Безымянный Бог - Елена Малиновская

– Эвелина, – жалобно выдохнул Далион. – Остановись, прошу. Я не могу тебя убить.

Бесполезный меч выпал из ослабевших пальцев гончей. Зверь удивленно моргнул и растерянно облизнулся длинным влажным языком. Потом лег на брюхо, осторожно подполз к мужчине и игриво ткнулся головой в ноги. Правда, не рассчитал силы, из-за чего Далион с размаху уселся на пол. Но перекидыш тут же покаянно заскулил, будто прося прощения, и шершаво лизнул его руку.

– Хорошая моя, – улыбнулся Далион, с трудом заставляя себя потрепать животное по загривку. Зверь довольно растянулся и едва ли не мурлыкнул от удовольствия. Правда, почти сразу же вскочил на ноги и нетерпеливо встряхнулся, показывая, что пора идти. Глаза перекидыша горели во тьме комнаты голодным зеленым пламенем, пока мужчина проверял, все ли на месте. Два меча: один – для себя, другой – Эвелине, немного еды в заплечном мешке, там же – запасная одежда для девушки. Ведь на рассвете она вновь превратится в человека.

Животное вдруг недовольно сощурилось, словно в первый раз заметив оковы на запястьях гончей. Рыкнуло, требуя чего-то. Далион, недоумевая, чего хочет зверь, протянул перед собой руки. И буквально остолбенел от неожиданности, даже не успев испугаться, когда совсем рядом с лицом пронеслась когтистая лапа, которая без малейшего усилия разорвала цепь.

– Спасибо, – сглотнув застрявший в горле комок, неразборчиво пробормотал мужчина. Перекидыш усато усмехнулся и осторожно отстранил человека в сторону. Сосредоточился, примериваясь к прыжку перед дверью, и без малейших усилий вышиб ее, черной молнией метнувшись во тьму коридора. Там сразу же послышался приглушенный всхлип ужаса, звуки борьбы и… Далион почувствовал, как бегут по спине мурашки страха и отвращения, когда он отчетливо услышал довольное чавканье.

– Эвелина! – Голос от переживаний отказывался служить ему. – Не надо!

В комнату удивленно заглянул перекидыш. Фыркнул, предлагая мужчине поторопиться, и нарочито оскалил белоснежные клыки, показывая, что его пасть чиста. Далион с облегчением выдохнул и поспешил в коридор, где неподвижно лежал один из охранников. Беглый осмотр показал, что тот жив – просто потерял сознание от страха. Мужчина усмехнулся и ловко связал невольному тюремщику руки, а также крепко-накрепко заткнул ему рот, когда у него за спиной вновь послышалось уже знакомое чавканье. Далион резко обернулся, внутренне приготовившись лицезреть сцену кровавой расправы над каким-нибудь несчастным свидетелем. Но тем большим было его удивление, когда он увидел перекидыша, засунувшего морду в тарелку с остывшим ужином, который не доел охранник. Зверь, почувствовав взгляд гончей, поднял голову и слизнул с усов остатки каши.

– Молодец, – ободряюще улыбнулся ему Далион. – Но нам пора. Ты помнишь? Бежать.

Перекидыш кивнул и, не удержавшись, еще раз лизнул тарелку. Потом в один шаг подскочил к мужчине и прилег, предлагая тому залезть на спину. Далион с опаской покосился на когти, которые оставили на каменном полу длинные глубокие царапины, потом перевел взгляд на здоровые клыки, влажно поблескивающие во мраке. И смело уселся между двумя роговыми пластинами, словно в седло. Надо сказать, это место оказалось на удивление удобным для езды. Перекидыш вопросительно рыкнул, словно спрашивая, все ли в порядке.

– Я готов! – Мужчина похлопал зверя, показывая, что можно двигаться дальше. Тот легко поднялся на ноги, словно не чувствуя на себе тяжести чужого тела, и беззвучно метнулся на улицу.

Во дворе было тихо и темно. Только снег чуть слышно похрустывал под лапами перекидыша, когда он осторожно пробирался меж спящих домов. Далион облегченно вздохнул. Кажется, все проходит лучше, чем на то можно было бы надеяться. Вполне вероятно, их не хватятся до рассвета, и это, в свою очередь, даст им приличную фору. Если бы еще быть уверенным, что преследователи будут лишены возможностей для погони… Беглецам, даже несмотря на выигранное преимущество во времени, не сравниться в скорости с лошадьми. Их быстро догонят и вернут обратно. Если только…

Словно уловив эту встревоженную мысль, перекидыш повернул к приземистому домику на окраине поселка. Втянул в себя свежий морозный воздух, будто убеждаясь в правильности выбранного направления, и неторопливо потрусил к конюшне.

– Что ты задумала? – прошипел Далион, когда зверь остановился около стен дома и передернул шкурой, предлагая мужчине спуститься. Перекидыш издал низкое горловое ворчание и едва ли не встал на задние лапы, скидывая с себя гончую.

– Можно было бы и поаккуратнее, – недовольно заметил тот, поднимаясь со снега и потирая ушибленный после падения локоть. Зверь фыркнул и раздраженно повел ушами, прислушиваясь к тому, что творилось за плотно закрытой дверью. Потом без усилий вышиб дверь и скрылся во мраке помещения, откуда сразу же послышались испуганное ржание лошадей.

– Слишком громко. – Далион аж застонал от огорчения. – Нас же обнаружат!

Поздно. В окне ближайшего дома мелькнул отблеск свечи. Кто-то, удивленный странной реакцией лошадей, которые уже бились в нешуточной истерике, видимо, решил убедиться, что все в порядке.

Мужчина подкрался к крыльцу, сжимая в потной от волнения ладони рукоять меча и готовясь перехватить любопытствующего. Тем большим было его замешательство, когда на порог вышла маленькая девочка – лет семи-восьми, закутанная в шерстяную шаль.

– Ой! – без малейшего испуга и с легким любопытством произнесла она, глядя снизу вверх на незнакомого человека с оружием на изготовку.

Далион растерянно опустил клинок и приложил палец к губам, пытаясь безмолвно сказать ребенку, что не стоит поднимать шума.

Девочка заговорщицки подмигнула, словно показывая, что все поняла. И вдруг, без малейшего предупреждения, издала звонкий пронзительный визг, от которого даже стекла в домах зазвенели.

– На помощь! – захлебываясь, верещала она. – Помогите! Убивают!

– Да я ж тебя даже пальцем не тронул! – горестно выдохнул мужчина, ощущая всей кожей, как просыпается поселок.

Из конюшни со всей возможной скоростью выбегали лошади. Видимо, перекидыш наконец-то справился со своей задачей и распахнул стойла. Первые скакуны, не удержавшись на обледеневшем насте, кубарем полетели на землю, ломая ноги и калечась. Мужчина печально хмыкнул при виде этого. Ему было жалко великолепных животных, так глупо погибающих сейчас на его глазах. Но помочь им не представлялось возможным. Рядом продолжала захлебываться в вопле девочка, и ее крики уже возымели первые результаты. В доме послышались невнятные восклицания и шум. Вот-вот на крыльцо должны были выскочить родители ребенка. В соседних домах тоже загорелся свет и слышались звуки торопливых сборов.