Таинственный остров - Жюль Верн

— Обратили ли вы внимание, мистер Спилет, — продолжал Герберт, — на его глубоко запавшие глаза?

— Да, Герберт. Только надо отметить, что в них светится больше разума, чем это можно было бы ожидать, судя по его поведению.

— Будущее покажет, — сказал Пенкроф. — Мне не терпится узнать мнение мистера Смита о нашем дикаре. Как странно — мы поехали спасать цивилизованного человека, а нашли дикаря!

Ночь прошла спокойно. Неизвестно, спал ли пленник, но, во всяком случае, он не сделал никаких попыток к побегу, хотя ему развязали руки и ноги.

На следующий день, 15. октября, на заре, произошла предсказанная Пенкрофом перемена погоды. Ветер задул с северо-запада, он засвежел и развёл большую волну. В пять часов утра якорь был поднят. Пенкроф сразу же взял рифы на парусах и направил шлюп на восток-северо-восток — прямо к острову Линкольна.

Первый день плавания прошёл без происшествий. Пленник по-прежнему сидел в передней каюте и вёл себя хорошо. Он как будто стал осмысленнее смотреть на окружающее, когда у него под ногами закачалась палуба: возможно, у него мелькнули воспоминания о прежней профессии. Так или иначе, но он целый день провёл спокойно, производя скорее впечатление удивлённого, чем умалишённого человека.

Назавтра, 16 октября, ветер стал ещё свежее. Направление его несколько изменилось в сторону, и он сносил «Благополучного» к северу. Пенкрофу пришлось всё время идти в бейдевинд.

Моряку всё меньше и меньше нравилось состояние погоды: океан обрушивал вал за валом на нос судёнышка. Пенкрофу было ясно, что, если ветер не изменится, на обратный путь уйдёт много больше времени, чем на путь к острову Табор.

И точно, 17-го утром исполнилось сорок восемь часов, как шлюп отплыл с острова Табор, а острова Линкольна ещё и в помине не было. Невозможно было даже определить, на каком расстоянии от него находится судёнышко, так как лага у Пенкрофа не было, а скорость ветра всё время менялась.

Прошло ещё двадцать четыре часа, а земля по-прежнему не появлялась. Ветер перешёл в шторм. Всё время приходилось менять галсы, брать рифы, делать повороты. В этот день был момент, когда «Благополучного» целиком накрыло волной — от киля до верхушки мачты. К счастью, Пенкроф предвидел такую возможность и приказал всем привязаться, не то волна непременно смыла бы кого-нибудь за борт.

В эту опасную минуту команда «Благополучного» неожиданно получила помощь от пленника. Инстинктом моряка угадав опасность, он выскочил из люка и сильным ударом шеста выбил фальшборт, чтобы вода, залившая палубу, скорее стекла. Когда шлюп выпрямился, он, не сказав ни слова, вернулся в свою каюту.

Пенкроф, Гедеон Спилет и Герберт, онемев от изумления, смотрели на него.

Между тем положение час от часу становилось всё опасней. Моряк сознавал, что заблудился в этом безбрежном океане, и не знал, как стать на правильный курс.

Ночь с 19-го на 20-е была тёмной. Однако около одиннадцати часов вечера ветер спал, и волнение немного утихло. «Благополучный» снова стал набирать скорость. К чести его строителей надо отметить, что судёнышко великолепно вело себя во всё время непогоды.

Пенкроф, Гедеон Спилет и Герберт не смыкали глаз в эту ночь. Они напряжённо всматривались в темноту, зная, что остров Линкольна должен быть где-то невдалеке. Либо они должны были увидеть его не позже рассвета следующего дня, либо примириться с мыслью, что «Благополучный», снесённый с курса течениями и ветром, заблудился в океане.

Пенкроф, взволнованный до крайности, не терял, однако, надежды. Это был мужественный человек.

Не выпуская из рук руля, он упорно всматривался в непроницаемую темноту.

Около двух часов ночи он вдруг вскочил на ноги.

— Огонь в виду! — вскричал он.

Действительно, в двадцати милях к северо-востоку в темноте мерцал огонёк. Остров Линкольна находился там, и это был костёр, зажжённый Сайрусом Смитом!

Пенкроф, правивший много северней, быстро переменил курс и направил судно на этот огонёк, блиставший, как звезда первой величины.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Возвращение. — Спор. — Сайрус Смит и неизвестный. — Порт Шара. — Лечение. — Волнующие испытания. — Слезы.

На следующий день, 20 октября, около семи часов утра, после четырёхдневного плавания, «Благополучный» бросил якорь в устье реки Благодарности.

Сайрус Смит и Наб, крайне обеспокоенные непогодой и продолжительным отсутствием своих товарищей, с зари дежурили на плоскогорье Дальнего вида. Наконец они увидели вдали долгожданное судёнышко.

— Наконец-то! — вскричал инженер. — Вот они!

Наб от восторга пустился в пляс.

Пересчитав людей, находящихся на палубе шлюпа, инженер сперва подумал, что либо Пенкрофу не удалось найти потерпевшего крушение на острове Табор, либо этот несчастный отказался переменить одну тюрьму на другую и остался на своём острове.

Действительно, на палубе «Благополучного» находились только Пенкроф, Гедеон Спилет и Герберт.

Когда судёнышко причалило, инженер, встретивший их на берегу вместе с Набом, крикнул:

— Мы очень беспокоились за вас, друзья мои! Не случилось ли с вами какого-нибудь несчастья?

— Нет, — ответил Гедеон Спилет. — Всё обошлось благополучно. Сейчас мы расскажем вам все подробности.

— Однако всё-таки вас постигла неудача в поисках? Иначе на палубе было бы не три человека.

— Простите, мистер Смит, — возразил моряк, — нас четверо.

— Вы разыскали этого потерпевшего крушение?

— Да.

— И привезли его сюда?

— Да.

— Живого?

— Да.

— Где же он? Кто он?

— Это человек, вернее, это бывший человек! — ответил журналист. — Вот и всё, что мы можем сказать вам, Сайрус.

И он в кратких словах рассказал инженеру о всех событиях последних дней, о том, как производились поиски, как единственный дом на острове оказался запущенным и нежилым, как, наконец, они нашли потерпевшего крушение, потерявшего всякий человеческий облик.

— Мы даже сомневались, стоит ли везти его сюда, — добавил Пенкроф.

— Нет, вы правильно поступили, Пенкроф! — живо сказал Сайрус Смит.

— Но этот несчастный потерял разум…

— В данное время, возможно, — ответил Сайрус Смит. — Но ещё несколько месяцев тому назад этот несчастный был таким же человеком, как вы и я. Кто знает, во что превратится после долгих дней одиночества тот из нас, которому суждено пережить всех остальных…

— Но, мистер Смит, почему вы думаете, что этот человек одичал недавно? — спросил Герберт.