Юность Бабы-Яги - Владимир Качан

– Русская? – спросил он, тоже улыбаясь, одновременно отклеивая усы и снимая парик.

– Русская, – ответила она и первой представилась: – Виолетта.

– А я – Виктор! – радостно сказал бывший император. – А это моя жена, – показал он на ассистентку, уже снявшую прямо на улице через голову свой длинный сарафан и оказавшуюся в модных потертых джинсах с дырками и майке с Майклом Джексоном на груди. – Танюша, иди сюда, – позвал он, – познакомься с соотечественницей.

– А как вы узнали, что я русская? – все так же смеясь спросила Вета.

– Так ведь нетрудно, – продолжал радоваться Петр, оказавшийся без парика и усов моложавым мужчиной лет сорока. – Ты ведь единственная, кто тут не удивился, когда я пузырь принял. Обычно все обалдевают, а ты стоишь и знаешь, что русские вот так умеют, верно?

– Да, правильно, – согласилась Вета.

– Вот так и зарабатываем, количество зевак растет с каждым днем, – сказал Виктор, – уже пол-Европы проехали, потом в Америку собираемся. А ты-то здесь чего делаешь, подруга? – спросил он, почти фамильярно обнимая Вету за плечи своей огромной лапой. Но Вета не обижалась, наоборот, у нее было такое ощущение, что этого Виктора с его Таней она знает уже тыщу лет и даже может у него совета попросить, как ей теперь следует поступить. А Виктор, будто угадав, чего она хочет, сказал: – Пошли, выпьем, посидим, как люди.

– Еще?! – пришла очередь удивиться Виолетте.

– А чего? – засмеялся Виктор. – Мне литр махнуть, как два пальца об асфальт.

– Где посидим? – спросила Виолетта.

– Да тут в любом кафе. Я там заодно в туалете и переоденусь. А то этот концертный костюм меня стесняет, – он опять засмеялся.

Через полчаса в сопровождении коньяка «Наполеон», о котором Виктор сказал, что императору – императорское, и вкусной еды, какую Вета не пробовала со дня приезда, Виктору и Тане была рассказана вся ее немудрящая история. Друг и опекун погиб в России, срок визы истекает, работа есть, но бармен требует жениться – вот и все! Можно было уложиться и в пять минут, но ведь еще ели и выпивали и о доме говорили. Веселый оптимистичный Виктор даже не посерьезнел в финале Ветиной исповеди.

– Да пошли ты его подальше, бармена своего, – предложил он.

– Как это пошли? – удивилась Вета простоте решения.

– Легко, – сказал Виктор.

– Ну да, а работа, а виза…

– Никуда не убежит ни то, ни другое, – вступила в разговор Таня. – Судя по всему, твой бармен втюрился в тебя по самые помидоры, и если ты ему скажешь, что должна подумать не час, а минимум месяц, он тебя с работы ни за что не выгонит.

– Во-во, – подтвердил Виктор, – и сейчас тоже опоздаешь. Не бойсь! Подождет! Скажешь, земляков встретила. Пусть знает, что ты здесь тоже не одна, что за тебя есть тут кому заступиться.

– Так вы же уедете не сегодня завтра, – предположила Виолетта.

– Да не в этом дело, – опять засмеялся Виктор, – не о нас речь. Он же не знает, что ты встретила каких-то бродячих комедиантов, бывших артистов Театра на Малой Бронной, которые зарабатывают тут алкоголизмом. Пусть думает, что ты встретила кого-то такого, кто тебе работу найдет получше, чем у него, пусть узнает… через два часа. А раньше мы тебя просто не отпустим, покормим хорошенько, да, Тань? А то смотри, как отощала девочка. Так вот, через два часа пусть он узнает, что вдруг так получилось, что ты от него больше не зависишь, поняла?

– Поняла, – неуверенно согласилась Вета.

– Ну чего ты скисла, – опять подала голос Таня, – ты же можешь сыграть так: возвращаешься в его заведение – счастливая, с опозданием и даже не извиняешься, потому что встретила… ну кого ты встретила…

– Бориса Березовского, – подсказал Виктор.

– Ну зачем ей эти громкие фамилии? – с веселой укоризной обратилась к мужу Татьяна. – Да любую назови, скажи, друг из Москвы, в торгпредстве работает.

– Скажи, работу предложил с продлением визы, – подхватил Виктор, – не говори, какую, главное, что у тебя есть варианты. А не он один, Бард этот… И счастли-ивая все время с ним разговаривай, легкая… Чтоб тебе проще было в образ войти, мы тебе сейчас настроение будем поднимать, – и он подлил в бокал Веты еще солидную порцию коньяка. – Ну будем! – сказал Виктор. – Для нас, русских, тут безвыходных ситуаций не бывает.

Самое интересное, что все вот так по наспех сляпанному либретто и сложилось. Когда через 3 (!) часа веселая и чуть пьяная Виолетта вошла в бар, Бард был настроен непримиримо. Но вместо девушки, стоящей перед неразрешимой дилеммой: «жить или не жить ей теперь в Бельгии», вместо невесты, насильно выдаваемой замуж против своей воли, вместо побитого существа типа собачки Каштанки, выброшенной на улицу, – он вдруг увидел нечто совершенно другое и неожиданное. Веселая, беззаботная девушка стояла перед ним, не извиняясь даже за опоздание, и рассказывала, как встретила какого-то влиятельного друга из России и тот предложил ей место в его фирме, но она пока (пока!) отказалась, сказав ему, что прежде должна уладить дела на своей работе. Поэтому у нее есть к Барду встречное предложение: о замужестве она должна подумать месяц, а не жалкий час. Нет, она совсем не отказывает Барду, но он должен согласиться, что такие важные решения принимаются не в одночасье, это абсурдно, легкомысленно и в корне неверно. Она должна присмотреться к нему, привыкнуть к этой мысли, поговорить о будущих детях и т. д. и т. п. Бард слушал, вначале тяжело и угрожающе сопя, но ожесточение на его лице постепенно менялось на легкое сомнение.

Далее Вета сказала, что этот месяц она должна работать, а не сидеть у Барда в заложницах. С этой практикой лишения ее клиентов и заработка пора завязывать. И наконец, пусть он перестанет на время объявлять ее своей невестой и тем отпугивать от нее мужчин. Она же не в постель с ними собирается, а только работать, разговаривать, пусть он это наконец поймет. Если он не согласен, пожалуйста, она сейчас же уходит и больше он ее никогда, она подчеркнула это слово, никогда не увидит.

Бард вовсе не хотел не видеть ее никогда, об этом говорил его красноречивый и укоризненный взгляд. А Вета своим дерзким афронтом сама сейчас поставила перед ним трудную задачу: либо расстаться с ней принципиально и навсегда, либо задавить свое самолюбие и пойти на ее условия. Она в тот момент, конечно, играла рискованно и ставила на карту свою судьбу в Бельгии.

Бармен опасно молчал минуты три, затем принял решение:

– Значит так, – сказал он, – работай.

«Ура!» – чуть не закричала Вета, но сдержалась.

– Работать ты будешь с сегодняшнего дня… Нет, лучше с завтрашнего, так как сегодня ты почти пьяна. Так вот, работать будешь тогда хостессой по-настоящему. Если тебе не нравятся льготы, которые я предлагал, то получи! Никаких поблажек, опозданий и нарушений! Вовсю, от открытия до закрытия. Клиентов у тебя будет много, больше, чем у других, будь уверена, и тебе будет тяжело. Ты будешь вкалывать тут как чернорабочая, я тебе обещаю. Но ты ведь сама этого захотела, правильно?

Бард брал реванш за местное поражение на любовном фронте. Как?! Отказали ему?! Пусть не окончательно, но отказали!.. Какая-то нищая русская эмигрантка?! И хотя хорошо понимал, что не «какая-то», а совсем особенная, ему все-таки надо было проявить себя хозяином, последнее слово должно было остаться за ним.

– Ты на этой работе, – продолжал он, – будешь еще подыхать от усталости и спиваться. Клиентами я тебя завалю так, что ты будешь умолять меня, чтобы их было поменьше… Но я не соглашусь, – помолчав, добавил он и пристально посмотрел Вете в глаза. Испуга не увидел.

– Согласна? – спросил он. – Только без раздумий на этот раз.

– Согласна, – с вызовом ответила Виолетта.

– О’кей. Ты хотела работы, ты ее получишь. О визах я позабочусь сам. Еще на месяц. А через месяц ты сама попросишься замуж за меня, чтобы хотя бы отдохнуть немного, но тогда уже я подумаю, брать тебя в жены или нет. Вот так! – сказал бармен Бард, взяв победную ноту в своей так и не спетой песне.

Саша

В городе Люблине девушки сразу после приезда вознамерились пойти в ресторан. Ну, естественно, не в музей же им идти, не в театр же польский какой-нибудь, – смешно. Ресторан – наиболее привычное, родное, можно сказать, место, и после изнурительного путешествия отдохнуть и оттянуться – возможно только в привычном оазисе, райском уголке для усталого путника… или путницы… или путаницы… Теперь нам надлежит все-таки подробнее остановиться на портретах девушек, пусть небрежно, беглыми штрихами, не выписывая детали и не проникая в глубь характера, но все-таки надо.

Итак, первая девушка по имени Даша попала в фотомодели с конкурса «Русский стиль» и была известна широким народным массам по рекламе «Выбери себе собеседника». Ее личико веселой куклы с глазками, лишенными малейшего намека на мысль, украшало некоторое время стены Московского метрополитена вдоль эскалаторов. Если это была реклама популярного еженедельника, то она обязана была просто отвратить от подписки на него большую часть просвещенной интеллигенции. У людей немедленно должен был возникнуть простой вопрос: если она – мой собеседник, то за кого вы меня принимаете? Пока эта реклама была пиком Дашиной карьеры, потому что попытки петь на эстраде, в смысле – поиски спонсора – успехом не увенчались. Нужен ведь был не просто спонсор, таких соискателей у Даши было навалом, ну – тех, кто будет оплачивать рестораны, давать деньги на снимаемую квартиру, возить на курорты в страны Карибского бассейна – таких было много, а вот таких, кто дал бы действительно большие деньги на раскрутку певицы, которая не певица по определению, – таких пока не находилось. Поэтому Даша сначала соглашалась на любую прилично оплачиваемую работу, которая давала бы ей ощущение независимости и принадлежности к профессии фото-топ-модели. Но предложения от, скажем, «Эсте-Лаудер» стать лицом этой фирмы все не поступало, да и вообще интересных предложений было все меньше, и Даша постепенно и безвольно скатилась до статуса платной, но очень высокооплачиваемой девушки, которая имела право сама выбирать себе партнера на ночь, на неделю, на месяц – как пойдет. Она вполне могла себе позволить спать не с кем попало, а только с тем, кто ей понравится и, разумеется, хорошо заплатит. Стать постоянной содержанкой какого-нибудь сладострастного дедушки – это все же зависимость, а эксклюзивная проститутка – профессия вольная и по-своему увлекательная. Вот так Даша и попала в группу Капитанского, в которой можно было очень удачно совместить и работу модели, и основную, доходную часть путешествия.