Х а н  С е м е к е:

Ты, Каюп-хан, достойней всех, быть может,

Но пусть получит звание «сардар»,

Кто принял первым вражеский удар.

А принял я, хоть я тебя моложе.

Я против истины не погрешу:

Всем станет ясно, коль рассудят здраво,

Я начал битву, я и завершу.

И кто из вас мое оспорит право?

Совет наш будет прав, когда решит:

Кто принял бой, пусть тот и завершит.

С у л т а н  С а у р а н:

Единокровные, чтоб спор напрасный

Нам не вести, напомнить я решусь:

Что у казахов, в их семье согласной,

Есть младший брат, и это — Младший жуз.

А если так, их славный представитель

Пусть будет ныне главный наш воитель.

И чтоб меж нами был покой и мир,

Тот, я считаю, должен быть сардаром,

Кто войском наделен и ратным даром.

Сказать короче — хан Абулхаир.

Б и й  М ы р т ы к:

Что так ты скажешь, не было сомненья.

Я знал: не вместе примем мы решенье,

Тем самым возродив былой союз.

Предвидел я: захочет непременно

Подмять всех прочих под свое колено

Махающий дубиной Младший жуз.

Б и й  Т у л е:

Эй, коротыш, всегда с тобою горе,

Словно верблюд чесоточный, ты рад

Чесать бока о каждый кол в заборе.

Здесь люди об единстве говорят,

А ты встреваешь, чтобы всех рассорить.

Б и й  М ы р т ы к:

Не дело, бий Туле, ты говоришь.

Ты, может быть, всех старше, но не выше.

Зачем меня назвал ты «коротыш»?

Что делать, если ростом я не вышел?

Зато мне бог проворный дал язык,

Витийское искусство — дар немалый.

И ты, почтенный бий, как ни велик,

Не переговоришь меня, пожалуй.

Б и й  Т у л е:

Тягаться с горлодером — труд тяжел.

И в самом деле, зря слова я трачу.

Хан Семеке — виновник наших зол,

Сокрыл он бий Казбека и привел

На скачку к нам не скакуна, а клячу,

Б и й  М ы р т ы к: (хану Семеке):

Как терпишь ты, властитель благородный,

То, что болтает старец низкородный,

Который памятью к тому же плох?

Х а н  С е м е к е (гневно):

Заткни свой рот, несчастный пустобрех!

Х а н  А б у л х а и р:

В словесном споре, братья, вы свободны,

Здесь можем говорить мы что угодно,

Но все должны единство мы явить.

Все прочее ничтожно и бесплодно,

Я за единство сам готов платить.

Не в том, чтоб властвовать, моя забота,

И во главе всех ратей боевых

Вы не меня поставьте, а кого-то

Достойнее меня и остальных.

С у л т а н  С а у р а н (растерянно):

Зачем он прочь уводит разговор,

Иль власть для хана ничего не значит?

С у л т а н  Б а р а к:

Не горячись, Абулхаир хитер,

Видать, замыслил что-то, не иначе.

К а ю п - х а н:

Ты мудр, Абулхаир, я и не ждал

От мудреца решения иного.

Немудрым, нам пример ты показал.

Хан Семеке, теперь скажи нам слово.

Х а н  С е м е к е:

Ну что ж, скажу, коль снова мой черед.

Скажу, что ныне, в пору лихолетья,

Проклятый враг, джунгарец и ойрот.

Мне первому ударил в спину плетью.

Я знаю, всякий пострадавший мстит.

Мы пострадали все и даже очень,

Но все-таки ущерба и обид

Стерпел я более всех братьев прочих.

Мне больше всех случилось пострадать.

Мой край обильней прочих принял горе.

Кто может право у меня оспорить

Возглавить жузов доблестную рать?

К а ю п - х а н:

Я в споре обскачу тебя едва ли,

Хан Семеке. Не отыскать мне слов,

Но не мои ль владения стонали

И стонут под копытами врагов?

Хоть я, быть может, не искусен в речи,

Я первым бился, сколько было сил,

И хоть с земель исконных отступил,