Вирус - Джонатан Мэйберри

Кожа женщины сделалась восковой и бледной, глаза — круглыми и пустыми, словно серебряные доллары, она хищно рычала, намереваясь вцепиться в горло Грейс.

— Твою мать! — Грейс дважды выстрелила зомби в лицо. Кровь обрызгала трех скалящихся тварей, которые лезли вслед за ней.

— Что, черт возьми, вы вытворяете? — завизжала миссис Коллинз, она не смогла вырвать у Грейс пистолет, но ей удалось направить ствол вниз, так что следующая пуля выбила кусок мраморного пола и срикошетила, проделав багровое отверстие в бедре канадского посла. Он с болезненным криком упал, и сейчас же двое бродяг насели на него сверху. Грейс боролась с женой вице-президента, которая оказалась на удивление сильной и жилистой, в итоге Кортленд пришлось с размаху дать миссис Коллинз по шее. От удара она упала на колени, Грейс высвободила руку с оружием как раз в тот миг, когда третий монстр кинулся на нее. Грейс всадила в него две пули, и труп замер в паре дюймов от супруги вице-президента.

В зале Колокола Свободы царил настоящий бедлам, потому что зараженные, впавшие в кому, сейчас же оживали, превратившись в бродяг, и набрасывались на толпу. Хотя Грейс, Брайерли и Руди всех предупредили о страшной опасности, пятнадцать уцелевших агентов службы национальной безопасности медлили и колебались, не решаясь открыть огонь по гражданским, конгрессменам, почетным гостям.

Банни отпихнул с дороги одного из окаменевших солдат в тот миг, когда журналист из «Дейли ньюс» уже был готов загрызть его. Могучий сержант протянул руку и схватил бродягу за горло, приставил трофейный пластиковый пистолет к его голове и выстрелил. Отшвырнул труп, преграждая путь второму монстру, уложил и того, но затем на Банни двинулось сразу шестеро, и он отступил, увлекая за собой ошеломленного агента.

— Стреляй, черт тебя подери! — закричал Банни, и агент наконец вышел из ступора. Они встали спиной друг к другу, открыв огонь. У Банни оставалось четыре заряда, и он ни одного не потратил напрасно, агент же извел всю обойму, прикончив единственного бродягу.

Поэтому двое из нападавших уцелели. Банни сделал шаг вперед и пнул первого ногой в живот, а когда тот согнулся, он взмахнул руками и со всей силы опустил стиснутые кулаки на незащищенный затылок. Монстр сейчас же обмяк и свалился, однако другой продолжал наступать. Он был всего в трех шагах, когда пуля угодила ему в затылок. Банни повернулся и увидел, как дымится пистолет в руках товарища, успевшего вставить новый магазин.

Позади них Руди, сжимая в руках древко знамени, удерживал плацдарм. У стены сбились в кучку девочки-скауты. На них нападал бродяга в гавайской рубахе с туканами. Он сделал шаг вперед и ловко увернулся от просвистевшего древка. Руди нахмурился. Он видел все записи о столкновениях ОВН с живыми мертвецами и отметил, что они никогда не уклоняются, не маневрируют. Им не хватало для этого когнитивных способностей, даже в числе их неестественных рефлексов защитная реакция отсутствовала. Однако этот тип весьма проворно скакал из стороны в сторону.

И еще он улыбался.

Вдруг зомби указал согнутым пальцем на маленькую девочку за спиной Санчеса, после чего сделал нечто поразительное. Он заговорил.

— Мое!

— Dios mio! — выдохнул Руди, и мысль о том, что покойник все еще в состоянии мыслить и действовать взвешенно, едва не лишила его силы духа. Но всхлипывания детей вернули ему решимость. Он принялся отбиваться с удвоенной энергией.

Ахмед, брат Амиры, любовник Андреа Лестер и главный лазутчик эль-Муджахида в Соединенных Штатах, наступал на доктора. Он ощущал в себе удивительную, неукротимую силу и чувствовал себя более живым, чем когда-либо. Двенадцатое поколение патогена бурлило в венах неистовым огнем. Когда он несколько мгновений назад очнулся, его ошеломила ясность восприятия. В течение всей жизни, посвященной учению Пророка, Ахмед никогда еще не испытывал столь полного согласия с волей Аллаха, которая горела в его сердце, как раскаленный добела меч.

Мощный, бессмертный, направляемый дланью Всевышнего, он ринулся вперед. Когда древко флага устремилось навстречу, он схватил его одной рукой, а другой вцепился в горло Руди Санчесу.

Глава 118

Центр Колокола Свободы.

Суббота, 4 июля, 12.14

Я направил лазерный прицел в грудь Олли Брауна, который сжимал в руках «глок», хотя дуло было опущено.

— Ты, чертов негодяй, — сказал я и сунул палец в кольцо курка, но, прежде чем я успел спустить его, воздух сотряс грохот. Олли криво улыбнулся мне, раскрыл рот, и кровь потекла у него по подбородку. Он выронил пистолет и качнулся вперед. Я вздрогнул от неожиданности. Его застрелил О’Брайан! Убийца из ЦРУ зашатался, упал на четвереньки, с усилием поднял голову. Он посмотрел на меня, глаза его ярко блестели.

— П… прости… — выдавил он. В горле у него булькало. — Я… я…

И рухнул как подкошенный.

Секретный агент перевел ствол на меня.

— Бросить оружие! — прорычал я. — Немедленно!

— А то что? — спросил он, и внезапно его голос изменился, в нем больше не звучал легкий американский акцент, как прежде. Теперь он говорил как британец. — Что ты сделаешь? Выстрелишь? — Он засмеялся. — А мне-то какая разница?

— Только скажи, — пробормотал Старший у меня за спиной, — и мы выпотрошим этот мешок дерьма.

— Погоди, — предостерег я. — Последний шанс.

О’Брайан на мгновение закрыл глаза. Он был весь в поту, и цвет лица стал мертвенным. Он опустил дуло, затем неуверенно шагнул в сторону, однако его рука метнулась вверх с быстротой кобры. Он вцепился в дверной проем и удержался на ногах.

Я осторожно двинулся вперед, мой пистолет был недвижим, как скала, точка лазера маячила на мускулистой груди агента. Он помотал головой, словно собираясь с мыслями, и чуть не выронил оружие.

Пальцы Олли, вытянувшегося на полу вниз лицом, медленно сжались и разжались. В спортивной куртке под лопаткой зияло отверстие от пули, в котором все еще пузырилась кровь. Хотя мне лично было наплевать. Если он умирает, туда ему и дорога. То, что он просил прощения, мало для меня значило.

— Брось пистолет, — снова приказал я.

Старший со Скипом подошли ближе. Мы превосходили противника и по числу бойцов, и по количеству стволов.

И все равно этот сукин сын не сдавался. Он улыбнулся мне, и я увидел нечто странное. Обильный пот словно смывал с него краску. Веснушки как будто таяли, и я различал слабую неровную линию под кожей, похоже, толстый шрам пересекал его лицо. Неужели на нем… грим?

О’Брайан смотрел на меня пристально, то сосредоточиваясь, то теряя фокус. Затем я заметил, как мышцы вокруг глаз напряглись, он внезапно вскинул оружие и прокричал:

— Аллах акбар!

Я дважды выстрелил ему в грудь.

Я Ударом его отбросило в дверной проем, и О’Брайан всей тяжестью рухнул в темноту кабинета. Локти, ноги, голова загрохотали по линолеуму.

Все, что я видел теперь, — подметки его ботинок, однако, дернувшись разок, он затих. Я, впрочем, не поверил, поэтому держал его на прицеле, когда вошел в кабинет. Присев на корточки, я приложил пальцы к горлу врага.

Ничего. Пульса нет.

Я ощутил, как напряжение покидает меня, поднялся и вернулся в главное помещение, хмурясь на ходу. На кончиках пальцев осталась краска, и я понюхал ее. Все верно: театральный грим.

— Отличный выстрел, босс, — сказал Старший. Он опустил ствол, но не убрал его в кобуру. Встал на колени, чтобы взглянуть на Олли, и на его лице, несмотря на усилия, отразилось отвращение. — Еще живой. Может, дотянет до того дня, когда его вздернут. Чертов предатель.

Скип переминался у него за спиной, глядя мимо меня. Он наклонился и поднял пистолет Олли, затем подошел к первой леди, которая смотрела на происходящее с возобновившимся ужасом.

— Господи, — выдохнул Скип, не сводя глаз с О’Брайана. — Ты действительно его убил.

— Угу, — ответил я, — такое бывает, когда в кого-то стреляешь.

— Жаль, что ты не сможешь получить вознаграждение, — сказал Скип.

— Какое еще вознаграждение?

Он как-то странно улыбнулся.

— За поимку эль-Муджахида, босс. Я слышал, что цену подняли недавно до миллиона долларов.

Я замер, сбитый с толку.

— О чем, черт побери, ты говоришь?

Скип кивнул в сторону кабинета.

— О’Брайан — это эль-Муджахид. А ты и не подозревал?

Я уставился сначала на крупное тело ирландца, затем на Скипа.

— Ты-то откуда знаешь?

Скип поднял оба пистолета. Дуло одного приставил к виску первой леди, второй нацелил мне в лицо.

— Маленькая птичка напела, — сказал он, подмигивая.

Сукин сын!

Глава 119

Голь и Амира. Бункер

Голь повернулся, чтобы взглянуть на Амиру. Ее жажда мщения и ненависть были так сильны, что металлическая стена, разделяющая их, казалась тонкой, словно бумага. Он посмотрел на часы и ощутил, как замерло сердце. Команда из центра международной безопасности должна быть уже здесь.