Секретный рейд адмирала Брэда - Богдан Сушинский

— Командование решит, что я потерпел аварию и погиб где-то во льдах Антарктиды или в прибрежных водах.

— Это будет всего лишь одной из версий, — заметил адмирал, наблюдая, как штурмовик разворачивается над равнинным прибрежьем какого-то безымянного залива. — Но она не станет основной, поскольку у берегов Антарктиды все еще пребывает наша эскадра, а ваш напарник слышал ваши переговоры с госпожой Фройнштаг.

Пилот на какое-то время умолк и это заставило адмирала вопросительно взглянуть сначала на кэптена Вордана, а затем на Фройнштаг.

— Согласен с вашим мнением, сэр, — невозмутимо пожал плечами командир авианосца. — Мы должны быть крайне осмотрительны. И потом, что ему мешало взять курс на Африку или на Огненную Землю?

— Эти маршруты могут быть под контролем патрульных дисколетов, мы же находимся сейчас в такой зоне и на таком расстоянии от «Базы-211», что служба безопасности исключает уход пилотов в этом направлении.

Кэптен пытался как-то возразить Фройнштаг, но в это время в эфире вновь возник голос обер-лейтенанта Ридберга:

— Господин адмирал, все, кто слышит меня на судах эскадры, Горючее в баках самолета на исходе. Ни вернуться на свою базу, ни дотянуть до ближайшего обитаемого острова я уже не смогу! Если я посажу самолет на материке, то погибну. Связи с базой у меня нет, слишком большое расстояние.

Теперь уже командир авианосца напряженно всматривался в откровенно растерянное лицо командующего эскадрой. Фройнштаг чувствовала, что он готов разрешить германцу посадку на палубу «Флориды», однако не может решиться на это без согласия адмирала.

— Нужно разрешить ему посадку, мой адмирал, — сквозь зубы процедила Лилия. — Не забывайте, что на борту эскадры находится еще несколько журналистов. Кроме того, свидетелями гибели пилота станут несколько сотен боевых моряков.

— Не шантажируйте меня, Фройнштаг.

Кэптен не владел германским, поэтому он попросил Фройнштаг:

— Спросите его, садился ли он когда-либо на авианосцы.

— Не садился! — прокричал пилот, услышав перевод журналистки. — Но сяду, у меня достаточный опыт посадки в антарктических условиях.

— Уверены?

— У меня нет выбора!

— Верно, нет, — признала Фройнштаг. — Пора решаться, господин адмирал.

— Парашют у вас, надеюсь, с собой? — спросил командующий.

— Прикажете прыгать в ледяную воду?

— Не обязательно, — проговорил адмирал, растягивая слова, но договорить пилот ему не дал.

— Все, я захожу на посадку, — прокричал он. — Если с первого захода не получиться, есть шанс повторить заход.

— Посадите самолет на любую прибрежную равнину или прыгайте неподалеку от берега. Тогда у нас будет доказательство того, что мы подобрали пилота, попросившего о помощи и потерпевшего аварию.

— Слушайте меня, обер-лейтенант, — буквально вырвала Лилия микрофон из руки адмирала — С вами говорит гауптштурмфюрер Фройнштаг. Выполняйте требование адмирала Речь идет о безопасности всей эскадры. Поэтому еще раз запросите помощи, и приземляйтесь на ледовое поле или прыгайте. Не исключено, что где-то рядом шляется дисколет космического патруля, или как он там у вас называется. Он может зафиксировать вашу посадку на борт авианосца, и тогда это будет расценено, как угон самолета. Вы слышите меня, Ридберг?

— Слышу, гауптштурмфюрер! И верю вам.

— Попробовали бы не поверить! — шутливо подбодрила его Фройнштаг, чувствуя себя в ответе за того, кого так неожиданно и помимо своей воли «приручила».

— Вам я верю, как никому другому.

— Обойдемся без объяснений, обер-лейтенант, — предупредила его Лилия: — Мы подгоним ледокол к паковому льду и высадим десант. На борту есть журналисты. Мы гарантируем, что вы будете спасены. Ваше решение?

Небольшая заминка, и в динамике вновь послышался голос пилота:

— Я развернулся. Прямо по курсу эскадры вижу снежную равнину В миле от вашего ледокола и приблизительно в двух милях от берега. Сбавляю скорость, снижаюсь и сажусь на сани.

— Как только сядете, выходите на связь и укажите свои координаты.

— Есть, выйти на связь, гауптштурмфюрер.

— Не буду отвлекать вас, лучший из асов Германии. Счастливого приземления.

Вернув микрофон адмиралу, она игриво повела кончиком языка по верхней губе, и на лице ее вырисовалась хитроватая ужимка девчушки, которая основательно нашкодничала, однако уверена, что это ей простится.

— Вы ведь именно так хотели распорядиться судьбой этого несчастного германского пилота, которого силой приказа загнали в подземелья Антарктиды, мой адмирал?

— Будем считать это лучшим из возможных вариантов, — проворчал Брэд, и журналистка заметила, как побледнела его переносица — верный признак того, что адмирал недоволен ее поведением. Уж она-то успела изучить весь набор выражений его лица.

— А главное, что авторство его принадлежит вам.

— Теперь это уже не важно.

— В таком случае господину кэптену стоит поднять в воздух свой спасательный полярный самолетик и позаботиться о судьбе терпящего катастрофу пилота. Причем самолетик германца лучше засыпать снегом, чтобы его как можно дольше разыскивали, а мы подождем развязки еще одной антарктической драмы. На всякий случай, следует подогнать к берегу.

Пока командир «Флориды» связывался с командиром авиаотряда полковником Колдуэном и командиром ледокола, Фройнштаг поставила условие адмиралу:

— Сразу же после появления германца на борту авианосца, он в течение часа будет находиться в моем распоряжении.

— Само собой разумеется, — кисловато ухмыльнулся адмирал.

— Не для любовных утех, доктор Брэд, не для любовных…

— Хотелось бы верить.

— Меня интересует все, что касается «Базы-211» и этой их Рейх-Атлантиды, зародыша Четвертого рейха. Для меня это принципиально важно.

— В Америке это будет интересовать многих, — хитровато улыбнулся адмирал. Он явно был доволен тем, что история с бегством пилота завершается таким вот, относительно безопасным способом.

— В том-то и дело, что он останется в Америке, и там будут потрошить его, как им заблагорассудится. Но к тому времени все самое интересное и важное уже найдет свое отражение в моей книге. Вот почему я прошу всего лишь час. Но сразу же после того, как обер-лейтенант ступит на борт.

— А если эта встреча случится завтра? Какое это имеет значение.

— Для журналиста — имеет. Право первому получить информацию — это как право первой брачной ночи.

— Потрясающее сравнение.

Фройнштаг уже направилась к выходу из просторного, но довольно уютного командного пункта, однако у самой двери ее задержал голос кэптена.

— А не согласились бы вы, мэм, принять участие в поисках и спасении пилота?

— Это возможно?

— Кроме членов экипажа, на борту будут второй лейтенант морской пехоты Максвилл и два морских пехотинца.

— Я так понимаю, что вашим парням понадобился переводчик?

— И переводчик — тоже. Но куда важнее то, что в спасении пилота принимала участие иностранная журналистка, которая может свидетельствовать, что штурмовик действительно потерпел аварию, и обер-лейтенанта пришлось спасать.

— Правильный ход мыслей, господин кэптен.

— Уверен, что и германский летчик будет счастлив, увидев вас посреди ледяной пустыни. — Произнося это, Вордан краем глаза наблюдал за реакцией адмирала.

Он знал, что Брэд отчаянно влюблен в германку и что на авианосце у них раскручивается восхитительный роман. И это его слегка задевало. Покровительствуя швейцарской журналистке в ее попытках проникнуть на авианосец, кэптен имел все основания предполагать, что роман с Фройнштаг будет развиваться в его командирской каюте, а не в каюте командующего эскадрой.

Вот только реакция Брэда оказалась именно такой, какой она и должна была представать перед кэптеном. Смерив Вордана высокомерным взглядом, тот отвернулся и поднес к глазам бинокль. Взгляд, которым он только что окатил серба, хорвата (или кем там был в своем этническом прошлом этот «неанглосакс»), мог порождаться только мужчиной, который основательно удовлетворил и свое любопытство по отношению к женщине, на которую тот претендовал, и свою сексуальную страсть.

— Я не возражаю против того, чтобы в команде спасателей в качестве переводчицы находилась и швейцарская журналистка, — проворчал Брэд. — Только не затягивайте с вылетом, кэптен.

— Он произойдет через десять минут, у германца даже мотор остыть не успеет, как его уже подберут. А посему поторопитесь, Фройнштаг, поторопитесь.

На борту «Спасателя» оказались тот самый второй лейтенант Максвилл и те же два морских пехотинца, с которыми она странствовала в поднебесье Антарктиды на разведывательном самолете «Кобра».