Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи - Александр Мазин

– Убей их, Череп! – крикнул ему вслед Сабин. – Помни: в твоих руках судьба Рима и Августа!

– Да пошел ты в жопу, – пробормотал Черепанов, спускаясь по лестнице. – с дороги! – Он отпихнул не успевшего убраться преторианца. Одного из немногих, оставшихся верными Сабину и своему префекту. – С дороги! – Он прошел через шеренгу дворцовой охраны, его тут же обступили его собственные телохранители – легионеры, которые, выстроившись клином, легко раздвинули толпу. Народ не препятствовал. Он еще не созрел для хорошей драки, но дай ему время…

Германцы Коршунова ждали его на площади. Вокруг них уже собралась толпа, кое-кто выкрикивал угрозы… Но напасть на грозных всадников римляне не решались.

– Генка! – Коршунов выехал вперед, навстречу Черепанову. Берегед и Сигисбарн тут же устремились следом, прикрывая своего рикса, – очень правильный рефлекс. – Ну что? Что ты решил?

– Ничего, – буркнул Черепанов. – Коня мне. И – поехали. По дороге разберемся.

– Куда поедем?

– Сначала – к дому Помпея,[103] заберем внука Гордиана-старшего, а потом – к Корнелии.

С мальчишкой проблем не было. То есть в доме околачивались с полсотни охранников, присланных Сенатом, но при виде тысячи ауксилариев-германцев они моментально наделали в штаны и побросали оружие. Гордиан-самый-младший вел себя достойно, страха не выказал, хотя коленки у пацана дрожали.

– Крутой мужик будет, когда вырастет, – заметил Коршунов, собственноручно подсаживая мальчугана на коня.

– Если вырастет, – буркнул Черепанов, который еще не решил, как поступить. Мальчишка его знал и смотрел с надеждой. Черепанов хмуро улыбнулся – и пацаненок расцвел: ну конечно, храбрый дядя Геннадий не причинит ему зла. Стоит ли Империи одна детская улыбка? А хрен его знает…

А вот к особняку Корнелии Черепанову так просто подъехать не удалось. Перегораживая улицу, шеренгами, сомкнув щиты, ощетинившись копьями, стояли хмурые вигилы. Не менее нескольких сотен. А впереди – префект Секст Габиний Оптимиан собственной персоной.

– Именем Августа Максимина! – рявкнул Скулди. – С дороги!

– Он больше не Август, твой фракийский варвар! – гаркнул префект вигилов. – Именем Августов Гордианов! А где же ваш храбрый командир Геннадий Череп? Как всегда прячется за чужими спинами?

– Пусти-ка! – сказал Черепанов, посылая коня вперед, мимо Скулди.

– Ты куда? – воскликнул Коршунов. – Погоди!

– Не лезь, Леха! Это наше личное дело! – по-русски произнес Черепанов. И скомандовал по-латыни: – Всем стоять!

– Сдурел? – выкрикнул Коршунов по-русски. – Генка!

Но Черепанов, не слушая, спрыгнул на мостовую и уже шел навстречу своему давнему врагу.

– …Ну давай, варвар! – играя клинком, процедил трибун. – Ты и я. И Корнелия, которая достанется победителю! Согласен?

Вместо ответа Черепанов молча сдвинул шлем и вытянул из ножен меч…

Б-бан-нг!

Арбалетный болт провыл над самым плечом Геннадия и угодил точно в левую сторону великолепной кирасы префекта претория. Говорят, отборная испанская броня держала арбалетный болт, даже выпущенный практически в упор. Но до создания толедской стали – еще много-много веков, а римский доспех… болт прошел навылет и застрял в щите одного из вигилов, а патриций Секст Габиний Оптимиан уронил оружие, опрокинулся на спину и умер.

– Ты, Генка, даешь! – по-русски бросил Коршунов, опуская арбалет. – Нашел время в рыцаря играть!

– Бес попутал, – тоже по-русски пробормотал Геннадий, глядя на труп.

И впрямь, что это на него нашло?

– Вигилы! – рявкнул Черепанов в полную мощь тренированной глотки. – Слушай меня! Я – посланец императора Максимина легат Геннадий Павел Череп! За моей спиной – полторы тысячи ветеранов германской войны. Вы не виноваты. Вас привел сюда человек, который предал императора. Теперь он мертв. Именем Гая Юлия Вера Максимина Августа я приказываю вам проваливать! Считаю до десяти… Всех, кто останется, когда я закончу счет, мы передавим, как крыс! Р-раз!..

– Они не причинили тебе зла? – спросил Геннадий, обнимая заплаканную Корнелию.

– Нет-нет, что ты! – И тут она увидела заполнивших парк всадников и своего младшего брата, сидевшего на коне между двумя страшными германцами с вызеленнеными щеками. Глаза ее потухли, губы задрожали: – Геннадий… что?.. Ты…

– Не бойся, моя хорошая, – мягко произнес Черепанов. – Никто не причинит тебе зла. Я не позволю!

Он наконец сделал выбор. И теперь знал, какую цену готов заплатить за сохранение Империи, а какую – платить не желает. Возможно, если бы это была его империя… к черту! Об этом и думать не стоит! Это – Империя Максимина Августа! И Геннадий не желал расплачиваться своей невестой за чужую Империю! К черту! Он и так неплохо послужил фракийцу! Они – в расчете. Максимин не вправе требовать с него такую цену! Это его Империя – пусть сам и разбирается.

– Мальчишка ваш! – сказал Черепанов Бальбину, Максиму и еще дюжине сенаторов, которые были самыми ярыми ненавистниками Максимина, а следовательно – самыми горячими сторонниками Гордианов. – Забирайте и берегите! А Корнелия будет со мной и очень скоро станет моей женой, клянусь Юпитером, Марсом, Венерой и всеми остальными богами Рима!

– Хорошо, хорошо! – медовым голосом произнес благороднейший Клодий Бальбин. – А каково мнение достойного легата относительно префекта Сабина?

– Мне до него дела нет! – отрезал Черепанов.

– Но в казармах палатина твои воины…

– Они уйдут. Что еще?

– Еще у нас к тебе предложение, храбрейший легат. Насколько нам известно, в Сирии сейчас вакантна должность наместника и распоряжается там прокуратор, ставленник Максимина фракийца, некто Гельмий Гульб.

– Не слыхал о таком. – Черепанов помрачнел. – А куда делся наместник Маний Митрил? Он что, умер?

Надо же, как не повезло Скорпиону! Года не прошло, как Максимин «подарил» ему Сирию!

– Нет, не умер. Самозванный император Максимин еще в марте отстранил его. Слишком мало налогов поступало из этой провинции. Так что теперь там вместо наместника прокуратор Гельмий… Мы хотим, – сладкий голос бальбина стал еще приторнее, – взять эту провинцию. Уверен: императоры Гордианы одобрят наш выбор – ведь ты скоро станешь их родственником. Думаю, для такого военачальника, как ты, будет нетрудно установить контроль над этой богатейшей провинцией Империи. Единственная просьба: не забывай, что здесь, в Риме, тебя поддерживают!

«Естественно! – подумал Черепанов. – Антиохия – ключ к средиземноморью. Стоит наместнику Сирии захотеть – и баржи с египетским зерном никогда не дойдут до Рима. А что такое миллион голодных римлян – можно себе представить!»

– Я тебя понял! – кивнул Черепанов.

– Тогда удачи тебе, наместник Геннадий! Все документы, подтверждающие твои полномочия, ты получишь в течение часа.

«Мои полномочия – клинки моих легионеров! – подумал Черепанов. – Хотя и ваши грамотки не помешают. С политической точки зрения…»

– Договорились. Ровно через час мои воины покинут лагерь преторианцев и казармы палатина.

«И Сабин ваш! Жаль мужика, но сам ведь виноват, что весь город его ненавидит».

Все-таки хорошо, подумал Геннадий, что Максимина-младшего здесь нет. Его Черепанов вряд ли смог бы так вот легко отдать на расправу Сенату.

Глава десятая,

в которой Геннадий Черепанов стал родственником римских императоров. Покойных

Свадьбу они справили в пути. Вернее, по дороге. Еще точнее, в принадлежащей Гордианам вилле на пренестинской дороге. Что можно сказать об этом скромном сооружении? Одних только колонн в ней числилось ровно двести штук. Четыре ряда: ряд – из каристского мрамора, ряд – из нумидийского, ряд – из синнидского и ряд – из клавдианского. По пятьдесят штук – каждого образца, ровненькие – загляденье. Эти подробности новому родственнику сообщил управляющий: сам Черепанов был способен разве что розовый мрамор от зеленого отличить. Еще три базилики на вилле имелись – по тридцать метров длиной каждая. И термы… вот о термах Черепанов мог сказать компетентно: равные им только в Риме и имелись. Ни в Сирмии, ни в Маркионополе, нигде ничего подобного он не видал. Ничего себе, в общем, домашняя банька…

Только увидав эту виллу, Черепанов по-настоящему понял, насколько богата его будущая родня. Правда, и в Риме у них недвижимость была нехилая, но в Риме всё – круче крутого, а тут… ну просто слов нет! И земли немереные. И запасы… зерном затарились: полный год все Черепановское войско кормить – и еще останется.

К сожалению, тестя на свадьбе не было. И поздравления от него не поступило. Умер Антоний Антонин Гордиан. Погиб в бою. Префект Рима Сабин (тоже теперь покойный – прикончили его «благодарные» римляне) оказался пророком: наместник соседней Нумидии Капелиан, старый недруг Гордианов, императорского их титула не признал, двинул на карфаген войска и, как следовало ожидать, разбил Гордиана-сына в пух и прах. Хороший мужик был Антоний Антонин, но полководец совершенно никудышный. Зато погиб геройски. В бою. А старик его, Гордиан-старший, с горя повесился. Что, впрочем, куда лучше, чем в руки Максимина живьем попасть. Так что пурпур императорский носили отец с сыном всего двадцать два дня. Только и успели во время своего императорствования, что монеты выпустить с девизом «надежность императоров». Смешно было бы, если бы не было так грустно. Но поддержавшие их сенаторы духом не пали. Обратного пути у них не было. Разъяренный Максимин поспешно сворачивал дела в западных провинциях и готовился идти на Рим. Там понимали: придет – мало не покажется. И каяться бесполезно. Прощения не будет. Посему Сенат готовился к драке. Прежде всего, он провозгласил новых императоров. Целых трех: старых знакомцев Черепанова, бывших консулов Клодия Бальбина и Максима Пуппиена. А чтобы наладить преемственность власти – к ним в компанию еще и малолетнего Гордиана-самого-младшего. Теперь уже, впрочем, самого старшего. Затем господа сенаторы разослали письма по римским городам и весям: дескать, зверь Максимин надвигается, чтобы италийскую кровь без меры лить. Посему вести себя с ним следует – как с предводителем варварской армии (тем более что по сути своей он варвар был – и варваром остался), ворота перед ним запирать, а коли стен не удержать, то убегать прочь вместе со всеми припасами. А что не унести – то уничтожить. Особое послание было направлено Черепанову. В нем подтверждались все его полномочия (уже новыми императорами) и рекомендовалось как можно поспешнее двигаться к месту назначения. Поскольку сторонники Максимина в Сирии вполне могли перекрыть кислород вечному городу. И тогда не Максиминовой армии, а Риму жрать будет нечего.