Тени сна (сборник) - Виталий Забирко

В левой сторожевой башне открылась дверь, и оттуда вышел худой, длинный, как жердь, человек в такой же одежде, что и у водителя. Через плечо на ремне болтался маленький, словно игрушечный, автомат с коротким стволом. Водитель открыл жалюзи и что-то рявкнул. Скорее узнав водителя, чем услышав его из-за рева турбины, человек с автоматом приветственно махнул рукой и поспешно возвратился в башню.

Ворота распахнулись, и Таксон Тей перебрался к смотровой прорези у двери. Мимо проплыла бревенчатая стена, и на обратной стороне башни он увидел металлический щит с выгравированной надписью:

«Серебрянский питомник. Частное владение Сивера Юза».

Нет, не хутор огораживал забор.

Теперь лесовоз полз медленно, и Таксон Тей получил возможность наблюдать и сравнивать увиденное с данными психоматрицы. Солдатский хутор изменился. Словно время пошло вспять — в детство Таксона. Единственная улица, разделявшая около ста дворов почти поровну, сбросила гудронированный наст и вновь петляла широкой песчаной колеей. Дощатые заборы сменились плетеными из веток изгородями; крыши домов, крытые когда-то белой листовой черепицей, позеленели, замшились, металлические исчезли совсем — то здесь, то там дома покрывал толстый слой соломы. Кирпичные строения кое-где сохранились, но имели жалкий вид. В основном их сменили глиняные мазанки с маленькими окошечками — не больше одного-двух на стену.

Улица была пустынна. Только у одного плетня Таксон Тей увидел стоящую женщину и рядом с ней странную лысую корову — шерсть у нее росла только на загривке и на кончике хвоста. Корова тыкалась в грязный подол женщины, но та не обращала на нее внимания. Закутавшись в большой серый платок, она молча провожала взглядом лесовоз. По-мужски огромные руки в сине-черных буграх вздувшихся вен были судорожно сцеплены на груди.

Мимо лесовоза проплыл очередной двор, где голенькая девочка лет шести пыталась «журавлем» достать из колодца воду. Почему-то столь простая операция у нее не получалась. Она отпустила жердь и повернулась. И Таксон Тей с ужасом увидел ее руки, маленькие, как у двухлетнего ребенка, и дебильную маску лица, искаженного гримасой обиды. Обиды на весь мир.

— Заснул, что ли?! — гаркнул водитель.

Таксон Тей глянул на топку и бросился в тендер за дровами. Когда он снова получил возможность выглянуть в щель, хутора уже не было. Слева простиралась бескрайняя степь, справа — лес, огороженный все той же крупноячеистой сеткой. Вдоль ограды шли две дороги: твердая, меловая, и песчаная, по которой катил лесовоз. Похоже, не только лесовозы на гусеничном ходу существовали здесь.

Вид степи, поросшей редким блеклым разнотравьем, чертополем, перекатиполохом, перистой пушицей, снова отбросил Таксона в детство. Но тогда он видел лишь кусочек такой степи на выгоне за хутором. Мальчишкой он ловил там огромных прыгунцов с разноцветными прозрачными крыльями. А на месте теперешней степи всегда, сколько он помнил, были обобществленные культивируемые поля. Год сеяли злаки, год — масличные кружалки, иногда силосную качаницу. Сейчас он не увидел в степи даже извечного сорняка культурных полей — желтой свирепки. Давно здесь не пахали…

Водитель прибавил ходу, и снова пришлось метаться между ненасытной топкой и дровами в тендере. Одежду Таксон Тей, выкроив пару минут в бешеной работе, давно сбросил, спрятав в середине поленницы дров, чтобы хоть как-то уберечь от сажи. Зато сам до такой степени пропитался гарью, что капли пота, катившиеся градом, даже не прочерчивали светлых полос на теле.

«Как он ухитрялся один вести машину и кочегарить? Останавливался, загружал топку и снова двигался?» — мелькнула мысль, но бешеный темп работы быстро задавил ее. А через полчаса, когда мышцы начали уставать, взорвался Таксон: «К чертовой матери! Ты что, собираешься на него век ишачить?! Загипнотизируй его — или, как это у тебя там? — и давай отсюда!» Но Тей категорически отказался. Не стоило с первых же шагов здесь оставлять свои следы, блокируя чью-то память.

Небольшую передышку он получил только на маленькой железнодорожной станции, где, как догадался по звукам, срубленный лес отцепили. Он выглянул в смотровую щель, равнодушно посмотрел на борт товарного вагона, почти вплотную стоявшего рядом, и бессильно сполз на пол. Какие-либо мысли отсутствовали. Тупое рабское оцепенение охватило его. И лишь когда очередной окрик водителя поднял на ноги, сознание чисто функционально отметило, что уже вечер.

Теперь лесовоз катил налегке. Топка, словно насытившись, стала потреблять меньше дров, и тогда то самое рабское шевельнулось в душе и родило мысль, что вот так бы всегда. Будто иной жизни, чем возле топки, Таксон Тей не знал. Быстро человек адаптируется.

На этот раз ехали недолго. Машина вдруг остановилась, водитель стравил пар и заглушил турбину. В кабине зажегся свет, лязгнул засов внутренней двери.

— Спать будешь здесь, — сказал водитель и бросил на пол какую-то ветошь.

Он хмыкнул, увидев, как Таксон Тей повалился на тряпье, запер дверь и ушел. С улицы послышались приветственные возгласы, водитель стал что-то весело рассказывать, то и дело прерываемый взрывами женского смеха.

Минут через пять дверь кабины снова открылась.

— Эй, кто тут? — несмело позвал детский голос.

Таксон Тей поднялся.

— Возьми, твой хозяин передал.

Две руки подали в окошко большую глиняную миску с едой и флягу.

— Спасибо, — сумел выдавить из себя Таксон Тей.

В кабине, коленями на сиденье, стояла девчонка лет пятнадцати в одной дымчато-прозрачной рубашке, сквозь которую просвечивало узкобедрое, не оформившееся тело. На губах лежал профессиональный слой яркой помады, румяна играли на скулах, брови выщипаны в ниточку. Все в ней было вызывающе крикливым, но глаза из-под наклеенных ресниц смотрели с неожиданной болью и состраданием. Она потопталась коленями на сиденье и снова несмело предложила:

— Мне подождать?

— Не стоит.

Вот уж чего не переносил Таксон Тей, так это жалости к себе.

— Ты топку не гаси, — шепотом посоветовала она. — Здесь металл, а ночи холодные — околеешь.

Она выбралась из кабины и прикрыла дверь.

— Эй, сопля! — гаркнул снаружи голос водителя. — Свет в машине погаси и двери запри!

Девчонка снова залезла в кабину.

— Ты уж извини, — проговорила она, гася свет.

Она еще потопталась коленями по сиденью и неожиданно пожелала:

— Спокойной ночи…

— Взаимно, кроха.

Девчонка застыла на месте. Затем осторожно слезла с сиденья и тихонько, словно боясь потревожить Таксона Тея, прикрыла дверь. И ему почудилось, что она по-детски всхлипнула.