Тайна Спящей Охотницы - Сергей Анатольевич Смирнов

Вольф сказал что-то еще на древнегреческом – похоже, обоим, принцу и Анне, – и подошел к Киту.

- Вот теперь ты выглядишь, как чистый лист, как табула раса, - тихо сказал он. – Самое время поговорить по-родственному и объясниться. Пойдем в мою капитанскую каюту.

Не успели они выйти, как у Кита за спиною принц Александр и Анна очень живо затараторили между собою на древнегреческом языке. Кит невольно притормозил и обернулся на них: они стояли непростительно близко друг к другу, едва лбами не касались и еще что-то показывали друг другу на пальцах, будто синхронно собирали невидимые кубики Рубика.

Нехорошая иголочка кольнула Кита в сердце.

- Она что, на всех языках, говорит, да? – без всякого восхищения спросил Кит, бесчувственно борясь с ревностью.

- Да ты так на них смотришь, внук, будто собираешься принца на дуэль вызвать, - жестко подловил Кита проницательный прапрапрадед. – Остынь. Уверяю тебя, Аннушке ничего не грозит.

Маркшейдер Вольф не был бы великим и ужасным Вольфом, если бы не имел капитанскую каюту, как у великого и ужасного капитана Немо… Ну, поскромнее, конечно, была эта каютка, да и геоскаф был поменьше «Наутилуса», и сам Вольф не мог похвалиться знатностью сына магараджи, его богатством и поздней популярностью в веках... Но не восхититься, не раскрыть рот от всего этого музейного великолепия было невозможно: резные шкафчики и комодики красного дерева с блестящими латунными петельками-ручками на ящичках, гессенский фарфор, разложенный в маленьком буфетике по специальным ячейкам, чтобы не разбиться при качке и толчках. Старинные гравюры с горными пейзажами и карты на стенах. Но главное: вместо Немовских морских сокровищ – удивительных раковин и кораллов – здешний интерьер украшали несколько уникальных сокровищ подземных. Окаменелости! Вместо трофейной головы белой акулы почти целую стену занимал… оскалившийся череп тираннозавра. А на другой стене была прикреплена тонкая плита сланца с запечатленным в ней ажурно-веерным скелетом археоптерикса или какой-то другой допотопной пернатой диковины.

- Классно! – заценил Кит тираннозавра.

- Да, мимоходом попадаются под землей всякие забавные штуки, жалко оставлять, - как бы даже оправдываясь, однако ж гордо ответил Вольф. – Прошу, присаживайся. Будь как дома.

Они сели на тяжелые резные стулья у небольшого круглого стола.

- Безоговорочное предложение перекусить, - сказал Вольф. – Потом уже не до пикников будет.

Кит сглотнул слюну. Отказываться было, право, грешно: от голода уже мутилось сознание, а с мутной головой и со стонущим желудком было в этой, новой реальности не разобраться и маркшейдера Вольфа никак не осилить… пусть для этого и приходилось принять кусок хлеба из его рук.

- Можно, - согласился с этим предложением Кит, как с предложением начать переговоры, если не о мире, то, по крайней мере, о необходимом для обеих сторон перемирии.

- Рыба или цыпленок табака? – спросил Вольф. – Рыба, правда, морская. Но не худшая. Меч-рыба. Хороший кусок филе.

Кит рыбу не любил и остановил выбор на цыплёнке.

Вольф нажал кнопочку на нижней стороне крышки стола – и из стены выехал высокий, в рост Кита, ящик. До «повара-Петровны» ему было далеко: обслуживал он примитивно, но пристойно – так примерно обслуживают в самолетах: вытащил коленчатой рукою робота и поставил перед Китом, а потом и перед хозяином прямоугольные металлические судки, прикрытые фольгой, и положил приборы… Кит снял фольгу и… что? Сильно загрустил – вот что! Вспомнил про маму, оставленную им в самолете.

- Разносолами мы, увы, не богаты, - откликнулся Вольф, приняв кисло-грустное выражение лица Никита на свой счет. – Но прежде, чем морщиться, советую попробовать. Приятного аппетита!

Кстати, он тоже предпочел цыпленка, составившего для Кита некоторое подозрение в том, что дед делает это неспроста, а за компанию.

- Спасибо… - кивнул Кит. – И вам приятного аппетита!

- Что значит «вам»? – приподнял Вольф бровь… и убрал пенсне в соответствующий кармашек своего старинного пиджака. – Можешь… и даже я бы сказал, должен звать меня на «ты». Просто «дедом»!

Еще один живой и очень даже молодой дед объявился у Кита!

- Угу, - не слишком определенно кивнул Кит.

Вглядевшись в Вольфа, убравшего с глаз профессорско-писательскую маскировку, Кит осознал, что дедушка не намного старше его родного папы Андрея.

Цыпленок, между тем, действительно, оказался очень вкусным, о чем Кит вежливо и оповестил новоявленного «деда».

- Я же говорил! Вон даже мой тираннозавр облизывается! – повеселел дедушка Вольф. – Серьезный разговор мы отложим до чая, а пока ешь, придумай какой-нибудь самый важный вопрос, с которого можно будет начать… Так будет проще, чем если я начну всю историю от сотворения мира или, по крайней мере, от потопа…

Кит поначалу не сразу понял, о каком вопросе предлагает ему подумать его дед, первым делом признавшийся, что он перешел на сторону вселенского Добра.

Кит невольно покосился на адски улыбающегося тираннозавра… И вот что очень умного пришло ему в голову:

- Знаешь… дед… вот у меня как-то лучше всего с математикой выходит. Я здесь вижу, типа, такое уравнение, в котором, ну, слишком много неизвестных… Я просто не знаю, как к нему подступиться.

- Да, ты в «яблочко» угодил, - как-то задумчиво и грустно заметил Вольф. – Браво, внук! Это «уравнение» стоило жизни многим неизвестным… И вероятно, еще будет стоить. Кровь, которая была на тебе, была кровью одного из таких неизвестных, верно?

Кит невольно опустил голову и посмотрел себе на грудь: куртка была отстирана дочиста… верно, не без пятновыводителя, изобретенного лично Вольфом.

- Капитана Кравцова, - сказал Кит. – Он прикрыл меня… пытался спасти… Он не знал, что это не нужно… что меня пули не берут.

Маркшейдер Вольф вдруг размашисто перекрестился – по-православному, справа налево:

- Господи, упокой душу убиенного раба Твоего… как его звали?

- Не помню… - пробормотал опешивший Кит.

- Ты даже не узнал имени человека, который отдал за тебя жизнь?! – очень строго поразился Вольф.

И вдруг имя полыхнуло молнией!

- Дмитрий! – выпалил Кит.

- Упокой, Господи, душу убиенного раба Твоего Димитрия, за Отечество и доброе дело живот свой положившего, и прости ему вся согрешения вольные и невольные и даруй ему Царствие Небесное…

Кусок уже не лез в горло Кита…

- Извини, я испортил тебе аппетит, - вздохнул Вольф. – Но на будущее учти… сам понимаешь, что…

- Ничего…