Владимир Путин - Рой Медведев

В целом послание Путина можно было бы оценить как либеральный документ, и это вызвало раздраженные комментарии одних и воодушевление других комментаторов. «Владимир Путин предъявил нации динамичный документ, который местами читается как детектив, — писал Вячеслав Костиков. — В президентском послании есть своя интрига и подводные течения, весьма опасные для некоторых действующих политиков». «Это пространный документ, в котором берет верх линия Грефа, которая совершенно порочна и губительна для страны, — заявил Г. Зюганов. — Я боюсь, что в России готовится вторая гайдаровская революция»[183].

Нет смысла полемизировать со столь необъективными политическими наблюдателями. Либерализм Владимира Путина совсем не похож на примитивные либеральные схемы Гайдара. Путинский либерализм не заимствован также ни у Грефа, ни у Илларионова. В. Путин ясно сказал в своем послании: «…Нужно энергично наводить порядок и в других сферах, где есть избыточное государственное вмешательство. Хочу подчеркнуть — избыточное, речь только о нем идет».

Олигархический капитализм, который возобладал в России в 1996–1999 годах, являлся отнюдь не либеральным режимом. Это было паразитическое образование. Олигархи зарабатывали свои прибыли — и об этом лишний раз напомнил В. Путин в своем послании — на активах государства, будь то госсобственность или бюджетные средства. Эти прибыли создавались не в производстве, а при перераспределении богатств, что наносило громадный ущерб и государственной, и частной реальной экономике. Да, конечно, Путин и теперь продолжал выступать за укрепление регулирующей и контролирующей роли государства — через ясные и понятные законы. Но подчинение всего и вся государству в современном мире может стать лишь сильным тормозом в развитии экономики и общества. Поэтому В. Путин, в отличие от Г. Зюганова или Н. Жуковой, выступал не за возвращение к мобилизационной экономике советского времени, а за использование всех возможных стимулов и движущих сил для развития экономики России, включая и такие мощные, как частные интересы и рыночная конкуренция. Это «новый либерализм», который не фетишизирует понятия ни частной, ни государственной собственности и выступает за соединение свободы с государством и законом.

Еще в самом конце 2000 года писатель и публицист Александр Рубцов писал: «Путину Россия досталась в уникальном состоянии: такого прорыва свободы здесь еще не было. Останется ли это в нашей истории эпизодом, или свобода наконец соединится с государством и правом и даст новое качество для развития страны? В новой цивилизации свобода — главный ресурс: интеллектуальный, творческий, информационный. Ее наличие не все решает, но дает шанс; ее отсутствие шансов не оставляет. Без нее можно создать “державу”, которая будет надувать щеки, но не будет иметь реально ни достояния, ни достоинства. Эта свобода возникла на противоходе после десятилетий небывалой, страшнейшей несвободы. За нее предыдущие поколения заплатили миллионами жизней, сломанных судеб и тотальным унижением. И в эту дорого оплаченную свободу мы въехали достаточно бескровно, счастливо миновав ряд опасных развилок. Путин укрепляет государство форсированными темпами. Вопрос: будет ли эта конструкция использована для обустройства свалившейся на нас свободы либо она станет инструментом личной и корпоративной власти подавления нормальной политической конкуренции?»[184]

Послание президента, а также ряд принятых после 3 апреля 2001 года решений показывали, что В. Путин хотел бы выбрать именно первый вариант развития для России, хотя именно второй вариант для многих был более приемлем и легок. Российское «экономическое чудо» возможно, однако создать для него необходимые условия и предпосылки очень трудно, усилия к этому должен приложить не один лишь Владимир Путин.

Глава седьмая

Экономические дилеммы и идеологические альтернативы

Конец олигархического капитализма в России

Какая система власти и экономики образовалась в России к концу эпохи Ельцина? Двухдневный семинар ведущих социологов России, проведенный в конце января 2001 года в Институте социологии РАН под руководством академика Татьяны Заславской, не смог дать ясного и приемлемого для всех ответа на этот вопрос.

Неудача ученых неслучайна, ибо то общество, которое возникло в нашей стране в результате соединения сталинского тоталитаризма и брежневского «реального социализма», горбачевской перестройки и ельцинских реформ, невозможно определить в относительно строгих понятиях социологии, политологии и экономики. Приходилось прибегать к более образным, но менее научным формулировкам.

Борис Ельцин говорил о создании в России «нормальной цивилизации». Анатолий Чубайс заявлял более конкретно о построении в стране «нормального капитализма ударными темпами». Егор Гайдар говорил более уклончиво о «молодом капитализме, который мы строим». Григорий Явлинский определял социально-экономический строй России как «номенклатурный капитализм», а Геннадий Зюганов — как «компрадорский капитализм». Александр Лебедь говорил о «диком капитализме» в России. Западный финансист и филантроп Джордж Сорос определял наш экономический строй как «грабительский капитализм», а Борис Немцов — как «бандитский капитализм»…

Но почти все соглашались с определением российской системы власти и экономики как «олигархического капитализма». Еще в 1998 году Г. Черников и Д. Черникова пытались описать и объяснить эту систему в своей книге «Кто владеет Россией? Олигархи — коллективный портрет». На обложке книги были помещены портреты Б. Березовского, А. Смоленского, М. Ходорковского, В. Потанина и Р. Вяхирева.

Утверждение в России режима олигархического капитализма все авторы относили обычно к началу 1996 года, когда на швейцарском курорте в Давосе, на Всемирном экономическом форуме дюжина самых крупных российских бизнесменов, главным образом банкиров, решила объединить свои силы, средства, информационные возможности и иные ресурсы, чтобы обеспечить переизбрание на пост Президента России Бориса Ельцина.

Сделать это удалось, хотя и с большим трудом, и государственная власть попала в большую зависимость от своих спонсоров. Олигархи сумели не только провести на многие важные государственные посты своих людей, но и самолично заняли в государственном аппарате несколько высоких должностей. Однако большинству из них такая публичность была не нужна, а может быть, даже опасна. Эти люди склонялись поэтому к созданию какого-либо постоянного консультативного органа, например «Союза экономического взаимодействия», своеобразного параллельного, «теневого» правительства. Однако из-за соперничества в рядах самих олигархов эта идея умерла еще на стадии проекта.