Оптинский патерик - Неизвестно

Несмотря, впрочем, на это, отец Петр пользовался между скитскими братиями почетом. Его заставляли, наряду с иеромонахами и иеродиаконами, во время праздничных бдений читать в церкви канон или положенное поучение. Послушание его было заведовать свечным ящиком. Вообще, все братия любили его за простоту и любовное обращение. Когда он получал от казначейства пенсию, тогда покупал в городе хорошего чаю и баранок и по возвращении в скит угощал своих соседей по келлии. Любил он иногда писать кое-какие мелкие статейки, которые и отсылал в "Странник" или "Душеполезное чтение". Это было в продолжение 50-х и 60-х годов прошлого [XIX] века. Но так как отец Петр в этих статейках описывал некоторые обстоятельства по своему личному взгляду и потому не совсем правильно, то статейки его вследствие этого не всем нравились. В особенности восставал против них одновременно с ним живший в скиту рясофорный монах отец Константин (впоследствии иеромонах Климент) Зедергольм. По кончине отца Петра остались две объемистые рукописи — выписки из творений святых отцов, которые теперь хранятся в скитской библиотеке.

Вот что еще интересно. При жизни отец Петр коротко был знаком с жившим в монастыре тоже рясофорным монахом отцом Павлом Моисеевичем, который тоже был в военной службе и вышел в отставку с чином майора. Этот последний передал отцу Петру следующий рассказ: "Пришла мне, — говорил он, — мысль помолиться Богу, чтобы Он мне открыл, в каком положении находится душа императора французов Наполеона I. И по времени я увидел Наполеона (неизвестно только, во сне или наяву) в виде лягушки". Вот как ценится у Бога земная слава и величие человеческое! Еже есть в человецех высоко, мерзость есть пред Богом (Лк. 16, 15).

До осени 1860 года, пока старец Макарий был жив, отец Петр пользовался его советами и наставлениями и после всегда вспоминал о нем с великою любовью и глубокопочитанием. "Бывало, — рассказывал отец Петр, — стою я в церкви. Туча смущающих помыслов найдет на грешную мою душу. Старец заметит это, сам подойдет ко мне, благословит, укажет на какую-либо святую икону и скажет: "Вон молись такому-то угоднику Божию", и тотчас рассеется мое смущение и благодатный мир водворится в душе моей". Этот великий старец до тонкости знал, с кем и как обращаться, и умел соединять строгость со снисходительностью. Издавна соблюдалось в скиту старческое правило — пить чай по три чашки средней величины, не больше. Вот пришел к нему однажды отец Петр и просит разрешить ему пить по четвертой, а то трех для него недостаточно. "Нет, нет, — положительно сказал ему старец, — по три, по три пей". Однако, уступая его просьбе и немощи естества, прибавил в утешение его: "А ты как будешь в чашку наливать чай-то, возьми да и перелей несколько на блюдце". А все-таки счет чашек не должно было терять. Таковыми, по-видимому, незначительными случаями старец обучал учеников своих отсекать свою волю, ибо для души ничто не проходит бесследно, но укрепляет ее в навыках или добрых или худых. Верный в малом и во многом будет верен. Все начинается с малого.

20 июня 1864 года отец Петр отправился было на богомолье, но 30 июля возвратился в скит. В Тихвине Новгородской губернии испугал его слух о сибирской язве. С 1 октября 1867 года сделался он нездоров. В это время ему привиделось во сне, будто он собирается ехать в город Землянск Воронежской губернии, где давно, может быть, лет 30 тому назад, ему приходилось квартировать вместе с солдатами. Проснувшись, он понял, в какой Землянск настало время для него ехать. Это — общий для всех погост. Собравшись с силами, он сходил к старцу батюшке отцу Амвросию для объяснения и с тех пор стал готовиться к смерти. Все свои черновые бумаги пожег в печке. Затем все более и более стал чувствовать ослабление сил телесных, но боли никакой не чувствовал. Принял келейно постриг в мантию, был напутствован всеми Святыми Таинствами и наконец 12 декабря в 8 часов утра скончался мирно христианской кончиной 73 лет от роду. Того же числа вечером был вынос тела его из келлии в церковь. 13-го числа была в скиту своя вечерня, а после нее служилась панихида над телом почившего. 14-го была заупокойная утреня и литургия, после которой совершал погребение настоятель обители отец игумен Исаакий со скитоначальником иеромонахом отцом Иларионом и монастырским духовником иеромонахом Пименом. После погребения все скитские братия в келлиях скитоначальника угощались чаем при искреннем благожелании. Да упокоит Господь душу новопреставленного монаха Петра в вечных обителях!

Монах Петр (Никифоров)

(†8/21 июля 1848)

Летом 1848 года в Калужской губернии свирепствовала холера. В Оптинском скиту обнаружилась она у молодого послушника Петра Никифорова. К излечению его употреблены были известные в то время средства, но успеха не было. Больной исповедался и приобщился Святых Христовых Таин, был особорован и, судя по надгробной надписи (где он назван монахом), без сомнения пострижен был в монашество. Наконец, после жестоких страданий от внутреннего огня, окончил путь своей жизни 8 июля во втором часу пополуночи, прожив на свете 28 лет. Тело его погребено было 9 июля на общем скитском кладбище. Родом он был из новосильских мещан. Усердным своим в скиту послушанием служил примером для братии.

Монах Рафаил (Фомин)

(†13/26 апреля 1913)

Из крестьян Орловской губернии Ливенского уезда Знаменской волости села Космодамиановского; в миру Роман Васильевич Фомин, холост. Обучался в сельской школе чтению и письму. Записан в братскую книгу (одет в подрясник) 22 мая 1898 года (22 лет от роду). Пострижен в рясофор 12 апреля 1902 года, определен в число братства (приукажен) 19 февраля 1903 года; пострижен в монашество 16 декабря 1907 года в Оптиной пустыни. Проходил в 1912 году послушание цветника в скиту. Скончался 13 апреля 1913 года от туберкулеза легких, 37 лет от роду. Перед смертью пострижен в схиму; исповедовал и приобщал его иеромонах Пантелеимон. Погребен 15 апреля на скитском кладбище. Совершали погребение иеромонах Кукша и монастырский иеродиакон Макарий.

Иеросхимонах Савватий (Нехорошев)

(†9/22 августа 1895)

В миру Сергей Андрианович Нехорошев, из мещан города Болхова Орловской губернии, по ремеслу кузнец. В детстве обучался грамоте вместе с другими детьми у настоятеля Болховского монастыря, знаменитого архимандрита отца Макария (Глухарева) [76], бывшего Алтайского миссионера. Поступил в скит в ноябре 1856 года, будучи от роду лет 23. Он был небольшого роста, но крепкого телосложения и обладал хорошим телесным здоровьем. Послушание поручено ему было быть помощником пономаря. В это время главным пономарем в скиту был монах отец Флавиан (впоследствии казначей Оптиной пустыни), человек тоже крепких сил и здоровья. По скитскому уставу в Оптинском скиту в будничные дни вместо служб церковных отправляются в определенной келлии соборные молитвенные правила. После этих правил по большей части скитяне, разошедшись по келлиям, несколько отдыхают. Но послушник Сергий с отцом Флавианом никогда в это время не ложились отдыхать, а, пришедши от правил, занимались каким-либо рукоделием и в зимнее время оба делали ложки, которые в свое время и относили старцу иеромонаху Макарию. Пономарское послушание и одно — нелегкое послушание. Но в описываемое время пономари были вместе и садовниками, и цветниками, и занимались парниками, и потому они находились в непрерывных тяжелых трудах.

Из этого времени известен один происшедший с послушником Сергием случай: "Установлено было старцем Макарием, — так передавал впоследствии сам Сергий, — чтобы каждый скитянин, когда, конечно, поспеют плоды, съедал в день не больше трех яблок. В один день очень усилился у меня аппетит на яблоки, и я, конечно, не вдруг, а вперемежку, даже и незаметно для себя, кушал яблоко за яблоком, даже и сверх положенного, и к концу дня оказалось, что я съел в день 13 яблок, вместо трех-то. А вечером каждого дня необходимо было идти к старцу на откровение своих помыслов и, тем паче, дел. Думаю, что мне теперь делать? Как показаться к старцу и что говорить? Прихожу, становлюсь, по обычаю, пред старцем на колена и начинаю говорить не прямо, а издалека: "Простите, батюшка, я ныне много яблок поел". Старец: "А сколько же ты съел? Пять?". Отвечаю: "Больше". — "Шесть?" — "Больше". Не дождавшись конца этому "больше", старец как начал меня рукою по голове стукать! Стук!.. Стук! Тем и завершилось мое откровение".

12 августа 1857 года послушник Сергий указом консистории определен был в число скитского братства, а в начале 60-х годов пострижен в рясофор. К концу 1860 года отец Флавиан, будучи уже иеродиаконом, по распоряжению начальства оставил пономарскую должность, и Сергий после него сделан был главным пономарем. Послушание это он проходил более 25 лет, до самого иеромонашества, и притом с таким усердием и тщательностью, что поистине мог служить примером для всех пономарей. Во всякое время при нем была такая чистота и опрятность в храме Божием, что как будто он нарочно готовился к какому празднику. Впрочем, в это время он только и знал одно пономарское послушание; а ходить за садом и цветами приставлены были уже другие люди. По любви к чистоте и опрятности он не раз своими руками, конечно, при помощи других, тщательно отмывал закоптелые от каждения ладаном стены и потолок в церкви; на каковой труд последующие за ним пономари уже не решались.