Король-Бродяга (День дурака, час шута) - Евгения Белякова

'Немного?' — подумал я, — 'О, наивнейший из королей…' — но смолчал. Король кивнул мне и последовал за сыном.

Мы остались втроем.

— Он проговорится, — грустно подытожил разговор Оливер, пряча руки в рукавах своего огромного балахона.

— Кто? Принц? — спросил я.

— О, да. Но это и не важно. Слухи, конечно, пойдут, но к тому времени, пока они наберут силу, уже… — он не договорил, повел в сторону подбородком, и вышел. Я обернулся к Вито.

— Ну… объясните мне теперь, пока еще не Советник, зачем нужно было это устраивать? Зачем надо было раскрывать королю мое происхождение, ведь мы могли бы ограничиться…

Я постарался смотреть на Вито с укоризной, но получалось плохо. Настроение у него было таким радужным, что я поневоле расплылся в улыбке.

— Поверьте мне, мессир, надо было. Просто поверьте — вы тут бываете не часто, не в курсе всех событий, а мы с Оливером все обдумали… Теперь я распоряжусь, чтобы выпустили вашего…хм… племянника, и езжайте домой.

— Уж поверьте, сделаем все возможное, чтобы это случилось поскорее. Э-э-э… Вито…

— М-м?

— Что станет с капралом?

Он остановился у двери, выпятил губу, изображая раздумья. Хотя, я уверен, он прекрасно знал, что будет с капралом, в ту же секунду, когда услышал про его обвинения.

— Ну, его, возможно, пошлют на северную границу. Куда-нибудь подальше. Очень далеко. Очень-очень-очень далеко, я полагаю. Это все?

Я допил вино, поставил кубок на столик и улыбнулся. Ласково так, но Вито смутился и подрастерял примерно половину своей самоуверенности.

— Пока все, лорд Вито. Думаю, вы меня долго не увидите, что к лучшему. До свидания.

Рэд, похоже, обжился в столичной тюрьме, поскольку, когда я его увидел, выглядел живенько и был спокоен. Мы, в который уже раз выйдя из тюрьмы, посмотрели на солнце, на небо, друг на друга — и единогласно решили поскорее уехать домой. Хватит с нас камер и обвинений… итак для одного раза оказалось многовато. Поэтому, добравшись до 'Петуха', мы наскоро пообедали и двинулись на рынок. Пусть мне и хотелось дернуть прочь из города, я привык доделывать все свои дела… А мы все еще не купили одежду для Рэда.

Поскольку, как я уже говорил, в столицу ринулись полчища купцов всех мастей и всевозможные актеры, шулера и прочие представители 'культурно-развлекательной' прослойки королевства, Торговая Площадь была забита до отказа. Гомон стоял — хоть уши затыкай. Я купил себе и Рэду по куску пирога с зайчатиной и он, увлеченно жуя, подсадил меня на плечо, чтобы я мог оглядеться.

— Родная моя мамочка, ничего не могу разобрать в эдаком бедламе, — пожаловался я. — Вроде как раньше ряды с одеждой были там… или там… черт их разберет, пошли вон туда!

Я указал рукой направление и Рэд послушно пошел, придерживая меня на своем плече, чтобы я не упал. Свободной рукой он отряхивал крошки с губ, довольно порыгивая. Я вздохнул и спустил вниз свой кусок пирога, за что получил горячее 'спасибо'. Мы двигались, рассекая толпу, как какой-то парусник, и я чувствовал себя капитаном. Через некоторое время, насмотревшись на то, как остальные вязнут в грязи и отходах, я оценил все преимущества такого способа передвижения и стал раздумывать, а не вменить ли ношение меня на плече в обязанности ученика.

Наконец мы подошли к рядам торговцев одеждой, и Рэд бережно поставил меня на землю. И тут началось такое представление, что, по сравнению с ним весь остальной рынок выглядел тускло и казался малословным.

Я начал торговаться.

Я орал, размахивал руками и шипел, брызгая слюной. Я возводил глаза к небу, призывая его в свидетели, порывался уйти, тряс упрямо головой и хватался за нее же. Словом, использовал все то, чему научился за годы, проведенные в Дор-Надире, ибо в этом городе, как впрочем, и во всем Хавире, умение торговаться — искусство. Вас просто перестают уважать, если вы платите положенную цену и уходите, просто забрав свой товар. В итоге я один утомил четырех торговцев, но добился своего. Я даже уговорил одного купца (у него мы приобрели новый пояс для Рэда, парню очень понравилась пряжка в виде львиной головы) предоставить Рэду свой фургончик, чтобы переодеться. Купец, и сам прекрасно видя, как не терпится северянину нацепить скорее пояс, согласился, снисходительно ухмыляясь. Я, пока Рэд шумно облачался в фургоне (он чуть не развалил его, великанище), поболтал с торговым человеком о том, о сем, отвлекая его от опасно качающегося фургона, потом мы вместе долго восхищенно свистели в честь моего ученика, который выглядел обалдевшим и счастливым, и наконец покинули ряды с одеждой и обувью.

— Куда теперь? Может, и Громобою прикупим обновку, а? — спросил я, и, должен признаться, настроение у меня было преотличнейшее.

— Да! — обрадовался Рэд, хлопая глазами, — а это где?

Я, пока сидел у него на плече, успел заметить скобяные ряды, и загоны, где торговали лошадьми; логично было предположить, что сбруя будет продаваться где-то посередине. Я опять махнул рукой, изображая из себя штурмана, и мы пошли, по пути обсуждая, потратиться ли на сбрую с серебряными бляхами, или же Рэдов конь обойдется бронзовыми, но посеребренными.

— И седло! — умоляюще косил на меня глазом Рэд, отпихивая в сторону слишком ретивых покупателей, норовивших раздавить меня. — Седло, это же самое важное!

— Нет, мой мальчик, — наставительно поправил его я, — самое главное это зад. Седло лишь прилагается.

Мы немного поспорили о значении нижней части тела в жизни человека, и, когда подошли к лошадям, я одержал маленькую победу, убедив Рэда, что это самый важный и нежный орган, который надо беречь и лелеять. И, чтобы подтвердить свои слова, приобрел самое лучшее седло, из красной кожи, с удобной передней лукой и какими-то декоративными финтифлюшками по бокам. Рэд сказал, что теперь он полностью удовлетворен, и снова усадил меня к себе на плечо, не обращая внимания на то, что я могу испачкать ему новую одежду грязью, налипшей на башмаки. Мы стали выбираться из толпы, отгоняя слишком уж назойливых попрошаек свежеприобретенным седлом. Я, обладая весьма неплохим обзором, первым заметил сооруженную наспех сцену, и толкущихся вокруг зрителей, но это меня не спасло. Рэд тоже ее заметил.

— Представление! — воскликнул Рэд, и попер сквозь толпу, как нож сквозь масло. Я поколотил его пятками по груди — не помогло. И пожалел, что не пошел пешком, так у меня была б возможность хотя бы оттащить его — а попробуйте кого-нибудь оттащить, когда сидите у этого кого-нибудь на плече! Мне пришлось смириться, но от укола я не удержался.

— История с циркачами тебя ничему не научила, Рэд? — крикнул я ему в ухо, нагнувшись. — Ты болван, как пить дать, болван!