Османская империя. Шесть веков истории - Оливье Буке
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Карта 8. Новая Турция в 1923 году
Время национализма
Турецкий национализм появился позже большинства аналогичных европейских течений. Он современен арабскому, албанскому и курдскому национализму или немного отстает от них. Национализм имел общие черты с несколькими политическими движениями, в зависимости от того, насколько радикально или амбивалентно они относились к будущему своей принадлежности к Османской империи: Призренская лига, действовавшая в Албании в 1878–1881 годах, основывалась на принципе, что суверенитет Османской империи продлится недолго и что албанцы должны взять свою судьбу в собственные руки; двуязычная газета Kur-distan, изданная в Каире курдскими эмигрантами в 1898 году, напротив, заявила о своей принадлежности к «вечному Османскому государству» перед лицом угроз со стороны России и Ирана[359]. Арабские протонационалистические движения колебались между защитой превосходства арабской культуры и поддержкой османского правления, а также между отвержением европейского империализма и принятием вестернизации. Другие возникшие в последующие десятилетия движения либо поддерживали их, либо противостояли им: развившийся вокруг Мухаммеда Абдуха (ум. 1905) мусульманский реформизм стремился примирить ислам и современность. Согласно идеям Абдуха и его последователей, ислам должен двигаться в сторону конституционализма, отвергая национализм. Такие идеологи, как Зия Гёкалп (ум. 1924), пытались примирить турецкость, ислам и светскость. В реальности, однако, они склонялись к национализму, который ставил защиту турецкой расы в центр своего мышления и порывал с османской моделью интеграции.
Организованное в пронумерованные ячейки по образцу итальянских тайных обществ, движение младотурок находилось под влиянием французского и немецкого радикального национализма и было частью революционных движений на Кавказе и Ближнем Востоке. Ахмед Рыза (ум. 1930) периодически возглавлял движение с 1895 по 1908 год, дав ему название «Единение и прогресс» (ittihat ve terakki). Проникнутая позитивистской философией и питаемая «вульгарным материализмом», партия занимала почти все пространство прогрессивных идеологий, в то время как Османская социалистическая партия (1910) и Социалистическая партия рабочих и фермеров (1919) обращались к ограниченной аудитории, оторванной от реалий страны. Более влиятельными были армянская партия «Гнчак» («Колокол»), основанная в 1887 году, и Социалистическая рабочая федерация, объединившая македонские группировки в Салониках в 1909 году.
Юнионистский национализм оформился как разделенная, территориально разветвленная и сильно военизированная политическая партия. Ее интеллектуальные основы были ограничены. Социальная программа имела консервативный характер и противостояла широкому народному представительству. Идеология сосредотачивалась на сохранении империи и воспроизводила османизм при Абдул-Хамиде II, который объединял все этнические, религиозные и национальные компоненты. При этом она весьма осторожно подвергала цензуре прессу, ценный инструмент пропаганды. Во времена конституционной монархии турецкий национализм был отмечен радикализацией политических разногласий. Партия «Единение и прогресс» организовывала военные операции под руководством ополченцев. Прославление «нации в оружии» подпитывало насилие в отношении гражданского населения во время Первой мировой войны и вдохновляло его на мобилизацию борцов за независимость против иностранной оккупации в 1919–1922 годах. Оно же заложило идеологическую основу для установленного в 1923 году кемалистского режима.
Эпилог. После османов
Конец Османской империи
Эта империя исчезла всего столетие назад. Зачастую представляется, что ее конец наступил в ходе последовательных попыток решить «восточный вопрос». Так это объясняли историки XX века, желая осветить возникновение Турецкой Республики, пока не стали рассматривать ее как место столкновения империй в контексте Первой мировой войны. Долгое время в дискуссиях противостояли друг другу те, кто считал, что султанат пал под тяжестью системных проблем; те, кто был уверен, что он не выстоял в непрерывных военных поражениях, и те, кто напоминал об опасностях телеологического подхода. Не будем усложнять: подобно тому, как Сократа убили не только Афины, но и яд болиголова, над Османской империей взяли верх не только западные державы, традиция или ислам. Империя погибла не из-за политического провала, неосуществимой реформы или незаконченной модернизации – она пала 1 ноября 1922 года, когда Великое национальное собрание Турции провозгласило конец султаната.
Тем не менее консенсус был достигнут: имперское политическое общество не нашло бы средств решить возрастающие противоречия, особенно заметные при отправлении правосудия или функционирования полиции [1]. Один историк предложил следующую трактовку: «Идеал общей османской идентичности вступил в конфликт с нарастающей автономией религиозных общин внутри империи и бюрократической централизацией с политической раздробленностью. Идеал соучастия противоречил принципу реформ сверху; дух консерватизма, который добился обнародования Маджаллы, противоречил прогрессивной тенденции на подражание французскому уголовному законодательству. Новые гражданские суды едва ли сосуществовали с традиционными исламскими судами – точно так же, как современные университеты – со старыми медресе или академии наук – с прошлыми собраниями улемов» [2]. Эти противоречия можно перечислять сколь угодно долго: господство централизованной бюрократии против работы в рамках провинций и конституционализма; якобинский национализм против панисламистской политики; фискальное налогообложение против свободы торговли и т. д. Эти многочисленные противоречащие друг другу силы привели к поляризации общества, которая частично нивелировалась во время Войны за независимость (1919–1922) и после создания республики.
Будучи преемником империи, кемалистское государство противостояло ей. Вместо монархии была основана республика, учреждено гражданское законодательство вместо шариата, провозглашен принцип национализма вместо османизма, вместо османского подданного появился турецкий гражданин, и введена должность президента – вместо фигуры султана. Республика заменила арабскую вязь латиницей. Она же приняла принцип секуляризма не столько для того, чтобы соответствовать идеям, которые извлекла из Французской революции, сколько ради господства турок над греками, евреями, армянами, бывшими «защищенными неверующими», которые стали гражданами «второго сорта», а также над курдами и алевитами. С этого времени последние под эгидой обеспечения безопасности подвергались регулярному политическому насилию со стороны Анкары. Официальное закрепление секуляризма не столько завершило процесс разделения государства и духовенства, сколько взяло религиозные институты под государственный контроль. Кемалистский опыт задал путь развития, который формально отличался от прошлого опыта империи, но по сути наследовал практику ее государственных реформ. Например, эта модель интегрировала сыновей пашей в структуру управления и дипломатию, другим представителям элиты предлагала разные программы переподготовки в сфере науки и искусства.
Забытая империя
Государства на Балканах и Ближнем Востоке даже больше, чем Турецкая Республика, порвали с имперским прошлым, которое было низведено до мрачной эпохи «османского ига». Переданная в народных рассказах и школьных учебниках, эта темная легенда приравняла Новое время к длительному периоду упадка. Согласно ей, турецкое господство привело к всеобщему культурному отставанию и изоляции Балкан от прогрессивного христианского Запада в периоды Возрождения и Просвещения. По одной точке зрения, у которой до
