Война гармонии - Лиланд Модезитт

— Ты весьма проницателен, Белтар.

— А Джихан? Он будет меня сопровождать?

— Полагаю, в этом нет надобности. Для Джихана у меня найдется несколько... иных поручений. Хватит его портить.

— Понятно, — промолвил Белтар и, отвесив очередной поклон, покинул комнату.

— Ох уж эти молодые, — пробормотал Зиркас, оставшись в одиночестве. — Им никогда не понять... Впрочем, пусть все идет своим чередом.

Он поднял бокал и отпил еще один большой глоток красного вина.

72

Джастина разбудил крысиный писк. Несколько мгновений он таращился в темноту невидящими глазами, но очень скоро смог различать очертания предметов. По крайней мере, его способность видеть в темноте полностью восстановилась.

Правда, к тому времени никто уже не пищал — крыса успела спрятаться, и ему тут же снова захотелось спать. И ноги все еще болели.

Он слышал только слабый посвист ночного ветерка, шевелившего песок, так и не остывший за ночь, и еще более тихое дыхание Дайалы.

Он присмотрелся к женщине, спавшей без одеяла на плетеной циновке, в своей обычной одежде, которая, похоже, никогда не мялась и не пачкалась. Ее губы были слегка приоткрыты, ветер ерошил падавшие на плечи серебристые кудри.

Джастин не назвал бы ее красивой — в том смысле, что и Крителлу. Во всяком случае, сейчас, во сне, ее лицо казалось невыразительным, поскольку большую часть очарования этой женщины заключали в себе изумительно глубокие изумрудные глаза. У нее был тонко очерченный подбородок, с которым, по мнению инженера, гармонировали бы высокие скулы, каковых не имелось. Однако... чем-то она все же невыразимо привлекала его.

Джастин покачал головой. Уж не является ли ее кажущаяся привлекательность отражением его благодарности за спасение? В это мгновение она слегка вздрогнула и, наморщив лоб, пробормотала:

— ...мое послание...

Джастин прислушался, но женщина снова погрузилась в глубокий сон. Скоро заснул и он.

Дайала проснулась первой, так что по пробуждении Джастина уже ждали вода, дорожный хлеб и сыр.

— Первым делом надо поесть, — сказала она.

— Не совсем так, — криво усмехнувшись, возразил Джастин, после чего выбрался из палатки и, осторожно ступая босыми ступнями по камням, направился за ближайший валун. Заросший подбородок напомнил о себе зудом, в сотый раз заставив пожалеть об отсутствии бритвы. Когда он вернулся, Дайала доедала ломоть хлеба. Усевшись, Джастин стряхнул со ступней налипший песок, выковырял застрявший между пальцами камушек и посмотрел на левое запястье, где красовался чистый, уже заживающий порез. Когда это он повредил руку? Джастин решительно не помнил этого. Отпив глоток из фляги, он отломил от краюхи кусочек хлеба и пробормотал:

— Жаль, что ножа нет.

Дайала опустила глаза. Щеки ее окрасил легкий румянец.

— Что-то не так? — спросил Джастин.

— Твой нож во вьюке, на чалой кобыле. Я его захватила. Прости, что не взяла и меч, но я... я не могла.

— Чего не могла? — уточнил Джастин, держа в руке кусок сыра.

— Понимаешь... — женщина снова опустила глаза. — Нож — это просто орудие, инструмент; ножи имеются даже у некоторых из нас. Но меч — совсем другое дело. Я не могла... Когда ты взялся за лопату, мне показалось, что ты понял.

Джастин поднял глаза на сребровласую женщину и встретился взглядом с ее поразительными, изумрудными очами. Некоторое время они молчали.

— Мы не прикасаемся к мечам, — сказала наконец Дайала. — Они рассекают саму суть вещей, отделяя кроны от корней. То же самое относится и к лопатам, только в меньшей степени.

— Но как, в таком случае, вы сражаетесь?

— Еще узнаешь. У тебя будет такая возможность. Это вопрос ограничений... и равновесия.

Интересно, изъясняется ли кто-нибудь в Наклосе прямо, просто и понятно? Однако спрашивать ничего Джастин не стал, а продолжал завтракать.

— Равновесие имеет для нас огромное значение, может быть, гораздо большее, чем... для других, — продолжила Дайала, отпив воды из фляги. — Равновесие нельзя навязать силой, даже прилагая ее долгое время.

— Но зачем ты призвала меня? Ты ведь призвала меня, не правда ли? Ты хотела, чтобы я явился в Наклос. А то, что за мной гнался Белый маг, — это с тобой как-то связано?

— Нет! — воскликнула Дайала и поежилась. — Ты просто не уравновешен, но они!.. — не закончив фразу, она поежилась снова.

— Представляют собой зло? — продолжал допытываться Джастин.

— Это твое слово. В нем есть смысл, но оно не совсем точное.

— А как сказать точнее?

— Они... не способны прийти к равновесию.

Дайала вздохнула, как будто была недовольна собственным объяснением, но не могла подобрать нужных слов. Джастин тоже вздохнул, покосился на свои сапоги и проворчал:

— Если уж люди созданы для того, чтобы таскаться пешком по холмам и пустыням, то почему ангелы не одарили их копытами?

— А ты и вправду хотел бы иметь копыта? — спросила Дайала, подняв брови. — Говорят, будто копыта имелись у Демонов Света, — женщина помолчала, а потом добавила: — Я вижу, ты спишь разутым. Это хороший знак.

— Почему?

— Любой настоящий наклосец должен соприкасаться с землей.

— Но я же не наклосец!

— Ты станешь им до того, как покинешь наш край, — промолвила она с печальной улыбкой.

Джастин сдержался и не покачал головой. Ответы на все его вопросы давались такие, что вопросов от этого возникало еще больше, а он был слишком усталым, чтобы разбираться в подобных премудростях. Вместо того чтобы продолжить разговор, инженер натянул сапоги, поднялся на ноги, наклонившись, поднял циновку, встряхнул ее, скатал и стал увязывать плетеным шнуром.

73

Джастин с усилием переставлял ноги. Еще не наступил полдень, а собственные ступни уже казались ему свинцовыми. Однако, оглядевшись по сторонам, он приметил, что склоны холмов вроде бы стали менее крутыми и кое-где появились пятна бурой травы. Неужто они все же выбираются из проклятых Каменных Бугров?

Но пока путь пролегал по очередному изогнутому ущелью, где самым громким звуком, разносившимся в неподвижном знойном воздухе, был глухой стук копыт неподкованных лошадей. Маячивший впереди холм выглядел так же, как прочие, если не еще круче, а воздух над ним дрожал от жары.

— Надо взобраться на бугор, — сказала Дайала. — Ущелье петляет, путь по нему слишком долог.

Джастин не сумел удержаться от стона.

— Хочешь передохнуть?

— Нет. Пока нет.

Во время каждого перехода в середине дня они делали привал и ставили палатку, причем делать это приходилось не ради Дайалы, а ради него. Босая, она с легкостью вышагивала по камням. Казалось, что ей ничего не стоит идти безостановочно с быстротой, недостижимой для Джастина, даже будь он бодр и полон сил.