Святые бастарды - Тимур Туров

– Как же, тутти-ту, запустить регенерацию? Должен, тутти-там, быть способ… А если, тутти-ту?.. А тутти-там?.. Ой! Что, тутти-ту, я сделал? Как это, тутти-там? Сидеть! Сидеть, тутти-ту! Не падай! Тутти-там, что я сделал-то? Ого! Аккуратнее! Упрямая тварь, тутти-ту! Как я запустил механизм регенерации, тутти-ту? Я гений, тутти-там! Но как я это сделал?

Иво проснулся в половине двенадцатого дня от крайне неприятного запаха, совмещающего в себе вонь гнилого мяса, дыма и дешевого освежителя воздуха, который усиливал остальные запахи, а не забивал их.

Все уже были на ногах. По кухне вокруг стола с гигантской картой центра Петербурга ходил Атаниэль, не отрывая телефонную трубку от уха. Вереск возился со щенком и выглядел спокойным и вполне довольным жизнью – во всяком случае, выспавшимся и отдохнувшим.

Маж этой ночью явно не спал.

Он негромко, но беспрестанно напевал «Тутти-ту, тутти-там», иногда даже начинал пританцовывать.

– Иво, тутти-ту, хочешь, тутти-там, посмотреть на настоящую магию, тутти-ту? – поинтересовался он, остановив идущего из ванной друга.

– Можно, – с опаской согласился воспитанник слаш.

Альв кивнул в сторону своего огороженного стеллажами угла. Приоткрыв занавеску, Иво увидел сказочный беспорядок в закутке. Стена и пол были изрисованы маркерами – круги, треугольники, звезды были вписаны друг в друга или пересекались, повсюду валялись огарки свечей, несколько пакетов с кусками костей и мяса, стружки и куски неких непонятных материалов.

На диванчике, отведенном для Мажа, сидел некто, смутно похожий то ли на самого альва, то ли на подростка, но этот некто напоминал скорее манекен. Лицо фигуры было вылеплено из кусков мяса и обтянуто тонкой полиэтиленовой пленкой. На месте глаз зияли провалы, в глубине которых едва угадывались зрачки, в выдвинутой вперед пасти, за тонкими свиными губами, скрывались свиные же челюсти. Там, где у кабана находился бы пятачок, красовалось нечто бесформенное. Одето существо было в старую футболку и рваные штаны Атаниэля.

– Тутти-ту, – невнятно прохрипела фигура. – Тутти-там.

– Это, тутти-ту, Доппельгангер, – с гордостью заявил Маж. – Он плохо ходит, тутти-там, у меня возникла проблема с суставами, тутти-ту, но именно он, тутти-там, позволит нам, тутти-ту, обыграть «Ложу», тутти-там, на их собственном, тутти-ту, поле!

Иво внимательнее взглянул на альва. Маленький маг выглядел нервным и возбужденным, он пританцовывал на месте и заглядывал в глаза собеседнику, явно ожидая похвалы.

– Просто потрясающе, – тактично отметил Иво. – Никогда не видел ничего подобного!

Маж расхохотался, и в его хриплом смехе отчетливо проявились нотки безумия.

– Тутти-там, – каркнул Доппельгангер и, неуверенно покачнувшись, добавил: – Тутти-ту!

Отвернувшись от этого тягостного зрелища, Иво уткнулся в Атаниэля.

– Через двадцать минут общий сбор и выход, – сообщил элохим. – Завтракать не будем, каждый возьмет по паре шоколадных батончиков и по бутылке воды. Ты вообще как?

– Да вроде нормально, – ответил Иво.

– Ломки нет? – уточнил Атаниэль. – Голова чистая? Руки-ноги двигаются?

– Все хорошо, – уверенным тоном ответил воспитанник слаш. – Чувствую себя превосходно, выспался, отдохнул, готов к любым испытаниям.

– Ну и отлично, – элохим развернулся, вынул вибрирующий телефон из кармана и сказал в него: – Подтверждаю, через двадцать минут.

Иво, подняв с пола красный маркер, прошел к себе, неуверенно взглянул на вчерашние носки, подумал мгновение, вздохнул и достал из тумбочки новую пару. Вынул из-под подушки «цветок», завернул его в старую газету, найденную на стеллаже, маркером написал на ней «Собственность Григория Пахомовича». Фамилии врача-сатра, Алексия Дмитриевича, который был настоящим хозяином целебного предмета, он не помнил.

Сверток Иво сунул во внутренний карман замшевой куртки.

– Видел «это»? – поинтересовался Вереск, заглядывая к Иво.

Из рук оборотня пытался вырваться Гавкинг.

О том, что за «это», можно было не спрашивать – выделения голосом оказалось достаточно, чтобы понять, что молодой маах'керу имеет в виду Доппельгангера.

– Видел, – кивнул Иво.

– Маж сказал, что после моих слов согласился, что куча амулетов – это слишком сложно, – сообщил Вереск. – И вместо них создал эту тварь.

– Ну, создал и создал, – пожал плечами Иво. – Что такого?

– Мне страшно рядом с «этим», – признался оборотень. – Я и забыл, что ты ничего не боишься. Атаниэля тварь тоже пугает, но он старше и говорит, что успел за свою жизнь повидать и не такое. Оно слишком похоже на нас и при этом совершенно другое. Знал бы, не тащил бы вчера домой разделанную тушу свиньи. Видел его ноги?

– Нет, Доппельгангер при мне был в брюках, – ответил воспитанник слаш.

– Это Атаниэль Мажа заставил одеть тварь. Тонкие, как паучьи, два сустава в каждой, и скрипят, когда она ходит, так мерзко!

Оборотень судорожно поглаживал Гавкинга, не обращая внимания на почти истерические попытки щенка вырваться. Иво в первый раз видел Вереска в таком напряженном состоянии. Его надо было обязательно успокоить, но как это сделать, он не знал.

– Доппельгангер – жуткая штука, – согласился воспитанник слаш. – Но это наша штука, которая должна помочь против «Ложи Петра и Павла». Ну, не раскисай, подумай – что бы сказал твой отец, если бы увидел тебя в таком состоянии?

Оборотень задумался, а потом внезапно усмехнулся:

– По рассказам мамы, отец никогда и ничего не боялся, а если ему было действительно страшно, он сжимал зубы и преодолевал страх. Ты прав, в конце концов, эта… этот Доппельгангер – всего лишь живой амулет, оружие. Голем. Я слышал про подобных, хотя именно с таким никто из моих знакомых не сталкивался. И если бы у Мажа было больше времени, он бы сделал его куда менее жутким. Он сам сказал, что его бесит то, что он не успел поработать с внешним видом твари. Да, ты прав.

Он вышел, явно воспрянув духом. Иво, когда начинал говорить об отце, совсем забыл о том, что Вереск рос без отца, но получилось неплохо.

Вспомнился Эддинг, вечная его пиала с коньяком… Вот кто совершенно не думал ни о страхе, ни о брезгливости. С тех пор как Иво вышел из своего старого дома, оставляя там тело слаш, он многое узнал о «черных». И про то, что они занимались некромантией, и про их привычку к одиночеству. Сны с Еремеем дали еще кое-какую информацию – слаш чаще всего оставались спокойными соседями, и если не лезть к ним, то проблем не доставляли, но иногда они словно сходили с ума, и тогда находиться неподалеку от них было крайне рискованно.

Так почему же Эддинг спас ему жизнь? Почему не отдал в приют? Отчего подарил ему книгу Феофана Прокоповича – вещь безумно дорогую, продав которую слаш мог бы не один год пить коньяк, не вставая со своей табуретки? Был ли он, Иво, «игрушкой», как прямо сказал слаш-координатор? Вряд ли. Может, его и впрямь изучали?