Неутолимая страсть - Вирджиния Хенли

Кэтрин решила перекусить сама, но кусок не лез в горло. Мешал комок слез. Ей показалось, что проще выпить вина, разбавленного водой. Опустившись в кресло рядом с кроватью, она закрыла глаза и стала молиться за Мэгги.

Еще раз она попыталась напоить Мэгги, но неожиданно та выбила у нее чашку из рук, заметалась и громко закричала, как от нестерпимой боли.

— Что такое, моя хорошая, что с тобой?

Мэгги скинула с себя покрывало и стала рвать на себе сорочку, как будто она жгла ее. Кэтрин приподняла подол ее рубашки и ахнула, увидев огромную шишку, выскочившую в паху. «О Господи, это же бубон, чумной фурункул!» Ей еще никогда не было так страшно. Она подошла к окну и распахнула его. Навалилось одиночество и чувство бессилия. На глаза навернулись слезы. Был один-единственный человек, который спасал ее от страха и тоски. В глубине души, в самом сердце у нее родился крик:

— Патрик! Я не знаю, что делать! Ты нужен мне, мой волшебник!

У Хепберна с его отрядом получился очень насыщенный месяц. По двенадцать часов каждый день Они не вылезали из седел, объезжая долины, поддерживая порядок и спокойствие. В этом году они объехали гораздо большую территорию, чем в предыдущие годы, когда приходилось патрулировать только шотландские приграничные области. Они заезжали и на земли северных графств Англии, специально, чтобы показать, что невидимой границы, разделявшей две страны, больше не существует. К концу июля отряд устал, людям надоело спать на голой земле, и все с нетерпением стали ждать возвращения домой.

Прежде чем совершить последний восьмидесятимильный бросок в Кричтон, Патрик решил воспользоваться гостеприимством замка Карлайл в Камберленде, где можно было бы немного подкормиться и отоспаться на нормальных постелях. Патрик знал, что муж Филаделфии лорд Томас Скроуп, командующий гарнизоном замка, сейчас находится при короле Якове, но все равно рассчитывал на добрый прием.

В тот вечер главный зал шумел мужскими голосами, весело приветствовавшими друг друга. Народ потчевался от пуза, поглощал немереные количества эля, готовился жульничать вовсю, играя в кости. Черные глаза Хепберна обежали зал. Патрик был доволен, он славно потрудился. А еще радовался за своих парней, которые в полной мере заслужили эту передышку.

Допив эль, он встал из-за стола и вышел из прокуренного зала на свежий воздух. Смеркалось. Патрик стоял на крепостном валу и наслаждался моментом тишины, когда сумерки густеют, превращаясь в ночную тьму.

В этот самый момент вдруг резко ушло состояние расслабленного довольства и безмятежности. Навалилось предчувствие чего-то ужасного. Он осторожно углубился в подсознание, пытаясь нащупать источник угрозы. Шестое чувство подсказало, что причина не здесь, не в замке, что тревожный импульс идет откуда-то издалека.

Хепберн сразу вспомнил о Кэтрин, о которой не уставал думать. Сообразив, что она, возможно, попала в беду, он решил попытаться выяснить, что ей угрожает. Сосредоточившись, Патрик вызвал образ жены. И перед ним предстало ее прекрасное лицо. Внезапно он ухватился за каменный парапет стены. Кэтрин плакала. Он видел ее полные слез глаза.

Его затопило чувство потери. Он понял: ее сердце разбито. Внутреннее видение подсказало ему, что это не просто горе. Над ней висела черная туча. Значит, Кэтрин грозила какая-то смертельная опасность. Патрик решил немедленно ехать к ней и поблагодарил судьбу за то, что он уже в Англии. Ему стало интересно, почему сейчас он почувствовал опасность, нависшую над Кэтрин, а раньше такого с ним не бывало? И ответил на этот вопрос: «Потому что я наконец перестал отрицать, что люблю ее».

Глава 34

Кэтрин не имела ни малейшего представления, как бороться с болезнью, поразившей Мэгги, но знала, что бред появляется при высокой температуре. Поэтому инстинктивно попыталась сбить ее. Каждый час она делала Мэгги холодные обтирания. Выскочивший черный бубон мог приносить Мэгги жуткие боли, и Кэтрин старалась как можно осторожнее брать ее за руки или за ноги. Два дня больная бредила, громко кричала и беспокойно металась из стороны в сторону. Под конец ее речь стала бессвязной и невнятной, она перестала реагировать на окружающее, и стало понятно, что она умирает.

Не в силах сдержать слез, которые свободно текли по щекам, Кэтрин высказала то, что страшило ее больше всего:

— Ты не можешь бросить меня, Мэгги. Ты — единственная, кто по-настоящему любит меня. Не уходи, пожалуйста, не уходи!

Верхом на Валианте и с вьючной лошадью в поводу Хепберн выехал в ночь. С каждой милей в нем росла тревога. Он не представлял, что может угрожать Кэтрин, но все больше и больше убеждался, что ее жизнь в опасности.

Пока кони пили воду на одном из привалов, Патрик сел на землю и попытался внутренним взором увидеть, где сейчас Кэтрин.

Он снял с пальца кольцо с леопардом, которое носила Кэтрин, и, удерживая его между большим и указательным пальцами, сосредоточил на нем все внимание.

— Появись, Кэтрин. Приди ко мне.

Когда она не откликнулась, он понял, что ему не дотянуться до ее души. Он прекратил свои энергетические манипуляции, чтобы раньше времени не столкнуться с чем-нибудь ужасным.

— Нужно ехать в Хартфорд.

Еще долго после того, как Мэгги перестала дышать, Кэтрин не выпускала ее руку. Она сидела неподвижно, не смея шевельнуться, или подумать о чем-нибудь, или почувствовать что-нибудь. Время словно остановилось. В дверь постучал мистер Бёрк, и это вывело ее из транса. Она осторожно положила руку Мэгги ей на грудь. Медленно поднялась, рассеянно отметив, что появилась боль в пояснице. Наверное, оттого, что резко наклонилась над больной. Подошла к двери и, не открывая ее, тихо сказала:

— Мэгги умерла, мистер Бёрк.

— Слава Богу, отмучилась бедная душа. Тело заразно, миледи. Его нужно как можно скорее похоронить. Если вы выберете место, я сейчас же начну копать могилу.

«Нет! Нет, вы не можете положить ее в землю!»

«Кэтрин, деточка, моя душа здесь, рядом с тобой».

— Спасибо, мистер Бёрк. Я сейчас омою ее и подготовлю к похоронам.

Единственный конюх, который остался смотреть за лошадьми, сколотил для Мэгги грубый гроб. Вместе с мистером Бёрком они отнесли его во фруктовый сад и опустили в свежевырытую могилу. У Кэтрин тряслись руки, когда она 2набрала пригоршню земли и кинула ее на крышку. Раскрыв молитвенник, она прочистила горло и начала: «Я есмь воскресение и жизнь, говорит Господь. Верующий в меня да не погибнет…» От короткого рыдания у нее прервался голос. Минуту она молчала, собираясь с силами. Голова раскалывалась. В ушах звенело. В горле стоял комок слез.