Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза - Николай Берг

— Странно, почему Серега больше пулемет Калашникова любит.

— Привычнее. Отчего еще. И мощнее. Конечно — вразумляет Ремер.

Парни наперебой нянькают в руках тяжеловатый РПД, впечатляются. Один все-таки заявляет, что старье — оно старье и есть, вот у американцев все новое, а у нас что ни приняли на вооружение — то ерунда какая-то. Тот же наган — никто больше такого не взял вооружаться, а наши как всегда дурака сваляли. Надо ж трудный подросток, а что-то такое слыхал. Правда я подозреваю, что тут не саамы сложные, те, кто на игле сидел давно уже убыли на форт Тотлебен, где наркам и алкашам безнадежным устроили рай с бесплатным кайфом. Результат получился такой наглядный, что поголовье нарков снизилось быстро и сильно.

Майор немного думает, потом формулирует так: 'Уровень машиностроения даже в царской России был достаточным, чтобы выпускать любой револьвер. Никакая "современная технология" и суперточность не отменяет ублюдочности ненадвигающегося барабана. Чем меньше зазор, тем меньше надежность. Он начнет клинить не только от микроскопических грязинок, но просто от температурных и химических эффектов. Просто микроскопическая наледь заклеит механизм. Но дело не в этом. Не надо считать себя умнее "тупых царских генералов", которые принимали на вооружение пулемет максима, трехлинейку и наган. На самом деле в этих-то вопросах они были бесконечно умнее тех, кто сейчас пытается критиковать их техническую политику. И руководствовались они соображениями, которые и теперь ничуть не утратили актуальности. Из нагана, вероятно, убили людей больше, чем из любого другого пистолета-револьвера в мире. И никто не жаловался, что плохо получается. Практически нет свидетельств, что кто-то избавлялся от нагана при первой возможности, хотя другие образцы имели хождение. Великое множество людей, у которых были возможности пораскидывать понты со всякими браунингами или диковинными револьверами, продолжали ходить с наганом и от добра добра не искали. Как-то вот так. Ну ладно, хватит вам на сегодня лекций, хорошенького понемножку, будем собираться.

— В следующий раз когда приедете? — деловито, но с ноткой неуверенности спрашивает однорукий вожатый.

— А постараемся не тянуть, нам у вас понравилось. Думаю, что вполне можете и вы к нам визит нанести, только бы сначала неплохо б навостриться вашим стрелкам работать с пистолетами. Вы пока потренируйтесь. Разумеется не всем это надо будет. Но в минимальном минимуме может пригодится.

— Еще обещали рассказать как морфа в плен взяли — напоминает Хиросима.

— И про танковый завод тоже — напоминает ее подружка.

— Раз обещали — значит, выполним, без вопросов. Но на сегодня уже, наверное, разговоров хватит — достаточно решительно пресекает майор.

Прощаемся достаточно тепло, хотя девчонки и дуются.

Когда едем обратно, майор неожиданно спрашивает: 'Что-то у вас физиономия вытянулась, когда про морфа разговор зашел. Вот я и подумал, что лучше отложить. В чем косяк?'

А черт его знает. Я и сам толком сформулировать не могу.

— Дык наверное медикуса ученого смущает то, что вообще-то его в плен взяли, а рассказывать надо как он взял. Вот и не складывается — подсказывает Рукокрыл. Вот хам ушастый, еще никто и звать никак, а уже судит. Хотя вообще-то он прав, мне стыдно рассказывать, как оно было на самом деле и стыдно рассказывать, как от меня ожидают.

Майор задумывается на минутку. Потом спрашивает: 'А рассказывать собираетесь с какой целью?'

— Не понял?

— Так обычно военные люди рассказывают про подвиги либо для того, чтоб похвастать, либо в поучение салагам. Вы что собираетесь извлечь из рассказа, какую выгоду?

— Ну я собственно об этом как-то и не думал.

— Так. А если подумать? Нет, если вы на девчаток глаз положили. Не в смысле чего, а так, пококетничать — тогда конечно надо пушить хвост. Но я б не советовал, больно уж Надежда Николаевна стреляет хорошо, да и маленький город — Кронштадт, а народу на том заводе побывало много, слухи колесом ходят, глядишь потом подловят на несоответствиях. Да и вообще — оно вам надо на пьедестал залезать?

— Вот уж чего совсем не надо. Да и мелкие эти девчонки еще, малолетние.

— Знаете, детей мне кажется обманывать не стоит. Лучше вообще ничего, чем сбрехнуть. Жить спокойнее. Можно не все скажем рассказать.

— Ну это в каком смысле — не все?

— Да в прямом. Вот наш общий знакомый, не будем тыкать пальцем в нашего друга Крокодила было дело совершил героический подвиг. Если интересно — могу вкратце изложить. Вам может оказаться полезным.

Раз полезным — внимательно слушаем.

— Итак диспозиция простая, горный райончик, вторая чеченская. То есть уже подстав меньше, предательства меньше и порядка больше. Откатывается разведгруппа, волокут на себе раненого, измотались вкрай, боеприпасов практически нет. Плюс в том, что они совсем рядом уже с местом, где их вертушки должны забрать, потому и раненого волокут, минус — банда сидит на хвосте, да еще свежая, да еще очень толково соответствующими инструкторами натасканная, да еще и с личной заинтересованностью, кровнички так сказать. И получается так нескладно, что ичкеры раньше вертушек поспеют при любом раскладе. Принимать бой — никак боезапаса нет, стратили уже почти все — было куда и на кого, засаду оставлять — не выживут. Да и не задержат толком, нечем и как уже говорилось — тертые калачи ичкеры, выучены очень лихо. Грамотные.

— А говорили, что они просто талантливые, дескать, служили в стройбатах, а как до дела дошло — проснулись инстинкты.

— Это чушь. И Дудаев не стройбатовец и много у них там еще советской подготовки было народу. Да и потом их натаскивали очень серьезные дяди. Так вот, почти до места встречи с вертушками добрались, грубо говоря до прилета вертушек пара часов, а вот банда догонит самое большее через полчаса-час.

Перебираются через ручей, тут сапер откалывает номер и говорит, чтоб ему оставили пулемет с огрызком ленты, там патронов десять, чтоб все гранаты отдали, он чехов встретит. Как вы знаете, он может быть весьма убедительным. Так убедил, что даже раненый свою заветную гранату отдал. Хотела пара парней с ним остаться, но он на полном серьезе предупредил, что кто за ним пойдет — он тому ногу прострелит. И поверили.

Крокодил значится обратно с гранатами и пулеметом за ручей, остальные — дальше трюхать из последних сил к точке рандеву.

А дальше у них за спиной минут через 15–20 длинная пулеметная очередь на весь остаток ленты, пальба из автоматов в полтора десятка стволов, тут же гранатные взрывы как — то очень невнятно — почти разом, так не покидаешь, автоматы один за другим затыкаются — и все, тишина. И только одиночные выстрелы неторопливо — такие, добивающие. Изредка.