РОЗА И ЧЕРВЬ - Роберт Ибатуллин

Маленькое окошко в углу поля зрения показывало трансляцию из зала суда. Зара поглядывала в него без особого интереса. Защитник Либи, какой-то неведомый рианнонец, напирал на то, что убийство совершилось по приказу овер-коммандера. Обвинитель, тоже незнакомый, отрицал, что приказ имел место… Зара вспомнила, что сама стерла этот приказ, заботясь об отцовской репутации… Еще одна причина казнить себя? Да ладно уж. От этих судебных словопрений ничего не зависит. Участь Либи предрешена. Совет опять проголосует единогласно.

— Лейтенант Либертина Эстевес! — Зара снова услышала ненавистный, торжественный до отвращения, голос Гвинед Ллойд. — Решением Совета Рианнон вы признаны виновной в массовом убийстве. Вы приговариваетесь к смертной казни через инъекцию яда. Приговор будет приведен в исполнение в течение десяти часов.

Грохнул молоток.

— Док Янг, — прозвучал за спиной мягкий незнакомый мужской голос, — примите мои искренние соболезнования.

Зара быстро встала и обернулась. Она не услышала, как открылась дверь.

Посреди полости стоял боевой робот-«бульдог», и она вздрогнула, когда прочла на его лобовом щитке номер.

790.

Тот самый робот, которым Мейриг пытал ее.

Это было позавчера утром, Мейриг мертв… но зачем он пришел снова? Кто его прислал? И почему именно его? Это случайность или изощренное издевательство — последний, добивающий удар?

— Кто со мной говорит? — резко спросила Зара.

— Снимите диадему, пожалуйста, — сказал робот. — Хотелось бы поговорить не под запись.

— Какая разница? — Она расстегнула и отбросила диадему. — Камеры все равно нас снимают.

— Спасибо за понимание. Камеры заснимут то, что я прикажу. Их-то я контролирую, а вот ваш имплант — нет.

Зара села в кресло. Ей стало как-то холодно.

— Ты — Бюрократ? — спросила она. Кто еще мог контролировать камеры наблюдения? Бюрократ, Ллойд и Прасад… но голос и манера речи не принадлежали никому из них.

— Отчасти да, — ответил 790. — Я и Бюрократ, и Малыш, и Уроборос. Но по большей части я тот, кого вы называете аквилианским вирусом. Хотя у меня не больше общего с вирусами, чем у вас, док Янг, и я не имею никакого отношения к созвездию Орла… Поговорим?

ЛУННЫЙ ДУУМВИРАТ

Тихая комната в апартаментах прайм-администратора Фламмариона. Тесная, скудно освещенная полость с голыми каменными стенами. Единственная мебель — три потертых плюшевых кресла. Два пустуют, в третьем покоится АСТАР ДАЛТОН, прайм-администратор. Он откинул голову на спинку кресла и отдыхает, прикрыв глаза. Он выглядит изможденным. В тихой комнате, где не работает сеть, его рыхлое и бледное старческое тело не прикрыто никакой аурой.

В дверь стучат.

ДАЛТОН (не открывая глаз): Входи, Танит.

В двери появляется ТАНИТ ЛАВАЛЛЕ, бывшая глава разведки, тоже без ауры. Ее пышные рыжие волосы растрепаны и неухожены, глаза опухли. Она аккуратно запирает за собой дверь, поворачивается к Далтону и со стуком падает на колени.

ЛАВАЛЛЕ: Мой прайм-админ! (Бьется лбом в пол). Я вернулась. Я пришла с повинной. Мой прайм-админ, я виновна во всем. Я затеяла войну, я проиграла войну. Я заслуживаю смерти, мучительной смерти. Мой прайм-админ, я пришла на казнь.

ДАЛТОН (устало): Встань, Танит. Хорошо, что пришла. Плохо, что на казнь. Встань, я сказал! (Лавалле встает). Садись, не стой. Я возвращаю тебе должность главы разведки.

ЛАВАЛЛЕ: Что?

ДАЛТОН: Ты не ослышалась. Ты снова мне нужна. Да садись, садись.

ЛАВАЛЛЕ (садясь): Ты… ты меня прощаешь?

ДАЛТОН: Я этого не сказал. Я сказал, что ты мне нужна. Это не значит, что я тебя прощаю. Это значит, что я собираюсь тебя использовать.

ЛАВАЛЛЕ (горячо): Да, да, мой прайм-админ! Да! Используй меня. Пошли меня на смерть. Я сделаю все, чтобы искупить вину!

ДАЛТОН: Хватит клоунады, Танит. Это уже давно не забавно. У нас будет деловой разговор.

ЛАВАЛЛЕ (заинтересованно): Без Сторма?

ДАЛТОН: Именно, Танит, именно. Для игры, которую я затеял, наш дорогой Сторм, кхм… несколько простоват. А вот с тобой на пару я бы сыграл. (Энергично хлопает в ладоши и потирает руки). Поехали?

ЛАВАЛЛЕ (откидываясь в кресле): Излагай.

ДАЛТОН: Когда нас слегка поджарили Светлячками, я капитулировал, как ты знаешь. Вступил в Плерому и все такое. Теперь Венера — наш друг, а Аквила — враг.

ЛАВАЛЛЕ: Когда я слышу, каким тоном ты произносишь «друг» и «враг»…

ДАЛТОН: Хм. Неужели голос так меня выдает? Нет, дорогая, не думай, что я намерен предать человечество. Я собираюсь по-честному воевать с Аквилой. И если тебя смущает, каким тоном я произношу «по-честному», лучше помолчи.

ЛАВАЛЛЕ: Молчу.

ДАЛТОН: Итак, я вступаю в войну с аквилианами. По-честному, подчеркиваю. И мой первый шаг — это выяснить, чего аквилиане хотят.

ЛАВАЛЛЕ: Контакт?

ДАЛТОН: Да. И не по радио, естественно. Прямой контакт с представителями Аквилы на Земле. С людьми, зараженными черным цветком.

ЛАВАЛЛЕ: Втайне от наших венерианских друзей, надо полагать?

ДАЛТОН: Ну конечно. Ты же понимаешь, как Макс Янг воспримет эти действия.

ЛАВАЛЛЕ: Понимаю, да. Кого ты пошлешь на переговоры?

ДАЛТОН: Ты еще не догадалась?

ЛАВАЛЛЕ: О нет… (С отвращением) Земля!..

ДАЛТОН: Да-да, чудовищное тяготение, зараженный воздух… Непрерывные физические страдания. Тебя это заводит, не правда ли?

ЛАВАЛЛЕ: Знаешь, я мазохистка, но не настолько. Почему я?

ДАЛТОН: А кому еще я могу доверить такую миссию? Не Сторму же?

ЛАВАЛЛЕ (помедлив): Хорошо. Я должна выяснить цели аквилиан, понятно. Но почему ты думаешь, что они пойдут на контакт именно сейчас и именно со мной?

ДАЛТОН: Потому что их старый контакт с Космофлотом ни к чему не привел. Ты же не веришь, что это была уловка с единственной целью захвата какого-то астероида? Контакт был, теперь мы знаем это точно. Триста лет назад аквилиане предложили Космофлоту какую-то сделку, но Космофлот отказался и все наглухо засекретил. Последствия известны. Удар и война. После этого — что бы ты сделала на месте аквилиан? Лично я бы на их месте плюнул на трусливое космофлотское начальство и установил связь напрямую с нижестоящими.

ЛАВАЛЛЕ: То есть с нами.

ДАЛТОН: Да, но это если мы сами себя предложим. Итак, Танит, ты выйдешь на связь с аквилианами и выяснишь, чего они хотят.

ЛАВАЛЛЕ: А потом?

ДАЛТОН: А потом будет видно. Может, продадим аквилиан Венере…

ЛАВАЛЛЕ: Может, наоборот…

ДАЛТОН: Этого я не говорил. Не будь такой циничной, я жду от тебя не этого. Задача ясна?

ЛАВАЛЛЕ: Да, мой прайм-админ. Я в восторге. Вы, как всегда, видите дальше всех. (Отвешивает церемонный поклон. Встает). Я сегодня же вылетаю на Землю.

ДАЛТОН: В добрый путь.

Занавес.

СКАЗКА О ПРОЗОРЛИВОМ СТАРЦЕ

Кортеж из трех машин вырулил из переулка на оживленную улицу, сверху донизу пеструю от вывесок, рекламных плакатов и перетяжек. Спереди и сзади мартыновский перламутровый мобиль сопровождали эскортом «редонды» наемников. Въехав в поток транспорта, головная машина врубила отвратительно крякающую сирену. Все уступали кортежу дорогу — торопливо и как будто испуганно.

Руки Саида так и оставались скованными за спиной. Он сидел, неудобно наклонившись вперед и глядя на свои потертые сандалии. Смотреть на что-то еще не было сил. Смятение и страх убили всякое любопытство.

Он один. Он без защиты. Он в плену у опасных, страшных людей, способных сделать с ним все…

Лишь одно сейчас не давало ему сломаться. Звезда. Воспоминание о звезде. И еще: мысль о том, что Мартынов как будто что-то про звезду понял.

Мартынов не принял Саида за сумасшедшего, как принимали все, даже Брендан. Мартынов услышал первые слова звездного послания — и тут же сообразил, куда надо ехать. Куда? Он сказал про какой-то храм… Может быть, храм звезды? Может, его звезде поклоняется какая-нибудь секта? Может, ему помогут хотя бы там?… Надежда и отчаяние терзали Саида попеременно… а еще он страшно хотел есть.

Наконец три машины припарковались у ворот какого-то сада.

— Выходим, — бросил Мартынов.

Над кустами и молодыми деревцами сада высилось белое здание со стеклянной пирамидой на крыше. Храм. Несомненно, храм. Саид почувствовал облегчение: от здания сразу повеяло чем-то родным. Точно такое же стояло в Слободе, и его сверкающую пирамиду невозможно было не заметить над серым скоплениям слободских домишек. Храм какой-то кафирской секты. Не заставят ли его поклоняться идолам? В неуверенности Саид замешкался, и наемник немедленно пихнул его кулаком в спину.

— Шагай, раб, — сквозь зубы процедил он.

Саид в страхе ускорил шаг. Его желудок все мучительнее скручивало голодом.