Кремлевский опекун - Александр Смоленский

– Управлять будет попечительский совет, – немного подумав, ответил Тьерри. – Возможно, все-таки во главе со мной. Пока они не вырастут и на чтото решатся... – Пьер кивнул в сторону молодых людей, нежно о чем-то воркующих под аккомпанемент беспечного лепета Оксанки. – И знаете, что я сделаю в первую очередь? Догадайтесь! Хотите пари, что не угадаете? – продолжил француз.

– Почему только я должен идти на пари? Пусть все участвуют. Так даже будет интереснее.

– Принимается. Господа, идите сюда на минуточку. – Тьерри позвал мужчин.

Он коротко изложил суть пари.

– Наверное, захотите пожертвовать средства детским домам, где воспитывались дети. Не такое уж плохое воспитание получили, – недолго думая, первым откликнулся Багрянский.

– Близко, – улыбнулся спорщик с французской стороны.

– А мне представляется, что вы создадите Фонд имени графа Орлова, которым отмечались бы все благие дела в России. Представляете, сколько хороших людей можно осчастливить?!

– Тоже близко.

– Мне что-то ничего не приходит на ум, – признался Мацкевич. – Можно, я потом как-то погадаю или даже придумаю?

– Ваша очередь, Александр, – засвидетельствовал Тьерри.

– Подождите секундочку. – Похоже, Духон тоже не знал, что сказать. Потом вдруг оживился от осенившей его мысли. – А как вы посмотрите на то, Пьер, если обладателю наследства или его управляющему расстаться с военным бизнесом? Так будет гораздо спокойнее в будущем Димке, Насте, их детишкам. Кстати, кто там у них на очереди? – Духон посмотрел на Настю.

– УЗИ показало мальчика. Ребята уже решили назвать его Андреем, в честь прадедушки, – ответил Пьер. – Неужели Настя наконец по-настоящему ощутит радость материнства? Сколько мук! И все из-за этих проклятых денег.

– Дело не в деньгах, дело в принципе, – задумчиво сказал Багрянский. – Наше многострадальное общество и его государственные институты должны когда-нибудь наконец понять, что никому не дозволено безнаказанно посягать на частную жизнь людей. Простите, господа, что выражаюсь столь высокопарно.

– Прощаем. Но вы что, всерьез верите, что это возможно? – спросил Пьер.

– Нашли время открывать дискуссию. Уже целоваться пора, – отрезвил обоих Александр. – Вы, Пьер, пока так и не сообщили нам, кто из нас выиграл. Кто угадал ваши планы?

– Вы что, всерьез поверили мне? – от души засмеялся Пьер. – Не догадались, что таким способом я просто выведал ваши виды на наследство. И теперь клятвенно обещаю выполнить их. Полагаю, наследному графу Дмитрию Орлову будет приятно дать мне такое поручение. Правда, Дмитрий?

Молодой человек понял, что обращаются к нему, но совершенно не понял, по какому поводу.

– Извините, месье Тьерри, не расслышал.

– Ничего страшного, мой мальчик. Поговорим об этом позже, – успокоил его француз.

Все разом замолчали, понимая, что пришло время прощаться. Наконец после сдержанных мужских объятий Дима забрал у Насти крохотную Оксану, а Тьерри взял молодую маму под руку и подвел ее к стойке регистрации.

– Что же вы, товарищи, с маленьким ребенком и выстояли такую очередь? Вы же последние, – чуть ли не застыдила их аэропортовская служащая, принимая билеты из рук Тьерри.

– Вы бы раньше думали, что у них маленький ребенок, а сейчас все добренькие, – возбужденно съязвил Багрянский, мгновенно возникший перед стойкой.

– Вы о чем, гражданин? – не поняла служащая.

– О чем, о чем?.. А то не понимаете? Как самих касается, то все сразу вспоминают...

– Слушай, Лёвушка, отстань, пожалуйста, от работника авиации. Не ей все это надо говорить. – Духон потянул Багрянского за загипсованную руку.

Обиженный Лев резко повернулся и пошел к выходу. Пора было возвращаться в клинику, откуда он сбежал утром. Вслед за ним потянулись остальные борцы за справедливость. Каждый был погружен в собственные мысли.

Перед тем как выйти из аэропорта, Лев еще раз, скорее по инерции, чем по внутреннему толчку, обернулся. Какой-то мучительно знакомый мужчина бежал, расталкивая толпу, туда, где несколько минут назад скрылись пассажиры парижского рейса. Что-то в его облике насторожило Багрянского. Надо же быть таким мнительным! Все-таки старость, наверное...

Компаньоны пожали друг другу руки и расселись по машинам. Багрянский привычно залез на переднее сиденье джипа своего друга. Когда они уже мчались по шоссе в город, Лев как бы между прочим показал на обочину дороги.

– Говорят, именно на этом километре твой бронированный «БМВ» попал в аварию.

– И ты так спокойно об этом мне сообщаешь? Это же бесчеловечно, – сделал вид, что обиделся, Александр.

– Вспомнил! Точно, вспомнил! – неожиданно завизжал от непонятного ужаса Багрянский и в порыве стукнул водителя загипсованной рукой.

– Ты что, с ума сошел? Вроде у тебя повреждена рука, а не голова. Чего разорался?

– Вспомнил, Саша! Я вспомнил, что, перед тем как потерять сознание, видел того мужика.

– Какого еще мужика?

– Того самого, который сразу после аварии изображал, что пытается вытащить из машины меня, а на самом деле нахально выдергивал папку. Я еще ему попытался объяснить, какая же он сука. Но он, по-моему, не понял.

– Какое это сейчас имеет значение? – философски заметил Духон.

– Как сказать? Только что я видел его в аэропорту, торопящимся на парижский рейс. Это тебе ничего не говорит? По-моему, нашему сыскному агентству еще рано подводить черту под делом о наследстве. И, умоляю, тормози плавно, а то тебе придется покупать новую машину.