Полет Ящера - Андрей Щупов

- Нет, там был другой паренек…

- Вот я и толкую. Когда психоз следует за психозом, это уже смахивает на эпидемию.

Умные у него были глаза. Чертовски умные. И, верно, впервые в жизни я отвел взгляд в сторону.

Вполголоса пробурчал:

- Ладно, смотри, что там с ногой, и побегу.

- Сейчас поглядим, - он закряхтел, отдирая смоченные бинты. - Не понимаю, как вы его так расколотили? Все было сработано на совесть.

Я фыркнул.

- В футбол играл. Верно, от мячика.

- Знаем мы эти ваши мячики! - Артур умело сновал над вытянутой ногой. Отмокший гипс ломтями перепачканной марли шлепался в таз. - Так… А это ещё что за хренотень?.. Оппа!..

Выкрикнул он это столь напряженным голосом, что я резво приподнялся на локтях. Сначала разглядел побелевшее лицо доктора, а после и то жуткое, во что превратилась моя конечность.

От такого и впрямь можно было сказать «оппа». И даже кое-кто покруче. Чуть ниже колена нога начинала пугающе зеленеть. Тут и там поблескивали крохотные перламутровые пластинки. Словно прилипшая к коже рыбья чешуя. Но самое жуткое приключилось со ступней. Она заметно увеличилась - и в длину, и в ширину. Пальцы на ней, тоже обретя зеленоватый оттенок, противоестественным образом сомкнулись попарно, почти срослись и только самый большой оставался сам по себе. И тем не менее именно он заставил гипсовый каркас расползтись надвое. Ноготь, желтый и толстый, напоминающий медвежий клык, выпирал из-под кожи на добрых пять-шесть сантиметров. И такие же, но более скромные коготки, проклевывались на сросшихся парах.

Мы созерцали этот сюрреалистический ужас и молчали. Артур продолжал сидеть деревянным истуканом, я тоже не шевелился, не в силах оторвать взгляда от трехпалой лапы. Впрочем, и не трехпалой даже, - четырехпалой, как и положено. С внутренней стороны в районе косточки над пяткой бугрилась ещё одна зеленоватая шишка с зернышком пробивающегося коготка. Четвертый палец должен был появится именно здесь. Должен… Я со свистом втянул в себя воздух, чувствуя, как струится по спине холодный пот.

Почему я решил, что должен. Откуда я мог это знать?!.. Но ведь знал!.. Потому что видел уже не впервые.

Я зажмурился, и мысленному взору услужливо явилась картинка какой-то полуразрушенной церквушки. Холм из кирпичей и скошенный купол с золотящимся крестом. Точно могила погибшему великану. И я рядом с этой могилой - огромный и всхрапывающий, попирающий землю толстыми куриными ножищами.

Веки испуганно дрогнули и распахнулись. Господи! За что? Ведь неправда все это! Только чья-то злая шутка!.. Помоги проснуться!.. К чертям собачьим Безмена и Густава! Все возвращу и отдам, но только не это!

Глаза мои встретились с глазами Артура. Дрожащие губы его шевельнулись.

- Кто?..

Я едва его расслышал.

- Кто ты. Ящер?..

Кто я?.. Он спрашивал, кто я такой?..

Мне захотелось расхохотаться, истерика билась в животе запертой в темницу коброй, тело скрючивали болезненные судороги. Я облизнул пересохшие губы, с запоздалым прозрением ощутил-жжение во рту. В верхней части неба что-то стремительно вспухало. Странно, но ответ на идиотский вопрос доктора я знал.

Знал, как и то, что лапа у меня должна быть четырехпалой…

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Как до, так и после

Не сменим одежды,

Мир - злобненький ослик,

Пустые надежды.

Е. Тимахен

Артур продолжал смотреть на меня, и взор его не сулил ничего хорошего. В нем читались и страх, и подозрение, а главное - я воочию видел, как растет и ветвится в докторе то исконно неприязненное отношение, что питают люди ко всему инородному. В средние века так, должно быть, глядели на сжигаемых колдунов и ведьм, в тридцатые и сороковые - на судимых врагов народа. Глаза Артура одним махом перемещали меня по ту сторону барьера. Я становился чужим - чужим до корней волос, а с таковыми уже не годилось играть по старым правилам. Он мог обещать мне все что угодно - хранить молчание, тайно помогать дорогими лекарствами, искать нужных специалистов и нужную литературу, однако я вдруг преисполнился ясной уверенности, что все это будет ложь. Между чужими нет и не может быть договоренностей. Он увидел во мне то, чего ни в коем случае не должен был увидеть. Граница меж нами пролегла зубчатым частоколом, и при всем желании ни он, ни я не могли уже ничего поделать.

На секунду у меня закружилась голова. Жутковатый миг переворота произошел! Стремительная трансформация привычного мира подобно ураганному ветру ударила в спину, закачала неустойчивым баркасом. Такой вот заманчивый мне выпал жребий! На собственной шкуре Ящеру предстояло испытать, что это такое - стать изгоем и стать чужим. Только что мы были с Артуром в единой упряжке, говорили об одном, и вот в каких-нибудь полминуты все изменилось. Чертова нога в мгновение ока разметала нас по разные стороны баррикад. И самое страшное заключалось в том, что передо мной сидел не Гоша-Кракен, не Безмен и не Дин-Гамбургер, - жутковатая тайна приоткрылась Артуру, человеку сведущему в травмах и биологических аномалиях! Тем не менее, выбор он свой совершил, не колеблясь. Что же было говорить об остальных! Кому ещё я мог довериться? Да никому! Один-единственный слушок в состоянии был развалить всю империю. Люди попросту побежали бы от Ящера! Как от чумы и проказы, как от сошедшего с телеэкранов оборотня. Артур был умен, но этим самым был и опасен. Банальным слушком дело могло не обойтись, и, тысяча чертей! - я просто не имел права рисковать…

Наверное, свою судьбу он разглядел на моем лице, потому что, защищаясь, поднял правую руку.

- Не надо. Ящер! Никто ничего не узнает, клянусь! Зачем мне это, сам посуди!..

Я молчал, а он торопливо говорил:

- Мы все упрячем в гипс! Ничего страшного. Я лично буду присматривать за ногой! Наверняка ещё что-то можно сделать.

- Ты боишься… - пробормотал я. - Это плохо, Артурчик. Очень плохо, если ты так меня боишься.

- Я всегда боялся! Всегда! - голос его дрожал. - Тебя нельзя не бояться!

- Да нет… Сейчас ты боишься по-другому. В этом и кроется главная проблема.

Я зорко оглядел кабинет, и Артур окончательно все понял. Вскочив, он сделал попытку метнуться к двери, но я ухватил его за халат, рывком повалил на пол.

- Мне очень жаль, Артурчик. Честное слово, якаль! Ты и впрямь был славным малым…

Он распахнул рот, собираясь закричать, но это не входило в мои планы. Зажав его губы пятерней, свободной рукой я сунулся под мышку и тут же припомнил, что оставил «Беретту» в офисе. Для подобных дел нет ничего лучше пистолета с глушителем, но, увы, в наличии не было не то что пистолета, не было самого завалящего ножичка.