Мои миры, твое отчаяние. Танец 1 - Кошка Маришка

— Может, устроим опрос? — предложил Гарри.

— В смысле? — удивился Луческу.

— Раздадим всем опросные бланки и попросим заполнить их, выразив свое мнение, относительно волнующих нас вопросов, — объяснил Поттер.

— Но это все потом придется обрабатывать! — с непритворным ужасом в голосе воскликнула Каролина.

— Конечно. Но не так все и страшно, — продолжил мальчик. — По двое глав на курс. На каждого около двадцати пяти человек. Мы просмотрим заполненные анкеты и выделим общие пожелания и наиболее интересные идеи, а потом обсудим их.

— Я уверен, что все будут за алкоголь, — недовольно пробурчал себе под нос Константин.

— Возможно, но это не значит, что стоит идти у них на поводу, — медленно произнес Виктор. — В конце концов, можно ведь выставить на столы минимум бутылок с вином и шампанским. Ничего крепче их. В том году присутствие водки на празднике ничего не дало. Семикурсников из зала мы потом на себе выносили и разгружали по комнатам.

— О да, — кивнул Маркус. — Лично я и моя спина никогда не забудут Аксомского. Это был очень тяжелый парень.

Остальные сочувственно закивали.

— Идея с бланками лично мне нравится. Что думаете вы? Давайте проголосуем. Кто за? — довольно воскликнул Вержбицкий.

В воздух поднялись четырнадцать рук.

— Как я понимаю, против всего лишь трое. Значит, решение принято. Встретимся через неделю и обсудим результаты. А мне еще ежегодную отчетную схему расходов писать, — Станислав тяжело вздохнул. — А скоро еще и экзамены…

— Выпускные МИГи действительно тяжелые, МАГи после пятого куда проще. К кому пойдешь в адепты? — поинтересовалась Альжбета.

— К Соловьеву, Уилсону, Шульцу и Брэггу. Я собираюсь устроиться на работу в отдел по иностранным взаимодействиям, — Вержбицкий смущенно покраснел.

— Адепт? — вопросительно спросил Гарри.

— Ты ничего не слышал об этом? — удивился Виктор.

— Нет, — покачал головой мальчик.

— После выпускных экзаменов ты можешь остаться у кого–то из преподавателей для подготовки к новой работе или к обучающим курсам, которые, например, есть у авроров или целителей. После Дурмстранга на них, по сути, и делать–то нечего, они становятся формальностью. Здесь дают знания на уровень выше, чем во многих других учебных заведениях магического мира, — объяснила Каролина.

— Кстати, мы находимся в тройке самых лучших школ.

— А кто там еще? — заинтересовано спросил Пламен.

— Шармбатон и Хогвартс. Кстати, последний там не так давно появился, где–то лет пятьдесят назад. В общем, с тех пор, как Дамблдор стал там директором, все–таки его авторитет как победителя Гриндевальда распространился и на школу.

— Главное не видимость, а то, что в итоге получит каждый! — запальчиво воскликнул Драгош.

— Это точно! — закивала Каролина.

— Кстати, вы знаете, что в Шармбатон берут с восьми лет? — задумчиво поинтересовалась Флориана.

— Да, я слышала подобное. Но на первых курсах у них в основном самые простые дисциплины: история, основы языков, начальная нумерология и бытовые заклинания, — задумчиво произнес Константин.

— Зато к одиннадцати они себя чувствуют достаточно уверено с волшебной палочкой.

— Если я не ошибаюсь, их специфика — это волшебные существа. Они даже в какие–то экспедиции ходят, — наморщив лоб, сказал Маркус.

— У них самый большой заповедник различных магических существ в мире! — надула губки Флориана.

— Ну и что. Налюбуются они на своих зверушек, а дальше куда? Правильно, добро пожаловать в жизнь. А тут надо знать куда больше, чем в какую сторону укладывать гриву у единорога. Наша школа приспосабливает нас с первой минуты нахождения тут к жизни во всех ее проявлениях. Ни за что не променял бы Дурмстранг ни на что другое, — запальчиво воскликнул Луческу.

— Да никто и не говорит, что где–то лучше, чем у нас. Но все же стоит признать, что шармбатонцы более обходительные и тонкие натуры, нежели мы. Им с восьми лет вбиваются правила этикета и методы ведения беседы.

— При желании я тоже могу навешать лапши на уши. Сушить замучаешься! — надулся Максим.

Гарри немного поерзал на стуле.

— Извините, а что такое МАГи и МИГи? — неуверенно спросил он.

В комнате повисла тишина.

— Прости, но, Поттер, как ты вообще попал в Дурмстранг? — ошарашено спросил Станислав.

— Я просто в Хогвартс не хотел. Почитал в общих чертах об образовании, что дается здесь и вот… — он развел руками. — У нас сдают СОВ и ЖАБА.

— МАГ — это магическая академическая граница, МИГ — магическая институтская граница. Это экзамены, которые оцениваются по стобальной шкале и состоят из практической и теоретической частей, — объяснил Виктор. — Это система принята Россией, странами Восточной Европы и некоторыми Западной. На основании экзаменационного табеля, аттестата и свидетельства адептства принимают или сразу на работу, или на курсы профессиональной подготовки.

— Хм… Интересно, действительны ли будут результаты экзаменов в Англии.

— Думаю, да, — задумчиво отозвался Станислав. — Должна же быть какая–то схема перевода баллов одной системы в другую.

— Надо будет узнать об этом как можно больше, — ответил Гарри.

— Конечно! Это же касается твоего будущего! — воскликнула Каролина.

— О, я не думаю, что Темному лорду стоит беспокоиться из–за каких–то баллов, — весело произнес Лука Ковач.

Гарри смерил его тяжелым взглядом.

— Если я стану Темным Лордом, то непременно сделаю тебя своим придворным шутом и буду жестоко наказывать за каждое неудачное выступление.

— Ну что вы, господин! — в притворном ужасе воскликнул Лука. — Пощадите! У меня две сестры, которые учатся с вами на одном курсе. Как же они без меня?

— В таком случае я женюсь на них! На двух сразу!

— О, господин, не стоит! Тогда вы накажете себя. Они совершенно невыносимы! — искренне сказал Ковач.

Зал совещаний наполнился громким смехом.

— Наверное, нам лучше разойтись на столь оптимистической ноте, — улыбаясь, произнес Станислав.

Вся следующая неделя превратилась в нечто неподдающееся описанию. Гарри сначала бегал за своими одноклассниками, чтобы отдать им несчастные бланки, потом чтобы забрать их. Добрая часть о них просто забывала, и мальчику буквально приходилось стоять над душой нерадивых студентов, пока они заполняли графы.

Понамучившись с бланками, Гарри по достоинству оценил значение выражения: «Инициатива наказуема». Но у мальчика дела шли гораздо лучше, чем у того же Луческу, которого некоторые ребята просто игнорировали. Проделать что–то подобное с Гарри не рисковали. Возможно, свою силу имела определенная репутация, которая появилась не так давно. Поттер стал даже замечать жалостливые взгляды на Тадеуша и его отряд. Хоть его отношения с братьями Бруевичами наладились, данное обстоятельство злило его. Поступок Тадеуша, по меньшей мере, был низким и явно не заслуживал никаких поощрений.

Через неделю состоялось ещё одно собрание глав. Длилось оно около четырех часов. Сначала никак не удавалось выделить деньги на магический фейерверк. Потом Альжбета и Каролина чуть не устроили дуэль из–за того, что не могли договориться о цветах, которыми необходимо будет украсить помещение. Виктор же до хрипоты спорил со Станиславом о допустимом количестве алкоголя на празднике. Остальные же никак не могли утвердить меню. Одним не нравились овощи, другим рыба, третьим мясо.

В итоге всех споров наконец–то все организационные вопросы были решены, и ребята поспешно разошлись. Мальчик давно не чувствовал себя настолько раздавленным или уставшим. Голова сильно болела. Все, чего хотелось, — это просто спать, желательно несколько дней, безо всяких перерывов на что–либо.

В комнате было приятно сумрачно и Гарри даже не стал включать свет. Он добрел до своей кровати и повалился на постель, накрывая собой Сириуса, который возмущенно фыркнул.

Крестный постоянно стремился быть с мальчиком, особенно после последнего инцидента. Он следовал за ним по коридорам, ждал около классов, чтобы проводить до следующего кабинета, сидел у дверей Трапезного и Тренировочного залов. Некоторых это вначале удивляло, а потом просто привыкли. По всей видимости, странности, связанные с Гарри, перестали воспринимать как что–то из ряда вон выходящее.

Гримм выбрался из–под мальчика и вытянулся рядом с ним, обнимая его лапами. Они всегда так спали. Гарри не хотелось себе признавать, что он очень привык к Сириусу, к его теплу. Постоянное присутствие крестного стало чем–то обыденным и теперь мысли о скором расставании с Блеком вызывали у мальчика чувство печали.

— Когда я уеду на лето к Снейпу, то оставлю тебя у Люпина.