Брачное ложе - Клаудиа Дэйн

Николас поднял голову и увидел на лице Ричарда улыбку. Это было очень странно, ведь всем известно, что Ричард улыбается крайне редко.

Просто у него не было для этого причин.

Еще один выпад – и меч Ричарда снова коснулся его ноги. Николас пытался отразить этот удар, но его меч разрубил только воздух. Рана на ноге болезненно запульсировала, кровь хлестала из нее широкой струей. Как может столько крови идти из одной-единственной незначительной царапины?

Но больше это не было царапиной. В глубине кроваво-красной раны уже видна была белая поверхность кости.

Это было уже слишком. Если Николас не одолеет этого монаха в скором времени, он вполне может потерять ногу.

Но он не нанес еще ни одного удара Ричарду. Лорд Дорни двигался так же легко, как солнечный луч, который видеть-то видишь, а достать не можешь. Николас не мог ни рукой, ни мечом дотянуться до Ричарда. Но если так будет продолжаться, он никогда не сможет прибрать к рукам Изабель с ее богатством. Он уже все уладил: его дядя был приближенным епископа, и, если Изабель станет вдовой, в брачном контракте появится имя Николаса. Дядя заверил его, что так оно и будет: и Дорни, и Изабель в скорости станут его. Ему нужно только сделать так, чтобы Изабель овдовела, и Николас с удовольствием взял на себя реализацию этого плана. Ведь убить монаха – дело нехитрое. Но сейчас он истекал кровью, а этот монах – Ричард – был цел и невредим. Это же уму непостижимо!

Улыбка на лице Ричарда была такой же широкой, как рана на ноге Николаса. Он наслаждался медленной смертью своего врага. Он видел, что Николас сбит с толку, но все еще надеется на победу. Его самонадеянность вела его к смерти.

Ричард приблизился к своему врагу вплотную. Гладкое лезвие его меча сверкало в тусклом свете уходящего дня. В глазах его Николас увидел свою смерть.

– Неужели ты думал, что сможешь отнять ее у меня? Она – дар Божий, и ты не смеешь касаться ее ни своими грязными лапами, ни даже взглядом, – прорычал он.

Еще один выпад – и острое лезвие меча, который казался сейчас продолжением руки Ричарда, вонзилось в левый глаз Николаса. Брызнула кровь, мгновенно залившая лицо рыцаря. Из зияющей раны торчали куски бесформенной изуродованной плоти.

Изабель вздрогнула и резко отвернулась, закрыв лицо руками. Ей с трудом удалось побороть накатившую тошноту.

– Ричард, нет! – с ужасом закричала она.

Ее голос проник в его мозг, пробившись сквозь животный гнев, целиком завладевший Ричардом. Он услышал боль в ее крике и понял, что если он продолжит и дальше истязать Николаса, то будет мучить Изабель, а не стоящего перед ним мужчину, истекающего кровью. Его месть Николасу была ничем в сравнении с потребностью защитить Изабель.

Ни секунды не сомневаясь, он воткнул меч в другой глаз Николаса, и обоюдоострый клинок проник в мозг рыцаря, избавляя его от дальнейших мучений. Еще несколько секунд Николас стоял перед ним, и тогда Ричард сказал:

– Изабель – моя.

Покачнувшись, изуродованное тело Николаса тяжело рухнуло на влажную от дождя и крови землю.

Повернувшись, Ричард посмотрел на свою жену, которая стояла в грязи на коленях, наклонившись к лежащему без движения Эдмунду. Юноша был чрезвычайно бледным, видимо, он потерял много крови. Ее глаза потемнели, из зеленых они стали темно-коричневыми, как окружающая ее мокрая земля, а бледная кожа напоминала цвет облаков в ясный летний день. Изабель смотрела на него, и он увидел страх в ее широко распахнутых глазах. Она сидела тихо и неподвижно, как лежащий подле нее Эдмунд, и лицо ее выражало такой же животный ужас, как когда он на ее глазах убил Адама. Изабель была поражена той жестокостью, которую увидела. Она не выносила вида смерти. Но он постарается ободрить ее своими объятиями и словами утешения.

– Все позади, Изабель, – сказал он, поспешно направляясь к ней. – Теперь все будет хорошо.

Она широко раскрытыми глазами смотрела, как он идет к ней. Он обнял ее, проникнув пальцами под плащ… и понял, что она голая. Отстранившись от нее и плотно запахнув на ней плащ, он хмуро сказал:

– Получается, что после всего этого мне придется еще и побить тебя.

Эти слова не были словами устрашения, но почему все-таки она обнажена и мокрая с ног до головы?

Изабель зарылась в его объятия и сказала с дрожью в голосе:

– Разве я не говорила тебе, что могу раздеться, так же как и ты?

Она прижалась лицом к его груди, и он почувствовал, какой у нее холодный и влажный нос. Он прижал ее к себе, как бы стремясь поделиться своим теплом, своей жизненной силой.

– Как мальчик? – спросил он, глядя вниз на своего оруженосца.

– Стрела прошла насквозь, – ответила она, отстраняясь от него. Внезапно она вспомнила о своем долге леди Дорни. – Мы должны отвезти его домой. Он не поправится, если будет лежать на холодной и мокрой земле, перевязанный моей нижней рубашкой.

Это объясняло, почему она оказалась голой, и он не мог винить ее. Она просто делала то, что должна была сделать. Про себя Ричард возблагодарил Господа, а заодно и Роланда, что тот дал ей свой плащ.

Ей не пришлось ничего говорить: Роланд сам взял Эдмунда на руки и понес к Уильяму, сидящему верхом на своей лошади. Роланд бережно опустил юношу на колени своего друга, и Уильям медленно повез Эдмунда в сторону Дорни. Она не стала тратить время на то, чтобы снова надеть свое блио, потому что раненый юноша не мог ждать на дожде, пока она будет наряжаться. Ее промокшее и грязное платье Роланд кинул к себе на седло, чтобы взять с собой домой.

– А где стрелок? – спросил Ричард, когда все они двинулись в путь.

– С ним покончено, – ответил Роланд. – Их было всего двое. Похоже, они не ждали большого сопротивления.

Это было сказано с юмором, и Ричард понял, на что намекал Роланд.

– Они не ожидали, что монах может разрушить все их планы.

– Похоже на то. Если бы они имели дело с монахом, их ожидания оправдались бы. Но их ошибкой было то, что они решили встать на пути Ричарда по прозвищу Быстрый Меч.

– Да, кстати, – перебила Изабель. – А как тебе удалось сбить Николаса с лошади?

Ричард улыбнулся и пожал плечами:

– На собственном опыте я убедился, что Изабель не очень любит знать подробности сражений. Поэтому я ограничусь тем, что просто скажу, что мне удалось сбить его с лошади.

– Но…

– Но ты ведь не сомневалась во мне, Изабель? – спросил он, глядя на нее. Даже сквозь дождь и поднимающийся от земли туман она видела в его глазах ожидание. – Ты верила, что я смогу победить рыцаря, способности которого были мне хорошо известны, так же как и грязные помыслы?

Что могла она ответить на это? Разве могла она признаться ему, что считала своего мужа не способным вступить в серьезную битву? Могла она во всеуслышание признаться, что думала, что Ричард будет молить Господа отвести от него опасность, вместо того чтобы встретиться с ней лицом к лицу? Нет, не могла. Сейчас ей было просто стыдно за свои глупые страхи. Как могла она сомневаться в Ричарде?