РУССКОЕ МОНАШЕСТВО Возникновение. Развитие. Сущность. 988—1917 - Игорь Смолич

В нашу задачу не входит подробное изложение истории раскола, для нас важно только показать, какое участие приняло монашество в волне протестов и в борьбе против реформ Никона. Поэтому мы собираемся предложить читателю лишь самый сжатый очерк истории раскола и участия монашества в протестах против реформ.

25 июля 1652 г. Никон с большой торжественностью был настолован на московский патриарший престол. Работа по исправлению богослужебных книг, которая велась и при патриархе Иосифе, была продолжена: прибывшие из Киева иноки Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий продолжали заниматься сверкой, монах Арсений Суханов еще в 1650 г. был послан на Восток для того, чтобы ознакомиться с обрядами Греческой Церкви и доставить в Москву необходимые документы (греческие книги, рукописи и т. д.). «Кормчая» [959], сданная в печать в 1649 г. и вышедшая при Никоне, и «Шестоднев», напечатанный в 1650 г., были исправлены после сличения с греческими рукописями. В конце 1650 г. в Москву прибыл митрополит Назаретский Гавриил, привезший послания Иерусалимского патриарха царю и Московскому патриарху, Гавриил не раз делал замечания о «разностях» в богослужебных обрядах Москвы; Иерусалимский патриарх Паисий, побывавший в Москве, перед отъездом из России (1650) тоже говорил царю и патриарху Иосифу о «московских разностях». Никон, тогда еще Новгородский митрополит, благодаря постоянному общению с царем, разумеется, знал об этих мнениях греков. Подобные упреки Никон слышал и от бывшего Константинопольского патриарха Афанасия (1633, 1633–1635, 1651), который в апреле 1653 г. прибыл в Москву и велел переписать [960] для Никона «Чин архиерейского совершения литургии на Востоке» [961], торжественность которого была особенно по душе Никону.

Первый шаг в проведении своих реформ Никон сделал весной 1653 г. — перед началом Великого поста он дал указание («память») настоятелям всех московских церквей: при чтении молитвы прп. Ефрема, занимающей особое место в великопостной службе, совершать поклоны строго «по преданию св. апостолов и отец», то есть не все 17 поклонов должны быть земными, а нужно делать только 4 земных поклона, остальные — поясные. Это первое «греческое новшество» вызвало большое смущение у некоторых московских священников, особенно у протопопов Ивана Неронова, Аввакума Петрова и Даниила из Костромы, имена и деятельность которых занимают столь важное место в истории раскола. Протопоп Аввакум [962] с пронзительной яркостью охарактеризовал это смущение словами, которые цитировались тысячу раз: «Мы собрались и задумались, — писал Аввакум в своем «Житии», — видим, зима наступает, сердце озябло и ноги задрожали».

Это душевное смятение первых московских противников никонианских новшеств сохранится надолго, из него вырастет сперва настроение отчаяния, а потом решимость бороться за «старую веру» вплоть до крови. Неронов решил обратиться с челобитьем к царю как к защитнику православной веры, для раскола это весьма характерная черта — искать помощи, поддержки и защиты у светской власти. Раскольники свято хранили верность идее «Москва — третий Рим». Позднее они потеряют эту твердую веру в православное царство и обвинят империю в ереси. Они оставят это место, столь долго бывшее для них святым, и отправятся в путь из пустыни в пустынь, из веси в весь, чтобы обрести потерянный «Civitas Dei» [Град Божий], возвещая всюду скорый конец мира. В конце концов раскол утратит свое единство, разделится на отдельные толки и вызовет чудовищный рост сект.

Челобитная Неронова и последовавшие споры с ее автором, а также поддержка, оказанная Неронову духовенством Москвы [963], убедили Никона в том, что будет правильнее проводить свои мероприятия не от одного только своего имени. Он просит царя созвать Собор [964] и обсудить на нем вопрос об исправлении богослужебных обрядов и книг. Весной 1654 г. в царский дворец на Собор, кроме царя и патриарха, съехались пять митрополитов, четыре архиепископа, один епископ, несколько архимандритов и игуменов и 13 протопопов [965]. Никон поставил перед Собором вопросы, которые касались искажений в некоторых богослужебных обрядах, не имевших догматического значения, обосновав свои предложения ссылками на греческие Типиконы. Собор постановил исправить все богослужебные обряды, приведя их в соответствие с греческими Типиконами, и впредь совершать богослужения в исправленном виде, то же самое решено было относительно исправления книг, и для проведения этих реформ патриарху Никону вручена была вся полнота власти. Лишь один член Собора, епископ Коломенский Павел, к своей подписи добавил замечание, что в вопросе о поклонах в Великий пост он не может согласиться с постановлениями Собора [966].

Епископ Павел Коломенский с самого начала резко отрицательно выступал против задуманных реформ — трудно сказать, связано ли это с личными разногласиями между епископом и патриархом [967], — и стал первой жертвой из среды консервативно настроенного монашества, а впоследствии в сочинениях староверов прославлялся как святой и считался первым мучеником раскола. Суровое наказание Павла невозможно оправдать, как это пытается делать Макарий Булгаков в своей «Истории русского раскола» (1855) [968]. Павел был извержен из епископского сана, сослан на север в Палеостровский монастырь и даже, как об этом говорится в сочинениях староверов, высечен по приказанию Никона.

Теперь Никону стало ясно, что вскоре, когда исправленные и вновь напечатанные книги будут разосланы по церквам, а старые изъяты, появятся новые противники реформ [969]. Но решение Никона продолжать исправление книг было подкреплено тем, что Антиохийский патриарх Макарий и Сербский патриарх Гавриил, приезжавшие в Москву в 1654 и 1655 гг., тоже не скрыли от него своего мнения о московских «разностях». Никон решил созвать еще один Собор и присутствием на нем двух других патриархов кроме него самого придать своим распоряжениям больше авторитета. Этот Собор, в котором участвовали Восточные патриархи, заседал с 25 по 31 марта 1655 г. и постановил продолжить исправление книг [970].

Вскоре после Собора, в начале мая 1655 г., в Москву прибыл посланник Константинопольского патриарха Паисия. Он привез послания, адресованные царю и Никону, а также деяния Константинопольского Собора, специально созванного Паисием, чтобы обсудить и утвердить присланное ему Никоном сообщение о Соборе 1654 г. и его постановлениях. Любопытно, что этот Собор утвердил извержение из сана епископа Павла. Никон в своем послании патриарху Паисию обратился к нему с 26 вопросами, чтобы иметь законное основание для своих мероприятий по исправлению книг и обрядов. Паисий прислал ему ответы на эти вопросы, текст Символа веры, пояснения о пении «аллилуиа», троеперстном крестном знамении и некоторых литургических обрядах. Особенно важно было для Никона иметь Символ веры с разъяснениями Собора о неизменности никейского (надо: никео–цареградского. — Прим. пер.) Символа, к которому нельзя ни слова добавить и из которого ни слова нельзя изъять [971]. Известно, что исправление 8–го члена Символа веры, с устранением слова «истинного», вызвало самый сильный протест староверов [972] и стало чем–то вроде догматического обоснования раскола. Вскоре после Собора 1655 г. и послания Паисия были изданы исправленный Служебник и «Скрижаль», последняя — с двумя приложениями: о троеперстии и о Символе веры [973].

В апреле 1656 г. Никон созвал третий и последний из посвященных исправлениям книг Собор, и присутствовавшие на нем 8 архиереев, 22 архимандрита и 9 игуменов высказали окончательный приговор о дву–и троеперстном крестном знамении: двуперстие было объявлено еретическим, а лица, осеняющие себя двуперстным крестным знамением, подвергнуты осуждению, ибо они не следуют учению Церкви. Деяния Собора были включены в «Скрижаль» в виде особой главы [974].

Собор 1656 г. был, так сказать, последним официальным актом в деле исправления книг и обрядов, который совершился при патриаршестве Никона. Таким образом, период этот продолжался не более четырех лет, которые можно считать предысторией русского раскола, — тогда определилось отношение к нему в Русской Церкви, тогда же появились и первые приверженцы раскола. Если обратить внимание на самых первых противников реформ, то мы увидим, что почти все они вышли из среды белого, то есть приходского, не монашеского, духовенства, лишь епископ Павел Коломенский принадлежал к монашеству. Вообще, можно сказать, что мероприятия Никона были делом, затронувшим узкие круги, в основном московское духовенство. Широкие массы народа, духовенства и монашества свое несогласие выражали пока очень неопределенно. Никон все еще был в зените своего могущества, но, когда в судьбе его произошел перелом, движение протеста против реформ начало шириться, раскол рос и в самых удаленных уголках Московского государства, отчасти это вызвано было тем, что некоторые противники реформ Никона покинули Москву и стали вести по всей стране пропаганду против реформ.