Возвращение в Терпилов - Михаил Борисович Поляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В «Терпиловской правде» она познакомилась с журналистом Васильевым, живо откликнувшимся на её просьбу о помощи. Со временем между молодыми людьми завязалась дружба, постепенно перетекшая в отношения… А полгода спустя к Афанасьевой обратился мелкий чиновник из мэрии Терпилова по фамилии Францев. Его жена страдала от лейкемии, и на лечение в семье не было денег. Девушка помогала как могла: нашла столичного врача, доставала редкие таблетки, организовывала поездки на консультации к специалистам… Оказалось, впрочем, что сделать для женщины ничего нельзя, болезнь была уже в терминальной фазе.
Но, получив безнадёжный ответ, Францев не покинул фонд навсегда, а вдруг предложил свою помощь. Поначалу он показался Соне человеком добрым и отзывчивым – ездил вместе с ней по больным, содействовал в оформлении необходимых для лечения или получения субсидий документов в мэрии. Ни о какой романтике у них при этом речи не шло, Борис явно любил жену и не думал искать приключений на стороне. Однако, потом в его поведении обнаружились некоторые странности.
– Знаете, однажды он вдруг пропал куда-то – на звонки не отвечает, в вотсаппе сообщения не читает… – вспоминала Софья. – Я разволновалась – во-первых, за человека переживала – у него ведь жена больная, и мало ли на что от горя и безысходности пойти можно, ну а, во-вторых, у него же документы наших подопечных лежали на оформлении. Пропади он, и что же, больным людям снова по инстанциям бегать, бумажки собирать? А лежачим как быть? Я знала, где он работает и вот как-то вечером, решила его подождать у подъезда мэрии. Он вышел, но, как будто не узнав меня, прошёл мимо. Я побежала следом, стала звать его, дёргать за рукав. Он вдруг остановился и накричал на меня. Говорил всякие гадости: что не нужна наша благотворительность, что лучше бы все нищие передохли, что надоело ему со мной валандаться, что я его достала, что я дура набитая и халявщица, что от работы его только отрываю… Я расплакалась тогда, а он усмехнулся удовлетворённо, словно того и добивался, и ушёл. Я уж думала, что всё, с концами пропал и он, и наши документы. Однако дня через два Борис позвонил. Умолял простить, сказал, что сорвался из-за того, что с женой было плохо, что все документы оформил и сам их подвезёт… И действительно, приехал в этот же день, отдал мне бумаги, и некоторое время всё шло по-прежнему – и помогал с делами, и ездил со мной по больным. Но через месяц – новая ссора. В этот раз я уже спокойнее ко всему отнеслась, спорить с ним не стала, а решила просто подождать. И правда – через пару дней звонит, снова извиняется… Лучше узнав его ситуацию, быстро уловила закономерность – хорошо себя жена чувствует, он помогает нам, стало ей хуже – бросает… Признаюсь, я жалела моментами, что он не всегда, ну… нормальный… Боря же не только энергичный и пробивной, но и действительно умный человек. Случается у нас, например, безвыходная ситуация – или по закону больной не проходит под какую-то квоту на операцию, или лекарства нужные не достать, или не получается на реабилитацию оформиться, так Францев посидит пару дней, да найдёт выход. Кого в другую область отправит на лечение, кому по ведомственной части льготы оформит. Так мы где-то месяцев восемь с ним общались – то поссоримся, то помиримся. Но в апреле прошлого года наши отношения прекратились, и на этот раз навсегда.
– А что произошло? – поинтересовался я.
– Началось всё с того, что Бориса вдруг повысили на работе, сделали начальником какого-то комитета… Где-то через месяц он вдруг отправил жену на лечение в Германию, представляете?– подняла она на меня недоумённый взгляд. – Причём, на радостях он оговорился, что стоило это очень дорого, больше сорока тысяч долларов.
– Где же он взял такую сумму? – удивился я.
– Вот сама не понимаю… – пожала плечами девушка. – Я спрашивала его, но он или отмалчивался, или отшучивался. Первое время весёлый такой ходил, довольный, очень надеялся, видимо, на заграничных докторов. Но чудес не бывает – жене всё-таки стало хуже. Это совсем его надорвало. Он перестал бриться, на работу не выходил неделями. Со мной уже по нескольку раз на дню то ссорился, то мирился… И вот как-то вечером, в начале апреля прошлого года, позвонил мне. Я подняла трубку, и сразу поняла, что случилось что-то особенное – Борис кричал, ругался, бросался какими-то бессвязными обвинениями. Наконец, позвал встретиться на автобусной остановке возле мэрии. Я согласилась. Он пришёл пьяный и буквально с первых слов начал кричать на меня. Предлог был ерундовый – в документах одного из больных не хватало какой-то неважной закорючки – то ли точки, то ли запятой… Я спокойно выслушала его и напрямую спросила о том, что случилось. Он вдруг совсем по-детски, крупными слезами, расплакался и признался, что утром умерла его жена. Я начала утешать, но он, не выслушал, оборвал меня и совсем взбесился, опять перешёл на крики и оскорбления… А затем случилось то, чего я никак не ожидала – Боре за то, что он громко кричал, сделал замечание один прохожий, мужчина в форме пожарного. Он был очень высокий, наверное, на голову выше Францева. Но Боря вдруг бросился на него, одним ударом свалил с ног и стал очень сильно бить. Наверное, убил бы совсем, если бы не подбежали люди да не подъехала полиция… Я ушла, и больше мы с Борисом не общались.
Девушка задумчиво вздохнула.
– Знаете, после я часто раздумывала о том, какой он на самом деле? Тот ли добрый, отзывчивый человек, каким он бывал во время наших с ним поездок к подопечным,
