Знать и помнить - А Самсонов

Читатель Р. С. Гаухман, ветеран войны, почетный связист СССР, высказывает такие заслуживающие внимания соображения о наших и немецких потерях в войне: "Злодеяния фашистов на временно оккупированной территории СССР не ограничивались прямым убийством приблизительно 7 миллионов советских людей. Помимо естественной убыли, не менее 3 миллионов умерли из-за нарушения нормальных условий жизни: голода, холода, болезней при отсутствии медицинской помощи... Из 13,6 миллиона жизней советских людей воинов - 4,2 - это раненые, скончавшиеся в госпиталях (полевых, эвакуационных), это не менее 5 миллионов павших в боях, причем не менее 1 миллиона погибло на поле боя или умерло от ран в последний период войны, это свыше 4 миллионов загубленных в плену и пропавших без вести (в том числе умерших на поле боя из-за невозможности эвакуации)".

О вражеских потерях (вермахт, флот, авиация, войска СС) читатель пишет: "...потеряв безвозвратно одну треть из общего числа призванных в Германии 13,6 миллиона, гитлеровское командование уже не могло противопоставить войскам советских фронтов ничего, что могло бы предотвратить за четыре месяца 1945 года ускорение краха гитлеровской государственной и военной машины. А ведь к 4 миллионам погибших добавилось и 2 миллиона умерших в госпиталях".

Этим же вопросам посвящено письмо историка Р. А. Медведева (г. Москва): "У нас в исторической науке до сих пор нет исследований, посвященных понесенным страной потерям в людях. Когда-то давно была названа общая цифра в 20 миллионов человек, но не вполне ясно, из каких составных частей сложилась эта цифра. Сколько, например, убитых, раненых, пропавших без вести, оказавшихся в плену было у нас по годам - в 1941, 1942, 1943, 1944, 1945 годах?..

Нет точных данных и о числе советских людей, умерших на немецкой каторге. Неизвестно, сколько осталось в Европе "перемещенных лиц". А ведь это тоже для нас людские потери. Сколько погибло от немецких репрессий на оккупированных территориях, сколько умерло от голода, включая умерших в Ленинграде? Знать эту цену победы важно и для историков, и для всего народа. Эти данные лишний раз показывают и тяжесть войны, и героизм народа и армии, оказавшихся способными на столь большие жертвы".

Думается, что сегодня наша историческая наука еще не располагает данными, чтобы дать ответы на все эти справедливые вопросы. Вместе с тем ясно, что настало время для вдумчивого и всестороннего исследования вопроса о потерях в минувшей войне. Это, вне всякого сомнения, потребует доступа ученых к соответствующим архивным фондам.

Бесспорно, будут еще созданы многочисленные труды о Великой Отечественной войне, изданы сборники документов. Особенно недостает их по таким темам минувшей войны, как стратегическое руководство Вооруженными Силами (директивы Ставки и ГКО), оперативные решения командования фронтов, данные о наших потерях (раздельно по крупнейшим битвам), о количестве окруженных войск и т. д.

Сейчас по ряду проблем, как это ни парадоксально, наши знания о действиях немецко-фашистской стороны подчас более обширны, чем о своих собственных. О побежденном противнике мы знаем больше, чем о победителе. В уникальном двухтомнике В. Дашичева "Банкротство стратегии германского фашизма", вышедшем в 1973 году под моей редакцией, приведены почти все многочисленные документальные источники по стратегии германского империализма, включая, конечно, и цифры потерь вермахта в войне. К глубокому сожалению, пока нет подобного свода документов советской стороны, а сведения о наших потерях далеко не во всех случаях можно признать исчерпывающими. Эта приблизительность не приличествует победителям.

В ОСНОВЕ ПРАВДЫ - ЗНАНИЕ

Многие читатели, высказывая несогласие с моей критикой культа личности Сталина, утверждением, что Сталин не был великим полководцем, в обоснование своих суждений часто ссылаются на авторов военных мемуаров, в особенности на высказывания маршалов Г. К. Жукова и А, М. Василевского.

В связи с этим хочу пояснить, какую роль в исторической науке играют мемуары, какое место они занимают в изучении исторических событий.

Вот что пишет, например, читатель В. А. Леонтьев (г. Химки Московской области): "В 60 - 70-е годы были опубликованы воспоминания виднейших полководцев и государственных деятелей - Жукова, Василевского, Штеменко, Кузнецова, Яковлева, Воронова, Шахурина и других, в которых дан достаточно объективный, справедливый (и действительно правдивый) анализ всей государственной, военной, политической и дипломатической деятельности т. Сталина во время войны. Были отмечены заслуги т. Сталина, не обойдены молчанием его ошибки и просчеты. Их выводы были действительно правдивыми и документально достоверными. Вы же любите ссылаться на воспоминания этих людей, односторонне вырывая отдельные цитаты из их книг, и делаете противоположные выводы!"

Не буду опровергать это надуманное обвинение. Скажу прежде всего о главном: мемуары советских военачальников являются выдающимся вкладом в историографию войны. Огромна и их популярность в народе. Особой известностью пользуются мемуары Жукова и Василевского. В них немало сказано о И. В. Сталине, его авторитете политического руководителя СССР, председателя ГКО, Верховного Главнокомандующего и пр. Маршалы высоко оценивали Сталина как военного руководителя, но подчеркивали, что это произошло лишь после того, когда он изменил свой стиль единоличного управления вооруженной борьбой и стал прислушиваться к коллективному мнению.

Надо отметить и другое. Мемуарам как жанру исторической книги присуще личностное, субъективное, а нередко, в силу ограниченности опыта мемуариста, и одностороннее восприятие явлений и фактов прошлого. Изучать историю только по мемуарам нельзя. Это понимает, например, читатель Е. П. Шамонин. "Наша военная история, - пишет он, - смотрит в прошедшее через очки полководцев, а это, на мой взгляд, равносильно тому, если бы историю русской литературы написали по превосходным мемуарам Панаевой, Никитенко и т. д., не более того".

События прошлого воссоздаются на основе критического изучения различных источников: документов, свидетельств современников и пр. Историческая литература, включая и мемуары, является неотъемлемой частью духовного наследия поколений. Ее содержание неотрывно от конкретно-исторических условий существования общества, различных политических, идеологических и других факторов. Отсюда неоднозначность и сложность ее формирования, наличие в ней крупных достижений и серьезных недостатков. Это полностью относится и к мемуарам о Великой Отечественной войне. В послевоенное время (1964 - 1975 годы) я имел творческие контакты со многими ее авторами маршалами Г. К. Жуковым, А. М. Василевским, И. X. Баграмяном, А. И. Еременко, И. С. Коневым, К. К- Рокоссовским, адмиралом Н. Г. Кузнецовым, другими полководцами и флотоводцами, возглавляя академическую серию "Вторая мировая война в исследованиях, воспоминаниях, документах".

О трудностях издания серии помню до сих пор. Так, сборник воспоминаний и документов "900 героических дней", посвященный обороне Ленинграда, длительное время задерживался и наконец был издан со значительными изъятиями. Воспоминания трижды Героя Социалистического Труда Б. Л. Ванникова "Записки наркома" были уже набраны в типографии, но так и не увидели свет. И лишь теперь, спустя два десятилетия, они опубликованы в журнале "Знамя". Всего же в серии издано около 40 мемуарных книг.

Встречи с выдающимися военачальниками позволяли услышать много нового о событиях кануна и начала войны. Такие встречи проходили и в Институте истории АН СССР с выступлениями маршалов Г. К. Жукова, С. К. Тимошенко, И. С. Конева, А. И. Еременко, Ф. И. Голикова, Главного маршала авиации А. А. Новикова и других.

6 мая 1969 года, например, на Ученом совете выступал Главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров, который прошел войну с первого ее дня до последнего. Он говорил о причинах наших неудач. "Я - командир 5-й танковой дивизии, которая стояла на первой линии. И разве можно было так делать, зачем так близко около границы нужно было держать танковые дивизии, если мы не хотели наступать на противника? Ведь если мы хотели обороняться, то их надо было держать подальше от границы".

"Было пять округов, пять командующих. А что произошло? Все пять были сняты, все до одного! Это что - просчет? Или как это понять? Я понимаю, если один-два, а то все пять. Попов был снят, Кузнецов был снят, Павлов был предан суду и расстрелян, Кирпонос погиб, Черевиченко, начав войну командующим округом, закончил войну командиром корпуса. Как это понять?

Вот, друзья мои, это история. Я не буду разбирать, почему так произошло, но это - факт.

Затем явились новые люди, с другой хваткой, с другим пониманием, которые знали, какая это война" [Институт истории СССР АН СССР. Документы и материалы. Стенограмма заседания Ученого совета 6 мая 1969 года].