Настоящая фантастика – 2015 (сборник) - Василий Головачев

На тахте валялся полноватый мужчина с ноутбуком.

– З-знакомьтесь, это Валентин Чертков, – бросил Стас. – Андрей К-крамер.

– Ого! Здорово тебя отделали, – сказал Чертков, разглядывая подбитую физиономию. – Было за что?

– Какая разница? – огрызнулся Андрей.

– А били тебя, я полагаю, по идейным соображениям? Единственный натурал в школе?

– Нет. Есть еще парень и две девчонки.

– Не густо. В наше время было пятьдесят на пятьдесят. Если и дальше так пойдет, то мы, настоящие люди, скоро останемся в меньшинстве. – Чертков вскочил с тахты и заходил по комнате. – Знаешь, Андрюха, что тебя ждет? Рано или поздно, если эти подонки не забьют тебя в какой-нибудь подворотне, ты сломаешься и превратишься в тупое молчаливое существо. Красивые девушки-генобки не будут обращать на тебя внимания, потому что для них ты ничем не лучше животного. Нельзя же влюбиться в обезьяну! Через несколько лет тебя и твою семью загонят в резервацию, куда-нибудь в Сибирь, и всю жизнь ты будешь пахать, как рабочая скотина, чтобы обеспечить сытую, беззаботную жизнь генобам. А потом сдохнешь. И твои дети – если таковые вообще появятся – будут влачить еще более жалкое существование, потому что у них тоже будет сорок шесть хромосом. На две дополнительные, вмещающие модификации, ты не сможешь заработать никогда, потому что твой коэффициент интеллекта на тридцать-пятьдесят пунктов ниже, чем у генобов, и на высокооплачиваемую работу тебя не возьмут. Как тебе перспектива?

– Паршиво, – буркнул Андрей.

– Пока у нас есть еще в-время, – сказал Дарновский. – Еще лет пять, и такие, как мы с тобой, уже не смогут получать образование и проводить исследования. П-потому что нас всех попрут с работы, вон как В-вальку. А через десять лет миром будут п-править твои одноклассники. И мы уже не с-сможем ничего изменить. Будет слишком п-поздно. Нам нельзя т-терять время. Лет через д‑двести-триста мы станем абсолютно разными в-видами. И разница б-будет не в н-нашу п-пользу.

Когда он волновался, заикание усиливалось, а изо рта начинали вылетать мелкие капельки слюны. Андрей отодвинулся и неуверенно возразил:

– А что мы можем? Они ведь реально лучше! Сильнее, умнее…

Стас возмущенно затряс головой:

– Да ты п-послушай себя, послушай! Ты сам – сам, добровольно! – записался во второй сорт! А если вживить курице в мозг п-процессор и она начнет перемножать в уме четырехзначные числа, она тоже станет лучше тебя?! Это не люди, а п-продукция, генетически сконструированная п-продукция с заданными с‑с‑свойствами.

– Не, ну при чем тут курица?..

– А‑а‑а! – загудел Валентин. – Вот то-то и оно, что очень даже при чем! Ты – человек! Я тебе больше скажу: ты круче любого из этих, модифицированных. Потому что все, чего ты добился в жизни, – твоя личная заслуга! А не оплаченные богатыми предками ачивки!

Андрей из вежливости отхлебнул очень крепкого и очень горького кофе, который налил ему Стас, зажевал печенькой. И вдруг понял, что ему здесь хорошо. Так хорошо, как давно уже нигде не было – ни дома, ни тем более в школе. Эти мужики, умные, необычные, взрослые, разговаривали с ним на равных. Не перебивали, не обходили взглядами, не отделывались пустыми отговорками, а по-настоящему слушали!

Конечно, родители – особенно отец – тоже болтали что-то похожее. Про самодостаточность, самоценность, равноправие… Даже про курицу с компьютером в башке отец, кажется, упоминал… Но почему-то сейчас это звучало по-другому. Убедительнее.

Перед сном мама зашла к нему в комнату. Как всегда, подоткнула одеяло, чмокнула в висок. И вышла. Так и не сказав ни слова. Глаза у мамы были отсутствующими, будто думала она о чем-то гораздо более важном, чем непутевый сын.

Может, они наконец-то поняли, что ничего из него не выйдет? Смирились. Сколько можно пытаться пробить лбом стену… Пора признать, что их сын никогда не оправдает вложенных в него сил, средств, времени. Всегда будет презренным натуралом. Как и они сами, зло подумал Андрей. Неудачник, сын неудачников.

В понедельник, столкнувшись в раздевалке с Марком, Андрей вдруг увидел вместо него… петуха. В школьном костюме, с галстуком и – чипом в крохотной головке с ярким гребешком. Не удержался и прыснул. Марк прошипел что-то про «ошибку природы», но быстро заткнулся – мимо шла завуч.

Андрей отправился в класс и неожиданно для себя взял и поздоровался с Полинкой. Просто сказал: «Привет», проходя мимо ее парты. А она улыбнулась. И тоже сказала: «Привет, Крамер».

Потом была биология. Решали задачи. Он машинально поднял руку, ни на что не рассчитывая. А биологичка взяла и вызвала его. Он вышел к доске, чувствуя на себе их взгляды, и – решил.

Биологичка сделала губы куриной попкой и через силу выдавила:

– Отлично, Крамер. Не ожидала такого от тебя. Весьма… изящное решение. Иди на место.

На переменке он подошел к Полине.

– Слушай, Можарова…

– Да?

Она смотрела выжидательно, без раздражения. Улыбалась. Махнула подружкам – не ждите, я занята. А он стоял как дурак и не мог шевельнуть языком.

– Что? – уже с ноткой нетерпения повторила она.

– По химии… Я… Последнюю тему…

– Тебе объяснить?

Он судорожно кивнул. Полинка задумалась на мгновение. Подыскивает предлог, чтобы отказать, понял Андрей. Быстро заговорил первый:

– Да ладно, не парься. Я так… Просто хотел…

– После седьмого сможешь? Во время линейки?

– Ч-что? А… Да! Да, конечно, смогу!

– Хорошо. – Она серьезно кивнула. – Тогда пока!

Он понял, что не ответил, только когда Полина скрылась за дверью. Пошел куда-то – не думая, не видя ничего вокруг, просто неся внутри себя ее улыбку, голос, поворот головы… Она не хочет, чтобы одноклассники увидели их вместе. Плевать! И химия эта сто лет ему не сдалась – он давно ушел на четыре темы вперед, просто из любопытства. Но ради Полинки Андрей готов был стать не то что тупым натуралом, а даже клиническим кретином, страдающим синдромом Дауна и болезнью Альцгеймера одновременно.

Шестое чувство, изрядно натренированное за последние недели, тревожно звякнуло. Опасность! Он машинально оглянулся – возле окна стоял Марк и нехорошо улыбался. Поймав взгляд Андрея, он медленно поднял руку и чиркнул себя ладонью по горлу.

К концу занятий решимость куда-то испарилась. После седьмого урока Андрей, не поднимая глаз, сидел за партой, делая вид, что погружен в планшет. Он слышал, как одноклассники, перебрасываясь шуточками, торопятся на линейку. Ее голос он тоже слышал. А вот встать и подойти – не мог. Утренний кураж выдохся, оставив после себя пустоту и тоску. Куда ты полез, кусок дебила? Да она из вежливости согласилась и через пять минут думать забыла про неудачника-натурала! Сейчас ты подойдешь и напорешься на непонимающий взгляд. После этого совершенно невозможно будет прийти в школу. Да что там в школу – жить дальше станет незачем! Нет, лучше сделать вид, что все это было просто шуткой, о которой ты уже и не помнишь. Ну, подошел, поговорил – обычное дело…