Все темные создания (ЛП) - Гальего Паула

Кириан видит их уже много лет, но редко правильно толкует их знаки.

Однажды ночью, после неудачной охоты на хиру, гауарги упорно показывают ему путь, ведущий обратно в лес, из которого он только что вышел. Хотя Кириан всегда доверяет магическим силам, на этот раз он считает, что они ошибаются, и уходит из леса.

Сегодня ночью, после того как он пробрался в покои Лиры, принцесса в сердцах злится на его замечание и решает быть жестокой с ним: насмехается над его татуировками и кожаным ремнём, которым он стягивает свои волосы; называет его «глупцом» и «сентиментальным». Она оскорбляет Нириду, осуждая Кириана за дружбу с грубой и вульгарной женщиной. Затем она спрашивает его, спал ли он с его последним завоеванным мужчиной, который хвастался тем, что попал в постель капитана, так как Кириан уже не способен соблазнить других «дешёвых девок».

Кириан уходит. Или, по крайней мере, пытается уйти; но тут Лира, признавшись, что выпила слишком много вина, просит прощения. Она говорит, что её последнее замечание было неуместным и что он волен спать с кем захочет, даже если это противоречит правилам Львов. Она уверяет, что ей не нравятся его татуировки лишь потому, что они подвергают его опасности, и она боится за него. Затем она снимает нижнее бельё, приподнимает подол ночной рубашки и садится на капитана.

Гауарги всё ещё стоят на краю леса, надеясь, что Кириан вернётся и последует за ними прочь от дворца, прочь от этих покоев… прочь от Лиры.

Глава 32

Кириан

Территория Волков. Завоеванные земли. Королевство Эрея.

Рано утром ювелир присылает к нам посыльного.

Золотой гребень готов.

Тем не менее, мы не можем отправиться в путь до вечера, пока Эрис не покинет дворец, чтобы председать на очередном суде над ведьмами. И Лира… Она задерживается дольше, чем я ожидал, прежде чем присоединиться к нам.

Меня пронзает укол боли при мысли о том, что у меня даже нет её настоящего имени, чтобы вызвать её образ в мыслях, но у нас есть гребень, который нужно передать, и Нирида не должна ничего об этом знать; пока нет. Я не лгал, когда сказал, что не открыл ей правду.

Ставки слишком высоки, чтобы рисковать.

— Опаздываешь, — встречает ей Нирида.

Она подходит, закутавшись в накидку, капюшон которой скрывает её лицо. Она держит поводья своей лошади, пока не убедится, что деревья защищают её от любопытных глаз из дворца, и с издевательской лёгкостью вскакивает в седло.

Она натренирована и умеет ездить верхом.

— Моя горничная не сводила с меня глаз, — отвечает она, готовясь к отъезду. — Гребень у вас?

Нирида достаёт его из сумки, и она берёт его, чтобы рассмотреть поближе. Это тонкая работа с красивым рельефом, изображающим изгибы реки и дикие цветы, которые растут по её берегам.

— Отлично. Теперь можешь возвращаться во дворец, — заключает она.

Нирида напрягается, и её лошадь, почувствовав это, начинает беспокойно ерзать.

— Что? Нет. Я собираюсь сопровождать вас до пещеры.

— И речи быть не может, — повторяет она, не оставляя места для обсуждения. — Мы не позволим тебе снова приближаться к Ламии, и меня удивляет, что ты настолько глупа, что хочешь этого.

«Мы». Она сказала: «мы не позволим».

— Я могу пройти путь вместе с вами, — настаивает капитан, бросая на меня взгляд, надеясь на мою поддержку.

— Зачем? — холодно интересуется она. — Ты нам не нужна.

Лире было бы безразлично, если бы Нирида пошла с нами. Возможно, ей даже было бы спокойнее, если бы она была рядом — чтобы у Ламии была более соблазнительная жертва, чем она сама.

О боги…

— Ты останешься здесь, — говорю я, возможно, слишком резко, судя по тому, как обе на меня смотрят. — Лира права, — вынужден добавить я.

— Но… — начинает капитан.

— Ты бы хотела зайти в эту пещеру к Ламии, Нирида? — внезапно спрашивает она.

Нирида открывает рот, застигнутая врасплох.

— Отвечай честно, — побуждает она.

В конце концов Нирида фыркает, снимает сумку, в которой несла гребень, и бросает её ей.

— Я буду ждать вас в первой таверне у въезда в Сир.

— Что тебе делать в Сире? — удивляется она.

Это местечко недалеко от дворца, и я знаю, что в последнее время там неспокойно, но сам не понимаю, к чему это.

— Расскажу потом, — отвечает она, возможно, в отместку за то, что мы не позволяем ей идти с нами.

Она подгоняет свою лошадь и уезжает галопом среди деревьев, оставляя нас одних.

Она смотрит на меня. В её зелёных глазах много вопросов, требующих ответов, и я тут же поворачиваюсь к ней спиной и двигаюсь вперёд, пока она не решит их задать.

Дорога напряжённая и тихая. Когда мы привязываем лошадей к еловому дереву, чтобы продолжить путь пешком по более крутому склону, я замечаю, что уже обогнал её, сам того не осознавая, и она не решается ничего сказать.

Ламия на том же месте, где мы оставили её вчера.

Кажется, прошла целая вечность, а прошло лишь несколько часов.

Она расчёсывает свои длинные волосы пальцами, напевая печальный и зловещий мотив, и наблюдает за нами, пока мы подходим по руслу реки.

— У нас есть твой гребень, Ламия, — медленно говорит она.

Ламия перестаёт расчёсываться и наклоняется к ней, когда она достаёт гребень из сумки. Существо делает ей знак рукой, чтобы она подошла ближе, и после короткого колебания она заходит в воду, погружаясь по бёдра, чтобы приблизиться к скале, на которой её ждут.

Она храбрая. Этого у неё не отнять.

Возможно, она храбрее меня, ведь я осторожно кладу руку на бедро, готовясь к возможной атаке.

Ламия берёт гребень в свои тонкие пальцы и поднимает его, чтобы рассмотреть. На её губах появляется мягкая, едва заметная улыбка, и самозваная принцесса спешит вернуться ко мне, не теряя времени.

— Вы выполнили свою часть сделки, — тихо произносит Ламия. — Взамен вам будет даровано одно желание.

Ламия кладёт гребень к себе на колени. Она не расчёсывается им, просто остаётся на месте и внимательно на нас смотрит.

Моя спутница снимает накидку, открывая обнажённую руку, на которой тут же начинает мерцать магический браслет — символ нашего договора.

— Мы заключили сделку с Тартало и хотим её разорвать, — объясняет она. — Ты можешь это сделать?

— Только тот, кто заключил сделку, может её расторгнуть. Для этого нужно лишь немного магии и правильные слова.

Разочарование накрывает её тяжёлой плитой, она закрывает глаза и шумно вздыхает.

Мгновение чего-то вроде угрызений совести накатывает на меня, когда я понимаю, что всё это не трогает меня так, как должно было бы.

— Значит, ты не можешь разорвать этот договор?

— Нет. Прости меня, — отвечает Ламия, тихо продолжая плакать. — Вы мне помогли, и я желаю помочь вам. Есть ли что-то ещё, о чём вы хотите попросить?

В этот момент она смотрит на меня. Всего на мгновение.

— Ты можешь вернуть умерших к жизни?

— Нет, — отвечает существо, с глазами, полными слёз, которые катятся по её щекам.

Она глубоко вдыхает.

— Есть что-то, что тебе нужно? — снова обращается ко мне.

Я качаю головой, не понимая, откуда в её взгляде этот блеск.

— Нет никого, кого бы ты хотел забыть? — предлагает она.

Грудь сжимается лишь от одной мысли об этом.

— Нет, — отвечаю резко.

Если она говорит о Лире, то забыть боль, которую мне приносила её любовь, означало бы также забыть всё, чему она меня научила. А если речь идёт о ней самой… злость охватывает меня лишь от одной мысли об этом.

— Только одно предупреждение, — говорит нам Ламия. — Вам следует быть осторожными с вашими желаниями. Мы часто не осознаём силу своих стремлений до тех пор, пока они не сбываются.

Честно говоря, мне всё равно, что она попросит. Если я сам не прошу о чём-то великом, если я не прошу о чём-то для Эреи, то именно из-за того, что сказала Ламия. Я не готов менять важное с помощью магии, не понимая всех последствий.