Шпион, вернувшийся с холода. Война в Зазеркалье. В одном немецком городке - Джон Карре

— Ладно, хватит. — Лейзер уже начинал терять терпение. — Об этом хватит, понятно?

— Извините, Фред.

— Когда мы едем в Лондон?

— В понедельник, Фред.

— А с Джоном увидимся?

— Мы встретимся с ним в аэропорту. Капитан тоже будет. Они хотят, чтобы мы еще попрактиковались… как менять частоту, в таком духе.

Лейзер кивнул, указательным и безымянным пальцами легонько барабаня по столу, будто отстукивая текст.

— Да! А не расскажете о какой-нибудь из тех красоток, которые у вас были в субботу-воскресенье в Лондоне? — предложит Джонсон.

Лейзер отрицательно покачал головой.

— Ну ладно, давайте допивать и пойдем погоняем шары.

Лейзер застенчиво улыбнулся, его раздражение прошло.

— Джек, у меня гораздо больше денег, чем у вас. Хотя «Белая леди» — штука дорогая, вам беспокоиться не о чем.

Он натер мелом свой кий и опустил шестипенсовик.

— Делаю двойную ставку или, если хотите, сыграем на расчет по случаю последнего вечера.

— Послушайте, Фред, — мягко попросил Джонсон. — Не гоняйтесь сразу за большими деньгами и не старайтесь забить красный шар ради ста очков. Бейте другие по двадцать и по пятьдесят очков, набирайте счет. Тогда вас не разденут.

Лейзер вдруг рассердился. Он поставил кий на подставку и снял с крючка свое пальто из верблюжьей шерсти.

— Что случилось, Фред, в чем дело на этот раз?

— Ради Бога, оставьте меня в покое! Нашелся конвоир на мою шею! Я еду на задание, как во время войны. Я же не смертник.

— Не глупите, — мягко сказал Джонсон, взял его пальто и повесил снова на крючок. — Кстати, не принято говорить — смертник, надо говорить — осужденный…

Кэрол поставила перед Леклерком чашку кофе. Он улыбнулся ей, сказал «спасибо», как уставший, но дисциплинированный ребенок в конце позднего ужина в гостях.

— Эйдриан Холдейн ушел домой, — заметила Кэрол. Леклерк опять погрузился в изучение карты. — Я заходила к нему в кабинет. Он мог бы и попрощаться.

— Он никогда не прощается, — сказал Леклерк.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Я никак не могу запомнить, как ярды переводить в метры.

— Я тоже.

— По донесению Цирка, длина оврага двести метров. Это что, двести пятьдесят ярдов?

— По-моему, да. Пойду возьму справочник.

Она пошла к себе и сняла с книжной полки таблицы.

— Один метр равен тридцати девяти и тридцати семи сотым дюйма, — прочитала она. — Сто метров равняются ста девяти ярдам и тринадцати дюймам.

Леклерк записал.

— Думаю, мы пошлем телеграмму Гортону. Подтверждение, что мы приедем. Когда выпьете ваш кофе, приходите с блокнотом.

— Я не буду кофе.

Она достала блокнот.

— Думаю, что обойдемся просто срочной телеграммой. Зачем нам вытаскивать старину Джимми из постели? — Он пригладил ладонью волосы.. — Первое: головная группа — Холдейн, Эйвери, Джонсон и Мотыль — прибывают рейсом ВЕА номер такой-то во столько-то часов девятого декабря. — Он поднял глаза. — Уточните детали в административном отделе. Второе: все поедут под своими именами и сядут на поезд до Любека. По соображениям безопасности вы не встречаете, повторяю, не встречаете группу в аэропорту, но можете, не привлекая внимания, позвонить Эйвери на абонент в Любеке. Он не должен знать, как связаться со стариной Эйдрианом, — заметил он со смешком. — Они не переносят друг друга. — Он повысил голос:

— Третье: вторая группа в составе одного директора прибывает утренним рейсом десятого декабря. Вы встретите его в аэропорту для короткой беседы, перед тем как он выедет в Любек. Четвертое: ваша роль — не привлекая внимания, оказывать помощь и поддержку во всех фазах для успешного завершения «Мотыль».

Она встала:

— А есть ли необходимость посылать Эйвери? Его бедная жена не видела его уже несколько недель.

— Превратности войны, — ответил Леклерк, не взглянув на нее. — За сколько времени можно проползти двести двадцать ярдов? — пробормотал он. — Да, Кэрол, добавьте еще одно предложение к этой телеграмме. Пятое: «Ни пуха ни пера!» Надо иногда подбадривать старину Джимми, а то он совсем один.

Он взял со стола одну из входящих папок и критически посмотрел на обложку, видимо чувствуя на себе взгляд Кэрол.

— А-а. — Сдержанная улыбка. — Это, наверно, донесение из Венгрии. Вы не знаете Артура Филдена из Вены?

— Нет.

— Отличный парень. В вашем вкусе. Один из лучших ребят… умеет работать самостоятельно. Брюс сообщил мне, что он подготовил очень хорошее донесение о перемещении военных частей в Будапеште. Надо, чтобы Эйдриан посмотрел. Так много всего происходит как раз сейчас.

Он открыл папку и начал читать.

— Вы говорили с Хайдом? — спросил Контроль.

— Да.

— Ну и что он сказал? Что там у них делается?

Смайли протянул ему виски с содовое. Они сидели у Смайли дома на Байвотер-стрит. Контроль, как обычно, расположился в кресле у камина.

— Он сказал, что у них нервы на пределе, как перед премьерой.

— Так Хайд и сказал? Прямо так выразился? Как непохоже на него.

— Они сняли дом в северной части Оксфорда. Там был как раз этот агент, один только, поляк, лет сорока, и они попросили сделать ему документы на механика из Магдебурга, фамилия, кажется, Фрейзер. Также нужны проездные документы, чтобы он мог собраться до Ростока.

— Кого еще вы видели?

— Холдейна и этого новенького, Эйвери. Который приходил ко мне по поводу их курьера в Финляндии. Был еще инструктор по радиоделу, Джек Джонсон. Работал у нас во время войны. Больше никого. Вот и все агенты.

— Что они задумали? И откуда у них столько денег просто на учебные цели? Кажется, мы им дали что-то из аппаратуры?

— Да, В-2.

— Это еще что такое?

— Рация, с которой работали на войне, — раздраженно ответил Смайли. — Вы сказали, что старую рацию мы дадим. И кварцы. Ничего больше. Кварцы-то зачем было давать?

— Это просто благотворительность. Значит, В-2? Ну ладно, — заметил Контроль с явным облегчением, — с такой штуковиной далеко не уедешь, как вы считаете?

— Вы сегодня ночуете дома? — нетерпеливо спросил Смайли.

— С вашего разрешения, я бы остался у вас, — сказал Контроль. — Ужасно не хочется тащиться домой. Ах, люди, люди… Люди все время портятся.

Лейзер сидел за столом, во рту еще держался вкус «Белой леди». На столе лежал чемодан с открытой крышкой. Наручные часы показывали 23.18, светящаяся минутная стрелка, вздрагивая, приближалась к двенадцати. Он начал выстукивать: «JAJ, Джей Эй Джей — постарайтесь запомнить, Фред, ведь это мои инициалы, Джек Джонсон»; он переключился на прием: Джонсон отвечал четко и ясно.

Спокойно, говорил Джонсон, не надо торопиться. Мы будем следить за эфиром всю ночь, будет еще много сеансов. Он осветил фонариком шифровку. В ней было тридцать восемь групп. Выключив фонарик, отстучал три и восемь — передавать числительные было легко, но занимало много временя. Мозг хорошо работал. В памяти звучали мягкие замечания Джека: «Слишком спешите, передавая точку, Фред. Точка — это одна треть тире, понятно? Она длиннее, чем вы думаете. Не комкайте интервалы, Фред, пять точек между словами, три — между буквами. Предплечье горизонтально, в одну линию с рычагом ключа, локоть не касается корпуса». Примерно так учат держать финку, подумал он, чуть улыбнувшись, и приступил к передаче. «Расслабьте пальцы, Фред, запястье не должно лежать на столе». Он отстучал первые две группы, немного смазав интервалы, но обычно у него получалось хуже. Теперь шла третья группа, здесь следовало дать условный сигнал. Он отстучал «S», потом знак вычеркивания и передал подряд десять других групп, то и дело поглядывая на часы. Через две с половиной минуты он отключил передатчик, нащупал капсулу с кварцем, потом двойное гнездо на корпусе, вставил кварц, затем шаг за шагом провел процедуру настройки, поворачивая ручки, освещая фонариком серповидное окошко, в котором дрожал черный язычок.

Он отстучал второй позывной PRE, PRE, быстро переключился на прием и вновь услышал Джонсона: «QRK-4 — позывной принят». Он начал передавать во второй раз, рука двигалась медленно, но послушно, глаза следили за бессмысленными буквами, пока наконец со вздохом облегчения он не услышал ответ Джонсона: «Сигнал принят. QRU, у меня для вас ничего нет».

Когда они закончили, Лейзер уговорил Джонсона выйти на короткую прогулку. Было очень холодно. Они прошли по Уолтэ-стрит до главных ворот Вустера, оттуда по Банбери Роуд опять вернулись в свою обитель на севере Оксфорда.

Глава 16

Было снова ветрено. Ставни сельского дома содрогались от ветра, такого же порывистого, как тот, который набрасывался на замерзшее тело Тэйлора, обрушивал дождь на почерневшие стены особняка на Блэкфрайерз Роуд, пригибал траву в Порт Медоу.