Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза - Николай Берг

Ночка заладилась с самого начала дежурства веселая и бойкая. Для начала пришлось разбираться с идиотом, который ухитрился так разбить себе башку, что первые несколько секунд я всерьез прикидывал — а не зомбака ли мне привезли, больно уж этот голый кособокий и уродливый субъект, залитый с головы (естественно!) до ног кровищей

походил на нежить. Только его забинтовал и принял, как началась почечная колика у другого пациента — с пневмонией. Хоть и знаю, что как дежурство начнется, так оно и пойдет, но после того, как мужик с коликой пережил приступ, я всерьез рассчитывал, что смогу поспать. Но это я зря так губу раскатал.

Уснуть-то я уснул, а только тут же и разбудили телефонным звонком из порта.

Мутно поглядывая на листок с инструкцией, предписывающей отвечать на звонок чеканным: 'Дежурный по приемному отделению больницы 26 врач такой — то' с приписками карандашом ниже 'врач Какойто', 'Никакой врач-то', 'Лена, прекратите отвечать — Алло, милый!' и прочим юмористическим творчеством дежурантов отвечаю хрипловато, но, в общем, по форме.

Оказывается, сейчас притащат американца с огнестрелом. Перехватили его посудину в нескольких сотнях километров от Кронштадта, сейчас на подходах. Огнестрел старый, состояние у пациента так себе, но держался, в общем, нормально. Что у них там на посудине произошло — бог ведает, не спрашивали толком, тот, кто ему стрельнул в спину сидит в импровизированной камере видно конфликт был между двумя, не более — тоже к слову раненый. Брет Гарт, Майн Рид, шестизарядные кольты…

Вот счастие-то привалило! Огнестрел, надо ж как красиво! И двое, прелесть какая!

Спрашиваю — когда доставят?

Отвечают, что скоро. Пострадавших уже сгрузили с лайбы на катер, сейчас привезут на Летнюю пристань. Мда, значит не спать точно. Интересно — собирать операционную бригаду по тревоге, или это не ургентные больные, потерпят до утра? Ладно, в конце концов, эти америкосы уже сколько-то времени в море болтались, раз не померли — несколько часов перебедуют, а операционщики сегодня и так вкалывали как шахтные кони. Если что пойдет вкось и вкривь — тогда буду будить. Ладно, подождем.

Успеваю подготовить, что нужно для перевязки, уже в дверь деликатно тарабанят.

Из разговора по телефону мне ясно, что корыто это американское явно нашим интересно чем-то. Придется с америкосом покорячиться. Сопровождавшие лица улетучиваются мгновенно, а у меня появляется возможность глянуть на пациента. Одного привезли. Второй под охраной остался, не стоит видимо на него время и силы тратить, сейчас расследование коротенькое, а суд еще короче.

Показываю ему рукой на топчан. Плюхается грузно, хотя вроде бы не производит впечатление мешка. Рослый, так бы можно сказать, что относится к категории 'крепкий мужик', но то ли из-за ранения, то ли из-за других причин выглядит до предела замудоханным. Сидит, как палку проглотил. Перевязок не видно, шел сам. Уже хорошо — не полостной, и видимо без переломов обошлось. Кожа, правда, паршивого серовато-зеленого оттенка. Еще странный диссонанс ладно сидящей полувоенной (или военной? Не силен я в американской форме) одежды, козырного лифчика с прибамбасами, пистолета в кобуре странно размещенного на груди и неявного косоглазия пациента. Косоглазый стрелок — это само по себе нелепо. Ладно, поехали.

Напрягаюсь, судорожно напрягая все мышцы мозга и начинаю на ихней мове: 'Хэллоу! Ха уду ю дую? Ватс хапеннед?'

— Акцент у вас чудовищный. Давайте лучше по-русски, на языке родных осин — устало заявляет пациент.

— О, отлично, а то я по-английски не силен. Мне сказали, что американца привезут. Как вас зовут?

— Мельников.

Ага, не американец получается. Ну, тем проще, не придется извергать из себя жалкие огрызки школьного курса языка. Ладно, надо заполнять первичку, со студенческой скамьи запомнил, да и тут уже не раз вколачивали — лечи, как хочешь, но чтоб в истории болезни все записано было правильно.

— Возраст? Место жительства? А ну, это собственно неважно. Укусы были? СПИД, гепатит, туберкулез, вензаболевания? На что жалуетесь?

— Мне в спину пальнули.

Ага, говорили, что огнестрел.

— Кашель с кровью был? В моче кровь не видели?

— Нет.

— Ясно. Уже лучше. Как вас ранили?

— Делать было одному дураку нечего, как в пирата играть.

— Сами раздеться сможете?

Сразу видно, что фиг он сам сможет раздеться, хотя и пытается это сделать на чистом гоноре. Помогаю ему, начав с тяжеленной разгрузки. Под рубашкой щедро, но бестолково намотанные тряпки по всей спине. Местами в подсохших пятнах крови и сукровицы, в нескольких местах пятна влажные. Немного туплю, прикидывая, чем это ему так влепили, что в грудную клетку ничего не влетело, но по всей спине размахнуло. Нехило прилетело, признаю. И запашок знакомый.

— Видно нагноилось. Можно отмочить, полив перекисью водорода или фурацилином, но лучше дернуть. Будет больно, но грануляций еще нет. А гной уже есть и лучше бы отток обеспечить. Могу дать водки для храбрости.

— А по-другому обезболить в больнице не выйдет? — ехидно спрашивает раненый.

— У хирургов и анестезов денек был пухлый. И завтра будет не лучше. Первичную хирургическую обработку ран делать поздно, время ушло, да и сначала мне надо глянуть, что да как, прежде чем других будить. Потому мне водкой проще. (Ага, буду я тебе рассказывать, что ты можешь на обезболивающее дать анафилактический шок, как у ребят три дня назад получилось. Только тогда народу в больнице было по дневному времени полно, быстро в норму привели. А тут, пока я буду бегать, окачуришься ни за грош).

— Дергайте.

Берусь поудобнее и начинаю. Американец ежится, когда холодные ножницы разрезают намотанные тряпки на боку. Ну да, когда сам бывал на таких процедурах пациентом, всегда злился — что им чертям было не погреть инструмент, а тут забыл, ладно, он не плюшевый, не расклеится. Тряпки сваливаются, остается только прямоугольник, приклеенный к спине. Ну, дергать не буду, а поаккуратнее можно, так поехали.

Пациент ухает, когда жестковатые из-за сохлой крови и гноя тряпки отстают.

Спина выглядит несимпатично — насчет мелкой дроби я правильно догадался. Да и расстояние видно метров десять было, не меньше. Спина вспухла как подушка, два десятка ранок, несколько кровят, а вот из большинства уже не столько кровь, сколько гной. И видок такой сюрреалистичный — красно-фиолетово- желтый раскрас с дырочками и потеками, свежими и подсохшими.

— Лихо нагноилось. Не все, но большей частью. Ложитесь на живот, посмотрим, что тут делать. Штаны приспустите.

— Это еще зачем?