Птичка для инквизитора - Ольга Викторовна Романовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А вдруг я умерла и рядом действительно Роза?» – промелькнуло в голове.
Проклятие иссушило Ирен. Она вложила в него всю свою ненависть, все презрение, весь дар до последней капли. Наверное, поэтому оно и сработало.
И все же как хорошо, что Ирен не удалось проклясть Файлаха! Если бы первое заклинание удалось, если бы уже потом, во второй раз, Вечная мать не увела его за меловой круг, главный злодей ушел бы от возмездия. Хантер должен был пасть от руки Ирен, ничьей больше. И уж точно не от руки такого же, как он, мерзавца, охочего до власти.
– Роза! – потрескавшимися пересохшими губами позвала Ирен.
Голос ее напоминал шелест ветра – такой же тихий и слабый. Тем не менее незнакомка услышала, ответила:
– Меня зовут Кира, тьесса, боюсь, Розы здесь нет.
Она заботливо подоткнула девушке одеяло, взбила подушки под головой.
Выходит, Ирен жива.
Она попыталась снова открыть глаза, на этот раз медленно, чтобы не вернулась боль.
Комната. Расписной потолок, картины… Что на них изображено, не разобрать: пришлось бы напрягать глаза, а они и так с трудом распахнулись.
Ирен лежала на чем-то мягком и прохладном. А еще… Нахмурившись, она проверила догадку, пошарив ладонями вокруг себя. Так и есть, ее руки! Они чувствовали текстуру ткани! Девушка мысленно попрощалась с ними, а они вновь обрели чувствительность. Раз мышцы тянет, кожу покалывает, то все хорошо.
– Сейчас мы их помассируем, тьесса, сразу станет лучше, – проворковала Кира, на поверку оказавшаяся крепкой дородной сиделкой в форменном фартуке и наколке. – А еще сделаем горячую ванночку. К вечеру все пройдет, обещаю!
– А теперь утро?
Ирен отыскала глазами окно – зашторено. Сколько же она провалялась в забытьи, сколько времени прошло с тех пор, как Гейл нашел ее?
Это не сон. Былая горячая волна вновь прокатилась по телу, тронула робкой улыбкой губы. Ей не показалось, Гейл видел в ней не только игрушку. Наверняка именно он распорядился поместить ее в эту роскошную спальню. Прошлая во дворце, даже перешедшая по наследству от Таисии, не шла ни в какое сравнение с этой. Шелковые простыни, воздушная перина, лепнина, позолота – такая предназначалась принцессе, а не какой-то ведьме.
– День, тьесса. Вы проспали трое суток. Мы все жутко беспокоились, но доктор сказал: пусть спит.
– Раздвиньте шторы!
Ирен вдруг нестерпимо захотелось солнечного света.
– Но…
Кира не спешила выполнять ее приказ, в сомнении замерла у кровати.
– Я не умираю, свет не повредит, а, наоборот, придаст сил. А еще… – Ирен на мгновение стушевалась. – А еще я хотела бы чего-нибудь поесть.
Голод обрушился на нее внезапно, отогнав боль на задворки сознания. Она все еще ворочалась, огрызалась словно бродячая собака, но вяло, больше по привычке.
– Конечно! – просияла Кира. – Тотчас же принесу вам наваристого бульона.
Она таки раздвинула портьеры, пустив в спальню приглушенный послеполуденный свет. Погода стояла пасмурная, солнце лишь изредка пробивалось сквозь тучи.
Где-то рядом чирикала птичка. Ирен хотелось подманить ее, но она одернула себя. Не стоит тратить оставшиеся крупицы силы на ерунду, лучше использовать дар для скорейшего выздоровления.
Кира ненадолго ушла. Вернулась она не одна – Ирен слышала приглушенные голоса. Один из них показался девушке знакомым. Неужели?.. Сердце ее затрепетало. Стало тяжело дышать. Он… Он не забыл ее!
– Только ненадолго, ваше величество, – строго повторил неизвестный мужчина, скорее всего, врач. – Больной нужен покой.
– Не беспокойтесь, тьес, – заверил Гейл, – я приложу все усилия, чтобы здоровье графини восстановилось как можно быстрее.
Графини?
Ирен нахмурилась. Даже сиделка называла ее «тьессой», а не «миледи», с чего вдруг Гейл наградил ее давно отобранным титулом родителей? Или он снова выдавал ее за другую? Ирен полагала, что игры закончились.
– Признаться, я ожидал более теплого приема!
Закрыв за собой дверь, Гейл приблизился к кровати, сдержанно улыбнулся хмурой Ирен. Та промолчала, только сложила руки на груди. «Он больше не прячется, не носит маску, – пронеслось в ее голове. – И кожа стала более гладкая. Наверное, продолжает пользоваться моей мазью».
– Миледи?
Гейл вопросительно поднял брови и присел на край постели.
– Мне следовало бы поблагодарить ваше величество, – смущенным, сдавленным голосом начала Ирен, но монарх оборвал ее.
– Что случилось? – напрямик спросил он. – Вы очнулись менее часа назад, и за это время я уже успел провиниться перед вами.
На щеках Ирен расцвели алые пятна.
– Мне показалось… Вы назвали меня графиней…
– Так и есть, – кивнул Гейл. – Вы графиня Ирен Дориан.
– Но… – Она окончательно перестала что-либо понимать.
– Я всего лишь восстановил справедливость. Вернул доброе имя вам и вашим покойным родственникам. Понимаю, – он устремил взгляд на сложенные на коленях руки, – мои слова ничего не изменят, но я хотел бы извиниться. И за брата, и за моих предков, которые принесли вам столько горя.
На лицо Ирен набежала тень. Она сглотнула и на мгновение смежила веки. Затем вновь распахнула глаза и печально улыбнулась.
– В этом нет вашей вины. Вы в этом не участвовали.
Гейл сжал кулаки. Ирен думала, тот еще что-нибудь скажет, но он напряженно молчал. Он мысленно обратился в прошлое, вспоминал брата. Затем встрепенулся и протянул Ирен кольцо:
– Оно ваше.
Девушка сразу узнала фамильный артефакт. Тот самый, из-за которого все и случилось.
– Полагаю, вам лучше оставить его себе, – мягко возразила она.
Гейл усмехнулся:
– Намекаете на мое уродство?
Уши Ирен стали пунцовыми.
– Вовсе нет. Я… Простите меня, ваше высочество. Или величество? Я не знаю, как вас теперь правильно величать.
– Просто по имени – Гейл. Мне приятно будет слышать его из ваших уст. А за меня не беспокойтесь. Прошли те времена, когда маленький мальчик боялся зеркал. Внешность – всего лишь оболочка, главное то, что внутри.
Воспользовавшись кратким замешательством девушки, Гейл надел перстень на палец Ирен:
– Мне не нужно чужого. Он ваш по праву.
Фамильный артефакт пришелся ей точно в пору. Как и все подобные вещи, он подстраивался под владельца.
Ирен с трепетом коснулась камня и ахнула, когда тот заискрился. Огненный феникс вырвался на свободу, взмыл к потолку и камнем упал вниз, войдя прямо в сердце. Оно пропустило удар, замерло, но потом застучало снова. А вместе с ним заструилась, потекла по жилам горячая кровь, заполнился до краев невидимый резервуар дара.
Гейл с любовью наблюдал за тем, как меняется Ирен, уходит землистый цвет лица, заживают синяки,
