Эльванор (СИ) - "A. Achell"

Тот ответил молчанием. Зло оскалившись, женщина вновь посмотрела на Никс. Она могла в мгновение ока разорвать их в клочья — один приказ, легкое мановение руки, и вода повинуется ей, превратившись в острые копья, что легко пронзят всех, на кого она укажет, но… Аалналор медлила, вглядываясь в лицо Никс. Она пыталась понять, что известно этой девчонке, из-за чего она посмела с ней заговорить.

Подозрения Веннейро не были надуманы — Никс действительно знала о ней то, что побудило ее выйти вперед и попытаться разрешить все мирным путем. Ответ был предельно прост: Аалналор не убийца. Никогда в жизни ей не доводилось убивать остальных. Всю грязную работу выполняли кузены, а потому руки наследницы оставались чисты. Поэтому она колебалась, потому так сильно зависела от Занмира.

Сделав глубокий вдох, Никс повторила:

— Отпусти ее, Аалналор. Тебе больше не с кем воевать и не от кого ждать опасности. Отпусти нас вместе со своим прошлым — теперь ты свободна, так воспользуйся же этим!

Веннейро тяжело дышала. Вода продолжала извиваться, однако все чаще вместо острых угловатых форм она принимала скругленные, беспокойные образы. Прошло несколько нескончаемо длинных взмахов прежде, чем Аалналор устало повалилась наземь. Ее голова была опущена, а упирающиеся в землю руки дрожали.

Водные фигуры с плеском разбились о мятую траву.

Холодный паркет сопровождал ее поступь глухим скрипом. Многочисленные статуи провожали безразличными взглядами, картины высокомерно смотрели вслед. Ни перед одной из них Аалналор не остановилась, продолжая целеустремленно идти дальше. Как обычно, ноги завели туда, где она оказывалась каждый раз, когда ее раздирали противоречия — к хмурому портрету Эстелара и Деллесы Веннейро.

С течением лет суровые взгляды родителей ничуть не смягчились: они по-прежнему взирали на дочь строго, не в силах дать ей ответы, за которыми она приходила. Вглядываясь в голубые глаза отца и зеленые матери, Аалналор гадала о том, что бы они сказали, узнав обо всем, что произошло? Гордились бы они дочерью за то, что она разгадала четвертый элемент? Или оказались бы в ярости, заслышав, что она так и не прикончила антимагов, да еще и утратила контроль над Занмиром? Какой судьбы они желали для нее? Что бы заставило их гордиться ею?

— Что же мне делать дальше? — беззвучно прошептала Аалналор, рассматривая портрет родителей.

Так и не дождавшись ответа, она тихо вздохнула, продолжив свой путь длинными коридорами особняка. Миновав просторный зал с росписью у потолка, холл и поднявшись по лестнице, вдоль которой были развешены портреты предков, Аалналор оказалась на втором этаже. Здесь она остановилась и едва не свернула по привычке направо — к своему кабинету — но в последний миг что-то ее остановило. Мгновение раздумий, и вот она впервые изменила привычному курсу, отправившись налево, в сторону старинных покоев. На ходу наследница размышляла над словами светловолосой девчонки, сказанными днями ранее: «Ты победила, Аалналор. Все кончено».

«Действительно ли так?» — спрашивала она себя.

Нынче Биара Лорафим считалась «пропавшей без вести», а согласно слухам — мертвой. Прыгнувшей в озеро и утонувшей, не в силах вынести уничтожение дела всей своей жизни — редакции «Обелиска». Лишь пятеро знали, что это откровенная чушь, но никто не спешил опровергать сплетни — так было лучше для всех. В каком-то смысле, она действительно была мертва для остального мира. Так считали ее бывшие подчиненные, так хотела считать сама Аалналор, однако…

Больше всего ее терзало то, что она почти ничего не помнила. Оказавшись в теле левиафана, разум наследницы изменился, а восприятие мира исказилось. Воспоминания оказались обрывочны и смазаны, исковерканы восприятием левиафана — он видел мир совсем не так, как люди. Аалналор хорошо помнила, как сомкнула зубы на хвосте феникса, как клыки пронзили теплую плоть и рвали перья. Как птица отчаянно вскрикнула, когда ее коснулись ледяные воды озера. И как она постепенно угасала, все больше погружаясь на дно, увлекаемая змеем.

Беда лишь в том, что после этого момента память Аалналор меркла. Она не помнила, как умерла Биара, не знала, как сумела обрести прежнюю оболочку и выплыть к берегу. Вероятней всего, Лорафим погибла — в это верили все, но ей никак не давал покоя тот факт, что она не запомнила этого. Прошло множество дней: поисковые группы прочесали весь берег Кристального озера и даже ныряли под воду, но тела таки не смогли обнаружить. Это натолкнуло Аалналор на неприятную мысль: что, если будучи левиафаном, она поглотила феникса? Значило ли это, что…

«Нет!»

Наследница покачала головой, отгоняя неприятные мысли. Что бы не случилось, она этого не помнила — во благо или нет, но незачем понапрасну изводить себя тем, чего могло не произойти.

Остановившись, Аалналор поняла, что оказалась на пороге Зеленых покоев — небольшой библиотеки, которая была отведена лично для нее. Пройдя внутрь, она рассеяно провела рукой по низкой софе с парчовой облицовкой, повторила пальцами узор позолоченной лепки вдоль стен, изображавшей листья и растения. Задержала взгляд на зеркалах, встроенных в пространство между панелями. Смахнула пыль с настольного светильника, расписанного сценами охоты на рогатых кролей. Подошла к стене, представлявшей собой сплошной книжный шкаф. Вдоль темных полок вилась резьба, толстые фолианты в разноцветных тиснениях зазывали к себе, маня позолоченными надписями на корешках.

Рассеянно оглядев покои, Аалналор опустилась на софу, продолжив размышлять над тем, правильно ли она поступила, отпустив Занмира и его новых дружков. Воспоминания о том моменте были столь неприятны, что она непроизвольно сжала руки, так что ногти больно впились в кожу. Самым страшным, самым позорным было то, что как только Занмир отказался ей помогать, Аалналор встретилась лицом к лицу с суровой правдой, которой всегда избегала: она осталась одна. Совершенно одна. Не то, чтобы раньше присутствие кузенов на что-то влияло, но тогда она хотя бы не так жгуче ощущала свое одиночество, а теперь…

Теперь Аалналор действительно осталась без друзей и поддержки, без родных и семьи. Долг перед предками исполнен, загадка древних раскрыта, кровный враг повержен — больше нечем заглушить тоску и непроглядное одиночество. Что же делать теперь?

Блуждая взглядом вдоль комнаты, Аалналор остановилась на кипе бумаг, небрежно сброшенной у небольшого столика. То были записи и книги, которые Занмир посчитал важными, стащив из кабинета Лорафим прежде, чем все там взорвать. Раньше у нее не было времени просмотреть, что именно он принес, но вероятно, в записях Биары отыщется что-то значимое. Может, расшифровка языка древних или сведения об их родном мире — землях Дауэрта?

Это натолкнуло ее на одну мысль. Как тогда сказала эта девчонка?

«Ты свободна. Отпусти призраков прошлого и живи дальше».

Аалналор подошла к горстке записей. Тут же, неподалеку, лежал аккуратно свернутый Энкрипиум и желтый пергамент с переводом Биары. Она подняла их, но смотрела лишь на записи Лорафим, сделанные неаккуратным, поспешным почерком. Спустя некоторое время раздумий, Аалналор приблизилась к широкому камину, украшенном барельефом из двух грифонов, что подпирали его, стоя на задних лапах. Не потребовалось много времени, чтобы разжечь огонь. Когда рыжее пламя весело заплясало на светлых поленьях, наследница выпрямилась, бросив прощальный взгляд на желтую бумагу.

Пламя вспыхнуло алыми и желтыми языками, поглощая брошенную подачку. Аалналор молча наблюдала за тем, как черные буквы, написанные рукой Биары, пожираются огнем. Она представила, что вместе с запиской сгорают все «призраки прошлого»: чувство долга перед семьей, одиночество, болезненное соперничество и завышенные ожидания к самой себе. Когда бумага окончательно почернела и съежилась, превратившись к неосязаемый пепел, Аалналор отвернулась.

Откровенно говоря, не то, чтобы вместе с запиской сгорели отягощающие ее чувства. Они остались на месте, но кое-что изменилось. Аалналор опустила взгляд на свиток Энкрипиума. Впервые за многие годы она ощутила в душе крохотный проблеск — осознание того, что все еще впереди. Мир не рухнул, она жива, а перед ней — множество возможностей.