Civilization - Виктор Коллингвуд

Войска канаков оказались очень мощными. Я смог хорошо рассмотреть их построение, когда они вызывали нас на бой. Основу их армии составляли фалангисты — тяжеловооруженные копейщики с большими щитами, строившиеся в 7 рядов. В нескольких ранее состоявшихся столкновениях стало ясно, что пробить эту стену щитов и копий было почти невозможно. Обстрел дротиками и из луков не давал почти никаких результатов. Нападения мечников тоже были безуспешны — они не могли дотянуться своими мечами до противника — копья удерживали их на расстоянии.

Я предложил рубить копья мечами, а потом рубить и самих копейщиков. Оказалось, что это непросто! Перерубить копья фалангистов, которые стоят на месте — еще более-менее возможно, а вот сделать тоже с наступающей фалангой уже нереально. Этот финт с рубкой возможен, если мечник всегда может отскочить назад и выйти из-под удара копьем — а когда копейщики напирают спереди, а сзади стоят другие мечники, места для отступления просто не будет…

Кроме того, перерубить копье не так уж просто — мечи у нас не очень-то острые из за того, что сделаны из железа, а не из стали. Даже если их более-менее хорошо наточить — а хорошо наточить их невозможно — они быстро тупятся, буквально 2–3 удара и все.

— Как же вы делаете бритвы? — спросил я. — Ведь бритвы должны быть острыми, чтобы резать волос?

Оказалось, бритвы они делают из очень мягкого железа «вытягиванием» — то есть лупят по лезвию бритвы молоточком, расплющивая ее край в самую тонкую полоску, какую только возможно сделать, и ее уже затачивают. Получается очень тонкое лезвие — на мече так не сделать, он будет гнуться. Заточки бритвы хватает побриться один раз — потом снова надо точить. Вот такие супертехнологии.

Глава 29

Всё ещё 35 ход

Первая битва, случившаяся еще до моего приезда, окончилась нашим поражением — мои войска отступили с потерями под натиском фаланги и обстрелом вражеских лучников. Пробить строй фаланги крайне сложно, а она прет вперед, как паровой каток, сметая все. К счастью, мы сохранили боевые порядки, и почти все войска вернулись в лагерь, а не разбежались, как бывает при жестоком поражении. Тут помогло то, что фаланга еще и медлительна — копейщики врага просто не смогли нас преследовать, боясь нарушить строй, а легковооруженных противников, в преследовании отрывающихся от фаланги, перебили ахайры.

Очень скоро я понял, что для правильной войны нужно было создать операционную базу — защищенный лагерь, где можно держать запасы продовольствия и вооружения, обучать солдат и контролировать прилежащую местность. Одна из гор, возвышавшаяся над морем, наверное, на 3000 антубр, оказалась пригодной для устройства лагеря — на одном из склонов бил родник, превращавшийся в ручей, а склоны были достаточно круты для защиты и достаточно пологи чтобы можно было спуститься в любом месте, так что наши войска не чувствовали себя в ловушке.

Сначала мы послали разведчиков, которые охраняли гору до ее занятия нашими войсками.

С горы открывался прекрасный вид и на порт, и на море и на город Суфенг. Вдали виднелись острова Тао. В хорошую погоду можно было бы издалека увидеть подход вражеской или дружественной эскадры. В середине дня, когда ветер разгонял туманную дымку, отсюда было видно море, город ляо и лагерь варваров, очень хорошо устроенный.

Удивительно, но море тут казалось разноцветным — где-то были большие волны, где-то — мелкая рябь, часть акватории была темно-синей, часть светло-голубой, часть — серо-бурой.

— Это из-за разных глубин и характера дна, — объяснил мне Ортис, молодой стратег, сражавшийся тут уже год. — Просто на отмели волны мелкие, и вода светло — голубая, на глубине волны большие и вода синяя. Серая вода — это пресные воды рек, втекающих в море!

Мы стояли лагерем напротив канаков, пытаясь блокировать им подвоз подкреплений, пока сами канаки осаждали Суфенг. Правда, толку от наших действий оказалось немного — противнику все поступало морем, и прервать его сообщения мы не могли ввиду отсутствия у нас морских судов.

Раз в несколько дней к ним приходило 2–3 больших корабля, доверху груженых припасами. Мы могли только наблюдать их разгрузку, что тоже было неплохо — можно было хотя бы примерно понимать, как там у них идут дела.

Ахайры очень удачно действовали против фуражиров и пастухов канаков, выпасавших стада, привезенные ими для того, чтобы прокормить войско. Ночью они проникали в джунгли рядом с лагерем канаков и оставались в засаде, дожидаясь, когда кто-то появится. Затем стремительно атаковали. Стада скота они или угоняли к нашему лагерю, или просто вырезали, пастухов и охрану убивали. Все это сильно злило канаков.

Канаки дважды пытались атаковать наш лагерь, но укрепления не позволили им пробиться. Обе стороны нуждались в подкреплениях, а главное — в идеях, как победить противника.

Мы ожидали подхода дополнительных сил с нашей северной границы, а главное — подхода союзной армии страны Шан. Канаки, видимо, ожидали наступления голода и сдачи Суфенга — он был обложен и с суши и с моря и не получал подкреплений уже несколько месяцев.

Тем не менее, канаки были настроены решительно и явно не собирались бездействовать. Вскоре они предприняли опасную ночную атаку. Тайком пробравшись на вершину нашей горы, они внезапно напали с дикими криками и начали забрасывать нас зажженными факелами, перебрасывая их через лагерную ограду.

К счастью, мы уже были знакомы с такими действиями, как ночная атака лагеря. Вокруг лагеря были расставлены посты и «секреты» — скрытые наблюдатели, которые должны были засечь приближавшегося врага раньше, чем он заметит их. Движение канаков было выявлено, и лагерь был поднят по тревоге.

Сразу же после этого нам устроили ловушку. Отряд канаков-фуражиров стал разорять поле в непосредственной близости от нашего лагеря. Когда наши пытались атаковать, на них набросился скрытый отряд противника, заранее, еще ночью, размещенный в соседней роще. Столкновение стоило нескольких десятков голов с обеих сторон.

В этих столкновениях мы захватили несколько пленных. Я пришел посмотреть на них. Европеоидной внешности, довольно крупные по телосложению, светлокожие, большинство — светловолосые, у некоторых — веснушки. Все загорелые дочерна. Что понятно — они живут в субэкваториальной зоне.

Прежде всего, я приказал допросить пленных канаков о том, каковы их силы, тактика, намерения, и, разумеется, вытащить все возможные сведения об их стране. Задача оказалась непростой, так как языка канаков у нас в лагере никто не знал. Однако, уже