Экономическая наука в тяжелые времена. Продуманные решения самых важных проблем современности - Эстер Дюфло

Если отвлечься от налогов, то, на наш взгляд, в основе революции Рейгана – Тэтчер лежал нарратив о стимулах, который убедил значительную часть небогатых (а также большинство еще сомневавшихся в этом богатых), что заоблачные доходы легитимны. Низкие налоги были симптомом этого, но идеологический сдвиг был еще глубже. Богатые могут двигаться дальше и платить себе больше денег, чем способны когда-либо потратить, не вызывая никакого раздражения, если считается, что они «заработали» эти деньги. Многие экономисты, с их безусловной любовью к стимулам, сыграли ключевую роль в распространении и легитимации этого нарратива. Как мы видели, многие экономисты по-прежнему выступают за высокую оплату руководства фирм, хотя они и не против повышения налогов по всем направлениям. Этот нарратив укрепился – даже сегодня, когда многие в США и Великобритании явно недовольны своим экономическим положением, эти недовольные склонны обвинять иммиграцию и либерализацию торговли, а не все большее высасывание ресурсов в пользу очень богатых.

Верно ли исходное предположение, что высокая «чистая» заработная плата необходима для того, чтобы побудить наиболее продуктивных людей делать все возможное, создавая тем самым процветание для всех нас? Что мы знаем о влиянии налогов на усилия богатых?

Европа является обществом большего равенства, чем Соединенные Штаты. В Европе гораздо меньшее неравенство доходов до налогообложения, больше налоговое бремя, а также выше степень прогрессивности подоходного налога. Есть одно интересное исключение – выплаты лучшим спортсменам. Американская Главная лига бейсбола применяет налог на роскошь, в соответствии с которым команды штрафуются, если общая оплата игроков превышает некоторую сумму. Команда, впервые за пятилетний период превысившая порог налога на роскошь, платит штраф в размере 22,5 % от суммы превышения, а максимальный штраф при повторных нарушениях составляет 50 %. Лимит на оплату спортсменов установлен и в других крупных спортивных лигах США (НФЛ, НБА, Высшая лига футбола и так далее). Максимальная сумма, которая могла быть выплачена игрокам команды НБА в 2018 году, составляла 177 миллионов долларов. Это не пустяк, но, например, аргентинский футболист Лионель Месси получил в том же 2018 году от своего клуба «Барселона» в общей сложности 84 миллиона долларов, что намного выше того, что было бы возможно в США.

Лимиты на оплату в профессиональном спорте вряд ли являются продуктом некоего нордического идеализма. Очевидно, что такие лимиты вызываются желанием контролировать расходы. Картели владельцев команд ограничивают доходы игроков, чтобы повысить свои прибыли. При этом лимиты на оплату обладают одним достоинством, которое используется для их обоснования, – они обеспечивают некоторую степень равенства между командами, что делает игру более интересной для зрителей. Неограниченное количество денег создает слишком большое неравенство, в результате чего только несколько команд из определенной лиги имеют реальные шансы на победу. В Европе, где в футболе высшей лиги не существует ограничений по оплате спортсменов, некоторые команды (такие как «Манчестер Сити», «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль», «Арсенал» и «Челси» в Англии) тратят значительно больше, чем другие, и получают неоспоримое доминирование. Это доминирование настолько велико, что в начале сезона 2016 года букмекеры расценивали шансы команды «Лестер Сити» на победу в английской Премьер-лиге как пять тысяч к одному, что ниже, чем вероятность того, что Элвис окажется живым. В результате, когда эта команда, ко всеобщему удивлению, стала чемпионом, букмекеры потеряли более 25 миллионов фунтов стерлингов.

В Соединенных Штатах система лимитов на оплату широко критикуется. В статье из журнала Forbes ее называют «неамериканской» и доказывают, что «в капиталистической системе расходы денег на сотрудников (а именно таковы атлеты в профессиональном спорте) должны основываться на их производительности и не ограничиваться извне»[518]. Игроки, которые, разумеется, ненавидят лимиты и возмущаются их несправедливостью, устроили против них несколько забастовок. Интересно при этом, что единственный аргумент, который никто не приводит, заключается в том, что спортсмены будут лучше играть, если им станут платить немного (или намного) больше. Все согласны, что достаточно самого духа соревнования.

Если это верно для профессиональных спортсменов, то, скорее всего, верно и для богатых людей в целом.

Вопрос о налогах на богатых людей занял центральное место в политическом дискурсе Соединенных Штатов в конце 2018 года. После того как Александрия Окасио-Кортес предложила повысить максимальную ставку подоходного налога на уровне в 70 %, а Элизабет Уоррен призвала установить прогрессивный налог на богатство, налоговая политика стала одним из ключевых вопросов, стоящих на кону в предстоящих в 2020 году президентских выборах.

Учитывая многолетнюю политическую значимость подоходного налогообложения, неудивительно, что существует множество исследований, в которых рассматривается вопрос о том, прекращают ли люди работать, когда их подоходный налог увеличивается. Авторитетный обзор научной литературы, проведенный Эммануэлем Саэсом и его коллегами, приходит к выводу, что высокие налоговые ставки не влияют на реальные трудовые усилия, хотя и усиливают попытки уклониться или избежать налогообложения[520]. Например, снижение налогов Рейганом в 1986 году создало эффект значительного одномоментного увеличения личного налогооблагаемого дохода, который быстро исчез. Это говорит о том, что увеличение налогооблагаемого дохода было в основном связано с тем, что более дружественная схема налогообложения побудила людей указывать ранее скрытые доходы, а не с тем, что выросли их доходы, а значит, усилия. В странах, где нет легких лазеек, потому что налоги применяются ко всем доходам (без дифференцированного режима для инвестиционного дохода, трудового дохода или «расходов на деятельность агента по недвижимости»), налогооблагаемый доход (а значит, лежащие в его основе реальные усилия) нечувствителен к налогообложению.

В этом есть смысл. Винсу Ломбарди[521] приписывают высказывание: «Победа – это еще не все, все – это постоянное желание побеждать». Великие спортсмены не станут прилагать меньше усилий только потому, что выросла ставка подоходного налога. То же самое, вероятно, относится к топ-менеджерам и тем, кто надеется занять их место.

А как насчет идеи о том, что лучшие фирмы хотят иметь лучших менеджеров и готовы платить за них большие деньги? Смогут ли они это сделать, если налоги будут высокими? Ответ на этот вопрос положителен. Самые лучшие руководители будут работать там, где они получат больше всего денег и в том случае, когда правительство заберет 70 % из них. Самая высокооплачиваемая работа по-прежнему остается самой высокооплачиваемой, если налоговая ставка одинакова для всех фирм.

Однако высокие предельные налоговые ставки могут также снизить привлекательность наиболее доходных, но не обязательно наиболее социально полезных профессий, таких как финансы. При отсутствии стимула в виде огромного чистого заработка начинающие топ-менеджеры могут предпочесть идти туда, где они будут наиболее продуктивны, а не туда, где они заработают больше всего денег. Положительная сторона кризиса 2008 года заключается в том, что он снизил привлекательность финансового сектора для самых ярких умов. Исследование выбора профессии выпускниками Массачусетского технологического института показало, что те, кто окончил его в 2009 году, на 45 % реже выбирали финансы, чем те, кто окончил его в период с 2006 по 2008 год