Ночная прогулка - Боб Шоу

– Сегодня утром он будет на месте. Подготовьте к его прибытию кабинет, хорошо?

– Да, мистер Босуэл.

Мюриел прошла в свою конторку, повесила на крючок пальто и принялась за уборку соседнего кабинета. Полиция пробыла там полдня, и, хотя они и попытались по возможности разложить все по местам перед уходом, в комнате все равно чувствовался беспорядок. Особенно в ящике стола, где у мистера Хачмена лежали всякие мелочи: бумажки, скрепки, огрызки карандашей. Мюриел выдвинула ящик до конца и высыпала содержимое в корзинку для бумаг. Несколько карандашей, скрепок и зеленый ластик не попали в корзину и раскатились по полу. Мюриел старательно все подобрала и уже собиралась выбросить, но тут ее внимание привлекла чернильная надпись на боку ластика: «Чаннинг-уэй, 31, Хастингс».

Мюриел отнесла ластик на свой стол и села, разглядывая его в сомнениях. Следователь, расспрашивавший ее, постоянно возвращался к одному и тому же вопросу. Есть ли у мистера Хачмена еще какой-нибудь адрес, кроме дома в Кримчерче? Была ли у него записная книжка? Не видела ли она какого-нибудь адреса, записанного на клочке бумаги?

Они заставили ее пообещать, что она позвонит, если вспомнит что-нибудь хотя бы отдаленно похожее. И теперь она нашла то, что они пропустили, несмотря на тщательные поиски. Что это за адрес? Мюриел крепко сжала ластик, впившись ногтями в податливую поверхность. Может быть, именно там мистер Хачмен и скрывается с этой... которая исчезла...

Она сняла трубку, потом положила ее на место. Если она позвонит в полицию, вся эта кутерьма со следователями начнется снова. А ее так называемые подруги, уже достаточно повеселились на ее счет. Даже соседи поглядывают на нее странно. Просто чудо, что до сих пор никто из них не воспользовался возможностью расстроить своими сплетнями ее мать. Но, с другой стороны, с какой стати ей покрывать этого Хачмена? Может, он даже сейчас там прячется.

Мюриел все еще пыталась прийти к какому-то решению, когда шорох в соседнем закутке оповестил ее о прибытии мистера Спейна, как всегда, с опозданием. Она встала и, от волнения несколько раз оправив на себе кофточку, отнесла ластик к нему в кабинет.

Каждый раз, когда Дон Спейн встречался с кем-нибудь случайно, он запоминал день, место и время встречи. Он делал это совершенно автоматически, без сознательного усилия, просто по той причине, что он Дон Спейн. Информация занимала свое место где-то в картотеке его памяти и никогда не забывалась, потому что порой долька информации, неинтересная сама по себе, вдруг становилась очень важной в сочетании с другой такой же мелочью, приобретенной, может быть, годом раньше или позже. Спейн редко пытался извлечь какую-то выгоду из этих своих знаний или как-то ими воспользоваться. Он просто делал то, что делал, не получая от этого никакого удовлетворения, кроме тайной радости, когда, например, во время вечерней поездки на машине вдруг узнавал на дороге какого-нибудь знакомого и мог с уверенностью сказать, куда он направляется, зачем и к кому. Спейну представлялось в таких случаях, что часть его сознания как бы отделяется от него и путешествует вместе с тем самым знакомым.

И таким образом, ни разу до сих пор не заговорив с Викки Хачмен, он был почти уверен, что встретит ее в среду около десяти утра на главной улице Кримчерча. В конце квартала размещался салон красоты, который она посещала каждую неделю, и, по мнению Спейна, миссис Хачмен не принадлежала к числу женщин, что позволяют таким мелочам, как пропавший муж и разрушенная семья, нарушить законный порядок. Спейн взглянул на часы, раздумывая, сколько времени он может себе позволить ждать, если она не появится вовремя. Старший экономист Максвелл в последнее время уже несколько раз намекал ему насчет неудобств, вызываемых его второй работой. Конечно, свести счеты с Хачменом дело важное, но не настолько, чтобы терять из-за этого деньги, а именно это может случиться, если его прижмут и заставят бросить вторую работу.

Увидев приближающуюся Викки Хачмен, Спейн откашлялся и, когда настал нужный момент, вышел из подъезда, где он ждал, и «натолкнулся» на нее.

– Извините, – произнес он. – О, миссис Хачмен?

– Да. – Она оглядела его с плохо скрытым неодобрением, манерой напомнив своего мужа, что еще больше укрепило решимость Спейна. – Боюсь, я не...

– Доналд Спейн. – Он снова откашлялся. – Я друг Лукаса.

Мы вместе работаем...

– Да? – Миссис Хачмен это, похоже, не заинтересовало.

– Да, – повторил Спейн, подумав про себя: «она такая же, как

Хач. Тоже общается с простыми людьми, только когда думает, что никто не смотрит в ее сторону». – Я хотел сказать, что мы очень сожалеем о его неприятностях. Должно же быть какое-то простое объяснение...

– Благодарю вас. И прошу меня извинить, мистер Спейн, но я спешу. – Она двинулась в сторону. Ее светлые волосы в размытом свете дня казались гладкими, словно лед.

Пришло время нанести удар.

– Полиция его еще не нашла. По-моему, вы правильно сделали, что не сказали им про ваш летний коттедж. Возможно...

– Коттедж? – Ее брови изогнулись в удивлении. – У нас нет никакого коттеджа.

– В Хастингсе. Номер 31 по Чаннинг-уэй, кажется. Я запомнил адрес, потому что Хач советовался со мной по поводу аренды.

– Чаннинг-уэй? – произнесла она слабым голосом. – У нас нет там никакого коттеджа.

– Но... – Спейн улыбнулся. – Конечно. Я уже и так много сказал. Не беспокойтесь, миссис Хачмен, я не говорил об этом полиции, когда меня расспрашивали, и никому не скажу. Мы все слишком хорошо относимся к Лукасу, чтобы...

Он замолчал, когда миссис Хачмен торопливо скрылась в толпе, и все его существо наполнилось приятным, теплым чувством, словно он только что написал поэму.

«Ничего не изменилось, – уверяла себя Викки Хачмен, откинувшись в большом кресле у косметички. – Надо бы принять нортриптилин. Доктор Свонсон говорит, что нортриптилин поможет, если только принимать его какое-то время... Прошлое осталось в прошлом...» Она устало закрыла глаза, стараясь выкинуть из головы печальные мысли.

Глава 14

Битон родился в городке Орадя, что неподалеку от северо-западной границы Румынии. Отец его работал в гончарне. Первые тридцать два года своей жизни Битон носил другое имя – Владимир Хайкин, но уже давно он был известен окружающим как Клайв Битон, и его собственное имя казалось теперь чужим даже ему самому. Во время службы в армии он неплохо себя зарекомендовал и проявил определенные качества, которые привлекли к нему внимание некоей не очень афишируемой организации, известной узкому кругу лиц под аббревиатурой ЛКВ. Вскоре последовало предложение перейти на работу туда, довольно заманчивое предложение. Хайкин согласился, оставив военную службу в звании капитана, и исчез из нормальной жизни на время переподготовки. Однако спустя какое-то время новая карьера перестала казаться ему такой уж романтичной и увлекательной – приходилось проводить довольно много времени, просто наблюдая за иностранными туристами и приезжающими западными бизнесменами. Работа уже основательно надоела Хайкину, но тут открылась дверь в новую – нет, не карьеру – в новую жизнь.