Сибирский триллер Том 2 - Александр Брукман

   Поручение Трофимова Дёмин выполнил за два дня, снимая деньги в различных банках при сравнительно небольшой комиссии. Но удивило то, что никто из банкиров, с которыми он имел дело, не задал вопрос: зачем нужна наличность в таких крупных размерах."Видимо, сейчас многие крупные предприниматели перегоняют рубли в наличную валюту", — решил он, объясняя это непредсказуемыми результатами предстоящих в декабре выборов.

   Возвращаясь из командировки, он пытался в самолете проанализировать то, что сделал и узнал за пять дней, проведенных в Москве. К сожалению, командировка прошла в бестолковой суете, и не удалось обсудить с Трофимовым важные проблемы. Утешало только то, что с помощью Жанны смог обо всё договориться в Госкомимуществе, и теперь можно быть уверенным, что завод "Импульс" у него в кармане. Надо только срочно ликвидировать Данилину и пока Гриня будет чесать затылок и раздумывать, что теперь делать, можно будет решить проблему с заводом.

   Кроме того, следует немедленно заняться налаживанием каналов, по которым в нужный момент можно будет исчезнуть из страны, потому что будущее непредсказуемо из—за состояния здоровья Ельцина. Президент может в очередной раз нажраться вдрызг и врачи не успеют его откачать. А коммунисты не дремлют. Московские деловые люди сразу же рванутся на Запад через Украину, и там их будут отслеживать и ловить. А ему нужно уходить через Казахстан или Киргизию. Но, прежде всего, надо вывести в западные банки как можно больше денег. Правильно рассуждает ублюдок Сапог: "на Западе нормальным пацанам с деньгами всегда будут рады". Только необходим надёжный канал перекачки денег, а он в руках Трофимова. Жаль, что в такой момент у того приключилось несчастье с внучкой! Как бы не опоздать! В семнадцатом году люди с деньгами сидели и чего—то ждали, а потом драпали с голой задницей. Не следует повторять их печальный опыт!

Глава 27. Грачев становится волонтером

    С поезда Свердловск—Москва Грачев сошел во Владимире и на автобусе приехал в Москву. Появляться на Ярославском вокзале не хотел, хоть и понимал, что охота на него вряд ли может продолжаться столько времени. Пора бы охотникам махнуть рукой на на его поиски, а посему уже, пожалуй, пора неожиданно появиться у Зубкова. И перед тем, как продырявить башку бывшему приятелю, задать неудобный вопрос. До сих пор не укладывается в голове, как Вовка, с которым пять лет занимался в одной группе, мог его заказать! Зачем? Что могло его подвигнуть на этот шаг? Боязнь разоблачения?

   Автобус не ехал, а плёлся, и прибыл на Щелковский автовокзал с опозданием на час. Из—за этого Михаил не успел на пригородный автобус, на котором хотел поехать на дачу родителей. Там, под двухсотлитровой бочкой воды для поливки огорода, хранился автоматический пистолет Стечкина. Бочка была установлена на кирпичи, один из которых легко вынимался, если под ним немного прокопать углубление. За этим кирпичом лежал, завернутый в ветошь, хорошо смазанный пистолет, отнятый когда—то в Карабахе у армянского боевика из отряда "Мститель". Рассказывали, что отряд назван так после ужасных погромов армян в Сумгаите. Только мстили боевики почему—то не погромщикам, а мирным жителям азербайджанских сел Нагорного Карабаха.

   Отряд состоял из бывших военнослужащих, студентов, учителей и даже врачей, объединенных идеей национально—освободительной борьбы за Великую Армению. Платили им неплохо, обеспечивали обмундированием, питанием и оружием, поэтому "промышлять" в поисках легкой добычи под лозунгом национального возрождения для горячих армянских парней было предпочтительнее, чем вкалывать на восстановлении разрушенных землетрясением городов и сел [42]. Этим занимались в свое время строители из других республик.

   Бороться за национальную идею всегда прибыльнее, почетнее и легче, чем вкалывать на производстве. Конечно, наибольшую выгоды получают борцы, отстаивающие национальную идею пером и словом. Им, натравливающих одних людей на других, и платят больше, и безопасность обеспечена, потому что в них не стреляют, с ними лишь дискутируют. А если бы начинали отстрел борцов с них, тогда бы и не текли реки крови.

   Борцам же, отстаивающим идеи борзописцев с оружием в руках, намного хуже: платят меньше и риска больше — можно запросто схлопотать от оппонентов пулю. Эта опасность и вынуждает их бороться с безоружными мирными жителями — так спокойнее и безопаснее, а кровь такая же красная. Как говорится: больше крови меньшими усилиями!

   В тот вечер Грачёв выскочил из казармы в поселок купить сигареты и, не доходя до киоска, услышал пронзительные женские крики, доносившиеся из переулка. Он бросился туда и увидел издали, как из какого—то дома выскочили два армянских боевика с автоматами в руках и направились в противоположную сторону. В доме ему открылась жуткая картина: на полу в лужах крови валялись трупы зарезанной женщины и двух её малолетних детей. Ящики из комода были выдвинуты и вещи разбросаны по комнате — грабители искали какие—то ценности. Семья была явно армянской, но когда лес рубят, то у щепок не спрашивают паспорта и не интересуются национальностью.

   Грабителей он догнал быстро и те, остановившись, с автоматами наизготове, иронически смотрели на приближающегося офицера. Они знали, что Москва запретила внутренним войскам арестовывать армянских боевиков, поэтому были уверены в том, что он для них не представляет опасности. А если попробует нарушить указ Москвы, то два автомата достаточно веский аргумент для отстаивания своих законных прав убивать мирных жителей. Ведь не зря же Миша—перестройщик твердит о правах человека!

   Неизвестно, кто были эти двое по профессии, но военной подготовкой они явно не блистали и подпустили его на такое близкое расстояние, когда орудовать автоматом становится бессмысленно. На таком сближении в быстротечной схватке начинается силовое единоборство и боевой нож, как оружие ближнего боя, надежно обеспечивает решение проблемы.

   Как правило "крутые парни" из Голливуда размещают ножи на боковой поверхности туловища, бедер или голени, поэтому неудивительно, что у боевиков ножны широких ножей висели сбоку. Это лишний раз убедительно доказывает ленинский тезис об исключительной силе воздействия киноискусства на самые широкие народные массы.

   У Михаила ножны висели на поясе слева от центра живота с ориентацией рукоятки таким образом, чтобы траектория извлечения ножа совпадала с естественным движением руки при атаке. Такое расположение позволяет извлекать его без остановок, и, не "ломая" саму картину движения, экономит драгоценные мгновения, когда на кону стоит жизнь.

   Между тем, два вооруженных и настороженных человека представляют собой серьёзную проблему и необходимо активизировать их сознание, чтобы нейтрализовать реакцию подсознания на нападение. Сознание человека любит анализировать и взвешивать, поэтому, повернувшись к ним правым боком и указывая левой рукой на какой—то дом, он спросил:

   — Это что там?

   Вопрос прозвучал по—дурацки, но внимание боевиков переключилось и заработало их сознание, пытаясь разобраться в сути вопроса и с какой целью он задан. В этот момент Михаил выхватил нож и боевик, стоящий справа от него, рухнул на землю с перерезанной глоткой, которая оказалась на траектории ножа. Продолжая движение по восьмерке, Михаил всадил его между шеей и ключицей второго и тщательно вытер лезвие о пятнистую куртку упавшего к его ногам боевика. Нож скользнул по чему—то твердому и, распахнув куртку, он увидел наплечную кобуру с новеньким пистолетом Стечкина, очевидно, похищенным с военного склада.

   Забрав пистолет, Михаил скрылся в наступающих сумерках. Он не стал покупать сигареты, а незаметно вернулся в казарму, чтобы потом не было к нему лишних вопросов. Как впоследствии выяснилось, женщина и дети, убитые боевиками, были семьей директора школы, ездившего в Баку в рамках народной дипломатии для участия в каком—то комитете по примирению двух народов. Его наказали за измену национальной идеи, которая должна была овладеть массами.

   Жить без национальной идеи могут позволить себе только благополучные и богатые страны. А в условиях разрушенной экономики народ должен четко знать, ради чего страдает, уметь ненавидеть своих врагов и верить в светлое будущее, пусть даже виртуальное.

   Вскоре выяснилось, кто убил боевиков: какая—то неизвестная азербайджанская организация объявила это актом своего мщения. Подброшенная листовка была написана детским почерком на листике, вырванном из школьной тетрадки, но такая версия всех устроила. Следствие прекратилось, потому что, когда идёт ожесточенная народно—освободительная борьба, любое следствие становится бессмысленным и только мешает сторонам выяснять отношения.