И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг

— Минуточку, минуточку. Я вроде не говорил, что ты будешь строить такой дом для меня…

— А для кого же? Ведь твоей жене нужен новый дом? Так вот он, пожалуйста.

— Но миссис Бейли хочет дом в стиле Георга III.

— Это ей просто кажется. Женщины сами не знают, чего хотят.

— Это не относится к миссис Бейли.

— Какой-то выживший из ума отсталый архитектор убедил ее в этом. Ведь она водит автомобиль самой новейшей марки, а? Одевается по последней моде — так? Почему же, спрашивается, она должна жить в доме, выстроенном по образцу восемнадцатого века? Мой дом — это даже не завтрашний день архитектуры. Он принадлежит будущему. А о твоей жене будет говорить весь город.

— Все это… Я должен с ней поговорить.

— Это еще зачем? Мы ей преподнесем сюрприз. Давай еще выпьем.

— В общем, пока что это дело все равно придется отложить. Завтра мы с женой едем в Бакерсфильд. Там вводятся в строй две скважины.

— Вот и прекрасно. Именно то, что нам нужно. К вашему возвращению она получит сюрприз. Ты мне только чек сейчас выпиши, об остальном не беспокойся.

— Я не могу совершить такой шаг, не посоветовавшись с ней. Она будет недовольна.

— В конце концов, кто в вашей семье мужчина?

Чек был выписан, когда они приканчивали вторую бутылку.

В южной Калифорнии дела вершатся быстро. Ординарные дома обычно возводят за месяц. Под нетерпеливым руководством Тила дом-тессеракт подымался кверху не по дням, а по часам. Тил петушился, подгонял строителей, давал им указания, осыпал их градом критических замечаний — и вот уже на четыре стороны света от взметнувшейся вверх центральной части повисли четыре куба крестообразного второго этажа.

Эти висящие в воздухе четыре комнаты не внушали доверия инспекторам, осуществлявшим надзор за строительством, но в конце концов прочные балки решили дело, а деньги довершили его. Инспектора перестали сомневаться в прочности сооружения, возводимого по проекту Квинтуса Тила.

И вот в одно прекрасное утро — Бейли вернулись в город лишь накануне вечером — Тил, договорившись с другом, подкатил к его дому. Он продудел на своем гудке в два тона сигнал собственного сочинения. В двери показалась голова Бейли.

— Ты почему не звонишь?

— Слишком долго, — ответил Тил бодрым голосом. — Я человек действия. Миссис Бейли готова? А, вот и вы, здравствуйте, миссис Бейли. Добро пожаловать в новый дом! Давайте сюда! Мы вам припасли сюрприз!

— Дорогая, ты ведь знаешь Тила, — сказал Бейли извиняющимся тоном.

Миссис Бейли фыркнула.

— Да уж знаю. Только мы, Гомер, поедем в своей машине.

— Конечно, конечно, дорогая.

— Прекрасно, — с готовностью согласился Тил. — У вашей мотор более мощный, скорее доберемся. Поведу я — дорогу хорошо знаю.

Он взял у Бейли ключи, сел на водительское место, и не успела миссис Бейли усесться, как машина рванула с места.

— Уж когда я за рулем, будьте спокойны, — заверил он миссис Бейли, повернувшись к ней, и одновременно на огромной скорости поворачивая на бульвар Сансет. — Все дело в мощности и управлении. Динамичный процесс, моя стихия. Никогда не попадал ни в одну серьезную аварию.

— Она будет единственной и последней, — язвительно заметила миссис Бейли. — Будьте так добры, смотрите на дорогу.

Он попытался объяснить ей, что дело совсем в другом, что дорожная ситуация оценивается водителем не с помощью зрения; она интуитивно ощущается совокупностью направлений, скоростей и вероятностей, но Бейли прервал его:

— Где дом, Квинтус?

— Дом? — спросила миссис Бейли подозрительно. — Какой дом, Гомер? Разве ты мне говорил что-то о доме?

Тил пустил в ход все свое дипломатическое искусство.

— Ну да, миссис Бейли, дом. И какой! Это вам сюрприз от любящего мужа. Вот погодите, вы его увидите…

— Увижу, — сказала миссис Бейли мрачно. — В каком же он стиле?

— Этот дом станет родоначальником нового стиля. Самого нового, какой себе только можно представить. Чтобы оценить этот дом, его нужно увидеть. Между прочим, — Тил быстро перескочил на другую тему, отводя всякую возможность возражений, — сегодня ночью вы почувствовали землетрясение?

— Землетрясение? Какое землетрясение? Гомер, разве было землетрясение?

— Так себе, небольшое, — продолжал Тил, — часа в два ночи. Я как раз не спал в это время, а то и не почувствовал бы ничего.

Миссис Бейли передернуло.

— Ну и местность! Слышишь, Гомер? Нас могло спокойно убить, пока мы спали в своих постелях, и мы даже не узнали бы об этом. И зачем только я поддалась на твои уговоры и уехала из Айовы?

— Но, дорогая, — запротестовал муж (безнадежная попытка), — ведь ты хотела переехать в Калифорнию; тебе не нравился Де-Мойн.

— Этого мы обсуждать не станем, — отрезала жена. — Ты мужчина — ты должен был все предвидеть. Подумать только: землетрясение!

— В вашем новом доме этого опасаться не придется, — сказал Тил. — Дом абсолютно антисейсмичен. Все его части находятся в совершенном динамическом равновесии по отношению друг к другу.

— Что же, спасибо и на этом. Так где дом?

— Осталось совсем немного. Вон за тем поворотом — видите знак?

На огромном рекламном щите (из тех, что нравятся агентам по продаже недвижимости) буквами, которые казались слишком крупными и яркими даже в ко всему привыкшей южной Калифорнии, красовалась надпись:

ДОМ БУДУЩЕГО!!!

Колоссально! Поразительно! Революционно!

Не проходите мимо — так будут жить ваши внуки!

Кв. Тил, архитектор.

— Как только вы въедете, это мы, конечно, уберем, — торопливо добавил Квинтус, заметив выражение лица миссис Бейли.

Он круто свернул за угол и, заскрежетав тормозами, остановил машину перед Домом Будущего.

— Voilá! — Он выжидательно уставился на супругов: ему не терпелось узнать, какое впечатление произведет на них его детище. На лице мистера Бейли выразилось недоумение, на лице миссис Бейли Тил прочел нескрываемое раздражение. Перед ними громоздилось примитивное геометрическое тело, в котором имелись окна и двери, но ничего от архитектуры. Единственным украшением служил затейливый математический орнамент.

— Тил, — медленно спросил Бейли, — что это значит?

Тил перевел взгляд на дом. Его гордость, нелепая башенка с торчащими комнатами второго этажа, исчезла. От семи комнат, расположенных над первым кубом, не осталось и следа. Не осталось ничего, кроме одной-единственной комнаты, покоящейся на фундаменте.