Признание этого мужчины (ЛП) - Малпас Джоди Эллен

— Ты не причинишь им вреда, — настаиваю я, задыхаясь.

Он качает головой, будто тоже в полной дезориентации, прежде чем выскользнуть из меня и упасть на предплечья, обхватив мой сосок губами. Едва замечаю жар его сомкнувшегося на мне рта.

— Приятно. — Я вздыхаю, наконец, закрыв глаза на разумное время, пока он пирует на моей груди. — Продолжай.

— Ты такая вкусная, — бормочет он, принимаясь за то место, где, как я знаю, находится моя метка, и глубоко всасывая.

С радостью оставляю его представленным самому себе, пока концентрируюсь на том, чтобы привести в норму дыхание и учащенное сердцебиение, но я все еще горю.

— Отнеси меня в воду. — Я тяжело дышу. — Мне нужно остыть.

Он качает головой и отпускает мою грудь, чтобы посмотреть на меня снизу вверх.

— Не могу, леди. — И без дальнейших объяснений возвращается к моей груди.

— Почему? — настаиваю я.

Каждому соску достается по поцелую, прежде чем лицо Джесси приближается к моему лицу. Его глаза — сверкающие озера озорства.

— Дети могут замерзнуть.

Я не смеюсь, но ухмыляюсь.

— Не могут!

Джесси отводит волосы с моего лица, его ладони ползут вверх по моим рукам над моей головой, переплетая наши пальцы.

— Откуда ты знаешь наверняка?

Поднимаю голову, просто чтобы прикоснуться губами к моему сумасшедшему, милому засранцу.

— Даже если бы это было правдой, а это не так, сейчас температура моего тела зашкаливает, так что, пока мы тут разговариваем я, вероятно, поджариваю твоих детей.

Он ахает в явно драматическом проявлении ужаса и вскакивает, поднимая меня на ноги.

— Черт возьми, леди. Нужно тебя остудить. — Закинув меня себе на плечо, шлепает по заднице.

— Ай! — Я смеюсь, наслаждаясь его игривостью. — Заходи медленно, чтобы я могла привыкнуть.

— О, нет. — Он движется стремительно, заставляя меня опасаться худшего. — На ерунду времени нет. Мы рискуем произвести на свет парочку хорошо прожаренных детишек.

Джесси хватает меня за бедра, отчего я визжу и извиваюсь, но он держит меня крепко. Я зависаю над ним, — мои бедра опираются на его большие ладони, а руки на его плечи, — и смотрю на лукавое лицо, которое пытается быть серьезным. Я так широко улыбаюсь, что у меня болят щеки.

— Привет там, наверху, красавица.

— Привет.

Я группируюсь. Знаю, что будет дальше, или надеюсь, что знаю.

Он проигрывает битву и опаляет меня своей улыбкой, сгибая руки и опуская меня, чтобы крепко поцеловать в губы.

— Прощай, моя прекрасная девочка.

Его мощные руки быстро выпрямляются, и я с визгом лечу в темноту, в безумном восторге размахивая во все стороны ногами и руками. Падаю в море, все еще крича, но вода быстро заглушает меня, когда я ухожу на глубину. Приглушенный шум бешеной активности в воде, окружающей меня, определенно, не только моя заслуга, поэтому я бешено дергаю ногами и выбираюсь на поверхность, выныривая на вдохе и быстро поворачиваясь на триста шестьдесят градусов, чтобы найти Джесси. Его нигде не видно, и, если не считать моих судорожных вдохов, вокруг царит мертвая тишина. Замираю и плавно перебираю ногами под собой. Черт возьми, где он? Тихие волны расходятся от меня рябью, и я не могу понять, то ли это я вызываю волнение на поверхности, то ли что-то в глубине — некто высокий, стройный и красивый, кто может задерживать дыхание на чертовски долгое время. Не знаю почему, но я тоже задерживаю дыхание, молча обдумывая свой следующий шаг. Должна ли я оставаться неподвижной и молчаливой, или рвануть к берегу?

Рвануть — остаться, рвануть — остаться.

Выпускаю из легких накопленный воздух.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Я разрываюсь от противоречий, сердце бешено колотится, пока я борюсь с нерешительностью, но затем слышу позади себя всплеск, и без всяких указаний мои ноги приходят в движение. Я плыву так, словно от этого зависит моя жизнь, будто меня преследуют Челюсти. И визжу, как девчонка.

— Ай, бл*ть! — пронзает ночной воздух громкое ругательство, когда меня хватают за лодыжку и утягивают под воду.

Я — клубок бешено вращающихся рук и ног, возможно, они ударяют и Джесси, но я не могу их контролировать. И, вообще, так ему и надо. Испуг теперь перерос в легкий гнев, и я отбиваюсь от хватающих меня рук. Глаза продолжает жечь от соли каждый раз, когда я пытаюсь их открыть, а легкие вот-вот взорвутся. И теперь его голова оказывается между моих бедер.

Вынырнув на поверхность, тут же выпускаю воздух из легких с яростным криком:

— Джесси!

Восседая на его плечах, меня вытаскивают из моря, руки Джесси сомкнулись на моих голенях у него на груди.

— Что случилось, детка? — Он даже не задыхается.

— Ты! — Несколько раз шлепаю его по голове, прежде чем наклоняюсь и хватаю его за подбородок, дергая его голову вверх. — Дай на тебя посмотреть, — агрессивно выпаливаю я.

Он смеется.

— Привет.

— Ты — угроза.

Джесси без усилий выходит из воды, как некое потустороннее существо.

— Ты любишь меня, — уверенно говорит он.

Я наклоняюсь, но не могу до него дотянуться.

— Я хочу поцеловать тебя, — хнычу я.

— Знаю, что хочешь. — Несколькими еле уловимыми, молниеносными движениями меня скидывают с его плеч и укладывают поперек его рук. — И теперь ты можешь.

Кажется, ухмылка навсегда прилипла к моему лицу, а искра в его глубоко посаженных глазах никогда не погаснет. Мы так счастливы. Режим «непринужденный Джесси» работает на полную и топит меня в похоти и плутовстве. Еще никогда на седьмом небе под названием Джесси не было лучше, чем сейчас.

Глава 25

Я могла бы очень сильно к этому привыкнуть. Лежать каждое утро и счастливо потягиваться, чувствуя, как ветерок обдувает обнаженное тело, и выходить на веранду, чтобы издалека полюбоваться моим богом, бегущим по излучине залива. Готовить ему завтрак, несмотря на безумную ненависть к стряпне, и сидеть голой за столом, пока он уничтожает еду с непрерывным одобрительным гулом, а затем погрузит палец в банку с арахисовым маслом, которую, я уверена, он упаковал с собой, потому что это «Sun-Pat», — его любимая марка. Я могла бы по указке открывать рот, чтобы он покормил меня, и просто протянуть руку и погладить его голую, загорелую грудь, потому что мне так хочется. Я могла бы растечься лужицей, когда он подмигнет и усадит меня к себе на колени, чтобы ублажить, а затем одной рукой удерживая меня, другой продолжить завтрак, предлагая мне вилку с лососем. В уединении «Рая» я могла бы надеть бикини, не встречая устрашающих взглядов или требований переодеться во что-то более существенное, и отправиться плавать в гигантский бассейн виллы. Меня могли вытащить за руку и вытереть, затем завернуть в полотенце и отвести в душ, где намылят и помоют во всех возможных вариантах. Каждым возможным способом в любое время… и еще немного. Я могла бы очень, очень привыкнуть к этому.

Сегодня наш последний день в «Раю», и я чувствую себя немного несчастной. Это наш последний день, когда мы предаемся исключительно друг другом, без каких-либо отвлекающих факторов или проблем, которые в настоящее время ждут нас в Лондоне. Я сижу на кровати с салфеткой, зажатой между пальцами ног, и бутылочкой ярко-розового лака для ногтей в руке. Уже перевалило за полдень. Все утро мы провели в нашей нормальности, и теперь я готовлюсь и прихорашиваюсь к обеду в порту и ужину. Я не хочу возвращаться домой. Хочу остаться в «Раю» навсегда, — только я и Джесси.

— Я думал, мы договорились больше не красить ногти и не охотиться за дефицитным виски?

Поднимаю глаза и вижу, как Джесси выполняет обыденную процедуру, вытирая полотенцем темно-русую шевелюру, но когда это делает Джесси, — выглядит не так обыденно. Ничто из того, что делает этот мужчина, не может быть скучным или обычным. Откидываюсь на подушку и наслаждаюсь восхитительным видом. Он голый. У меня слюнки текут.

— Мне нужно покрасить ногти на ногах. — Встряхиваю бутылочку и отвинчиваю колпачок. — Это не займет много времени, с руками я уже закончила.