Вокруг света за 280$ - Валерий Шанин

Вместе с Джоном мы проехали по всем центральным улицам ничем не примечательного провинциального городка. Судя по имевшимся в офисе туристической информации рекламным буклетам и почтовым открыткам, в самом городе ничего интересного нет. Вот и создали на окраине «Пустынный парк». Часть пустыни отгородили колючей проволокой, возле каждого кустика поставили табличку с его названием, и готово!

Туристический сезон в мае только-только начинается, поэтому дорога из Алис-Спрингса в сторону Кингс-каньона, по которой ездят преимущественно туристы, была пуста.

Местный бушмен подбросил нас на десяток километров и высадил посреди бескрайнего буша. Но именно там нам наконец удалось попасть в машину к туристам. Парочка итальянцев, приехавших в Австралию на медовый месяц, предложила по пути в Королевский каньон свозить нас и в Пальмовую долину. Когда дорога стала непроходимой для их арендованной машины — колеса вязли в песке, а по днищу стучали огромные валуны, — они повернули назад. Так мы ни одной пальмы и не увидели!

Хермансбург — христианская миссия, основанная 8 июня 1877 г. немецкими миссионерами Шварцем и Кемпе. В ознаменование девяностолетия миссии на соседнем холме воздвигли гигантский крест. Но это все, что здесь осталось от некогда знаменитой христианской миссии, слава о которой гремела на всю страну. Именно здесь родился Теодор Стрехлов, именем которого назван Аборигенский исследовательский центр в Алис-Спрингсе. Хотя часть миссионерских зданий еще сохранилась — группа простых амбаров, похожих на церкви, или церквей, похожих на амбары, с надписями на немецком языке и языке народа аранда — по прямому назначению они уже не используются.

Аборигены же никуда не делись. Деньги на пиво им регулярно выплачивает австралийское государство, на закуску они зарабатывают сами, собирая по 2 доллара за разрешение проехать по дороге Мериниелуп, проходящей по «священной» аборигенской земле (несвященной земли у аборигенов, видимо, просто нет!).

Молодожены высадили нас возле курорта «Королевский каньон». До самого же каньона, вернее до Национального парка Уатаррка, оставалось еще около десяти километров. Вся обочина дороги там заросла дикими арбузами. Вкус не очень, но, видимо, в случае острой необходимости от жажды они спасти могут. К счастью, пешком нам пришлось пройти не больше километра. Потом нас подобрала девушка, ехавшая на служебной машине забирать туристов. Но все равно у входа в каньон мы были слишком поздно.

До заката солнца оставалось меньше трех часов. Обойти каньон за это время можно только бегом. Спрятав рюкзаки в кустах, мы пошли по тропинке, фотографируя и снимая на видеокамеру, как лучи заходящего солнца отражаются от огненно-красных стен каньона. А к рюкзакам вернулись уже в сумерках.

На автостоянке было пусто. Поэтому мы поставили палатку на склоне каньона, проигнорировав табличку «Кемпинг запрещен». К счастью, ночью там никто не появился, и объясняться с буш-рейнджерами не пришлось.

Когда-то давно я читал о том, что австралийские аборигены обладают удивительной способностью: спят они ногами к костру и не просыпаются даже тогда, когда разница в температуре головы и ног достигает нескольких градусов. Мы попали в пустынный центр Австралии в начале зимы. Днем солнце прогревало воздух как минимум до двадцати пяти градусов, а ночью холодало до двух-трех градусов тепла. Костер мы не разжигали, но и без него я смог почувствовать себя немного аборигеном. Спальные мешки у нас были скорее летними, чем зимними, поэтому ноги для тепла я укутывал своей пуховкой, купленной на распродаже в Мельбурне. Так что и у меня разница температур нижней и верхней частей тела достигала нескольких градусов.

Четыре километра до трассы нам пришлось пройти пешком. Утром все туристы ехали только в одну сторону — в каньон. Одна из встречных машин остановилась. Как оказалось, в ней была семейная чета литовцев.

— Вы что, русские? — в который уже раз нас вычислили по нашим футболкам с эмблемами «Школы автостопа».

— Русские, — подтвердил я, недоумевая, зачем они остановились.

— Если бы мы встретили вас после обеда, то обязательно бы подвезли, — эта фраза только усилила мое недоумение. Ну, какая разница, утро сейчас или вечер? Едут-то ведь в противоположном направлении!!!

Когда мы вышли на шоссе, машин заметно не прибавилось. Все сворачивали к каньону, а идущих в нашу сторону почти не было. Километров десять нас подвезла Лавиния — маорийка из Новой Зеландии. Потом мы надолго застряли. Правда, не на одном месте. Стоять там долго нельзя — тут же неизвестно откуда берущиеся мухи покрывают ровным слоем не только рюкзаки и одежду, но и все открытые части тела. Отмахнуться от них невозможно. Пока машешь руками и идешь, мух вроде и не видно. Но стоит остановиться, как они сразу же тут как тут.

На дороге опять появилась машина с парочкой уже знакомых литовцев. Время было послеобеденное, да и ехали они в попутном направлении — в Улуру. И на этот раз (как и обещали утром!) они остановились.

Гигантский камень Айерс-Рок в 1873 г. открыл путешественник Вильям Кристи Гус. Он назвал его в честь тогдашнего госсекретаря Южной Австралии сэра Генри Айерса. До середины прошлого века этот огромный монолит был доступен только для самых настойчивых и отважных исследователей австралийской глубинки. В 1960-х гг. с ростом индустрии туризма сюда ежегодно стало приезжать до 10 тысяч человек. Сегодня столько бывает каждые десять дней. Для этих толп туристов построили аэропорт, а в 20 километрах от знаменитого камня — шикарный курорт.

В 1983 г. Айерс-Рок (по-аборигенски — Улуру), который тогда принадлежал государству, решили вернуть в собственность аборигенов. Проблема была в том, что аборигены испокон веков не имели никакой собственности, а уж тем более собственности на землю. Они все были кочевники и свободно переходили с места на место. Как раз в то время в районе Айерс-Рока проходило племя питьянть-яра, ему этот камень 26 октября 1985 г. и «вернули». Но только для того, чтобы сразу же взять в аренду на 99 лет за ежегодную плату в 75 000 долларов плюс 20 % от каждого входного билета.

При въезде в Национальный парк Улуру-Ката-Тьюта с каждого посетителя собирают по 16,5 доллара (раньше было 15, из которых 3 доллара аборигенам «на чай» (вернее, на пиво), а в 2000 г. добавили еще 10 % GST — это уже «на чай» правительственным чиновникам в Канберре).

По моему журналистскому удостоверению аборигены-охранники нас не пропустили. Пришлось расстаться с литовцами. Обойдя вокруг поста (колючей проволоки или даже простого забора там нет, контролируется только трасса), мы поймали другую попутку и вскоре уже были на смотровой площадке. Туда тысячи туристов с фото— и видеокамерами стекаются с единственной целью — запечатлеть камень Айерс-Рок именно в тот момент, когда он освещается заходящими лучами солнца и становится еще краснее, чем обычно. Эти фотографии я видел уже несчетное количество раз: на открытках, плакатах, сувенирах, туристических брошюрах, майках, полотенцах, скатертях, пепельницах, кружках, значках… Это, без сомнения, самая «раскрученная» австралийская достопримечательность.