Влюбленный опекун - Лаура Кинсейл

«И других вещей». Эта фраза пугала ее. Тесс была уверена, что Гриф собирается начать бракоразводный процесс, хотя, по словам мистера Тейлора, у него не было для этого никаких законных оснований. Брак на Таити подтвердила церковь в Англии, а попытка Стивена аннулировать его путем подкупа и убеждения нескольких священнослужителей потерпела крах.

К тому же Тесс была образцовой женой: она постоянно находилась дома, не посещала вечеринки, заботилась о своем ребенке. Она даже перечитала все имеющиеся в доме книги и в конце концов сосредоточилась на «Журнале для английских домохозяек». От ее внимания не ускользала ни одна из заметок, где излагались требования, выполнение которых способствовало ее становлению в качестве добропорядочной жены и матери семейства. Теперь это занимало все ее время.

Когда Тесс впервые обнаружила связь между Грифом, кольцом с печаткой и историей «Арктура», это показалось ей нереальным, однако она решила использовать эти факты как возможный путь спасения Грифа и добилась-таки того, что палата лордов приняла апелляцию. Только когда лорды признали в Грифе равного по положению и вынесли оправдательный приговор, она начала понимать всю значимость происшедшего. В один момент статус Грифа изменился от бродяги-капитана до маркиза Ашленда, и теперь между ними не осталось барьеров ни в общественном положении, ни в богатстве. По титулу и состоянию Гриф даже превосходил ее. Газеты с ликованием печатали удивительные сообщения, не упуская ни одной подробности, касающейся унаследованного им богатства. Сюда входил доход от железных дорог, угольных шахт в Уэльсе, от земельных участков в Мейфэре и Вестминстере, от богатых поместий в Гэмпшире и Дорсете. О таком достатке любой мог только мечтать, и ежедневные издания постоянно подогревали интерес читателей частыми публикациями на эту тему.

Тесс была очень довольна. Каждый фунт ежегодного дохода Грифа, о котором писали газеты, казался ей кирпичиком, извлекаемым из стены гордыни, разделявшей их. Тесс надеялась, что Гриф сам придет к ней, как только осознает устойчивость своего положения.

Но он не приходил, и Тесс расценила это как своеобразный ответ. Видимо, в ней самой был какой-то изъян, заставлявший его отворачиваться от нее.

Когда в полуоткрытую дверь детской постучал мистер Тейлор, Тесс, вздрогнув, подняла голову и, устало улыбнувшись, пригласила его войти.

– Я пришел пожелать доброго утра своему крестнику, – приветливо сказал гость и, наклонившись над колыбелью, пошевелил пальцами, не отрывая при этом глаз от Тесс. – А вы превосходно выглядите, мадам.

– Неужели? – Тесс встала и начала беспокойно ходить по комнате.

– Единственно, вашим щечкам не хватает немного румянца.

Тесс тотчас подошла к зеркалу, и мистер Тейлор с улыбкой покачал головой:

– Нет, нет, не так буквально, дорогая.

– О! – Тесс посмотрела на него и закусила губу. – Вы хотите сказать, что я выгляжу слишком подавленной?

– Скорее, немного взволнованной.

Тесс вздохнула:

– Так и есть. Сейчас я волнуюсь даже больше, чем перед первым балом. – Она выглянула в окно. – Прошло уже пять минут после назначенного времени, а Грифа все нет. Возможно, он просто опаздывает?

Мистер Тейлор развел руками:

– Этого я не могу знать.

– Но... вдруг он вообще не приедет?

– В таком случае я пригоню его сюда палкой.

Тесс неловко улыбнулась:

– Мне кажется, вы уже пытались сделать это...

– О нет. Он еще не видел меня в гневе, но я предоставлю ему такой шанс, если он не исправится.

Опустив глаза, Тесс тихо произнесла:

– Судя по тому, что вы рассказали мне о нем, я не думаю, что Гриф изменит свою точку зрения.

Мистер Тейлор выпрямился.

– Он не сможет развестись с вами, Тесс, и вы не должны сомневаться в этом.

– Какая разница, сможет или нет? Главное, он хочет сделать это.

– Ну, пока нет никаких признаков этого.

– А мне кажется, – голос Тесс задрожал, – что сейчас он особенно сожалеет о своей женитьбе, поскольку перед ним открылся неограниченный выбор.

– Мне так не показалось.

– А что же вам показалось?

Мистер Тейлор слегка сдвинул брови и посмотрел на ребенка, который спокойно лежал в колыбели, широко раскрыв глаза.

– Я бы сказал, – он задумчиво прищурился, – маркиз Ашленд сейчас похож на человека, который долго спал, и вдруг его неожиданно разбудили.

– Я не понимаю.

– Это называется нервным срывом. Если слишком долго держать человека под обстрелом, не продвигаясь ни вперед, ни назад, без всякой надежды на спасение, а потом, когда он уже готов умереть, вывести его из-под огня... – Тейлор покачал головой. – Нечто подобное испытал и ваш муж. Я подозреваю, что он еще не до конца пришел в себя.

– Да, это моя вина. Из-за меня он подвергся таким страданиям.

– Возможно. – Тейлор чуть приподнял брови. – Но сейчас, когда все благополучно закончилось, Гриф выглядел бы неблагодарным ничтожеством, если бы винил вас за то, что вы вернули ему наследство.

– О, если бы я была настоящей леди! – простонала Тесс. – Вероятно, он стыдится иметь такую легкомысленную, склонную бродить по свету женщину в качестве маркизы. Вы знаете, что печатают в газетах?

Тейлор фыркнул:

– Кажется, о том, что вы не носите корсетов, и тому подобное, не так ли? Я готов поклясться, что маркиз не читает этих газет. Он даже не знает, что существует «Женское христианское общество», и, разумеется, его не волнует то, что они отказываются принять вас в свои ряды, потому что вы знакомы с такими книгами, как «Основы геологии».

– А еще труды Дарвина, – напомнила Тесс. – Это им особенно не нравится. – Она поджала губы. – По их мнению, непристойно считать, что наши предки произошли от обезьян.

Разговор прервал стук в дверь, и дворецкий доложил, что прибыл лорд Ашленд.

Тесс ощутила невероятную слабость. Она надеялась окончательно приготовиться к встрече, когда увидит в окно подъехавшую карету.

Мистер Тейлор взглянул на нее и затем, не сказав ни слова, вежливо удалился.

– Проводите гостя в розовую гостиную, – сказала Тесс слуге. Это была часть апартаментов ее матери: довольно милая, солнечная комната, примыкающая непосредственно к детской. Тесс подсознательно руководствовалась мыслью, что если Гриф увидит или хотя бы услышит своего ребенка, то, возможно, захочет остаться с ней.

Она поцеловала дремлющего малыша и, войдя в гостиную, закрыла за собой дверь детской. Вряд ли ее сын заплачет. Правда, порой он устраивал рев, который долго помнился всем, но это бывало крайне редко. К тому же няньке было приказано проверять состояние младенца каждые пять минут.