ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ - Ши Юй-Кунь

Цзинь Хуэй между тем был уверен, что наложница всю вину его дочери свалила на служанку нарочно, она только и думала, как бы сгубить Цзя-хуэй.

Всю ночь Цзинь Хуэй не смыкал глаз, а утром, воспользовавшись тем, что Ши Цзюнь куда-то отлучился, пошел в кабинет и в коробе для книг обнаружил яшмовую шпильку, которую некогда подарил дочери. Едва сдерживая гнев, он направился к жене и спросил:

— Где яшмовые шпильки, которые я подарил дочери?

— Раз ты ей подарил, должны быть у нее.

— Мне хотелось бы на них взглянуть.

Госпожа Хэ немедля отправила за шпильками служанку. Вскоре служанка вернулась с одной шпилькой, сказав:

— Вторая пока не нашлась, барышня ищет.

Цзинь Хуэй прогнал служанку и набросился на госпожу Хэ с упреками.

— Нечего сказать, хорошую ты воспитала дочь. Ты только погляди, чем занимается девчонка! — Цзинь Хуэй вытащил из рукава шпильку и подвеску и бросил госпоже Хэ.

— Где вы нашли ее? — удивилась госпожа Хэ.

Цзинь Хуэй все рассказал жене и заявил:

— Знать ее больше не желаю, эту дрянь! Пусть через три дня, не позднее, лишит себя жизни!

Он круто повернулся и вышел из комнаты… Госпожа Хэ побежала к дочери и, захлебываясь от слез, передала свой разговор с отцом. Му-дань тоже залилась слезами, долго плакала, йотом наконец взяла себя в руки и сказала:

— Эта история мне непонятна! Велите кормилице обо всем расспросить Цзя-хуэй.

Но кормилица от служанки ничего не добилась. Утеряв подвеску, Цзя-хуэй от расстройства слегла. Мать с дочерью были безутешны и не переставали лить слезы. Но тут вдруг кормилицу осенило.

— Мой муж наймет лодку, мы отвезем барышню в Тансянь, к ее дяде, и Цзя-хуэй с собой прихватим, — сказала она.

Но девушка никак не соглашалась, насилу ее уговорили.

Тем временем Цзинь Хуэй удалился в кабинет и даже не удостоил взглядом юношу, который почтительно его приветствовал.

Ши Цзюнь подумал, что надоел хозяину, сказал, что собирается в дорогу, на что Цзинь Хуэй ответил:

— Давно пора!

Резкий тон оскорбил юношу, он вспыхнул, позвал своего слугу и велел седлать коней. Потом покинул кабинет, даже не поклонившись на прощание.

Как только юноша ушел, Цзинь Хуэй вернулся во внутренние покои. Завидев мужа, госпожа Хэ упала на колени:

— Простите, виновата!

— В чем виновата? — спросил муж.

Госпожа Хэ призналась, что отправила дочь в Тансянь.

Она так плакала, что Цзинь Хуэю стало ее жаль, и он смирил свой гнев, сказав:

— Не плачь. Раз так случилось, что поделаешь!

Вернемся теперь к барышне, чьи злоключения только начинались. Лодка, которую нанял муж кормилицы У Нэн, оказалась на беду разбойничьей. Она принадлежала братьям Вэн Эру и Вэн Да и еще одному лодочнику по имени Ван Сань. У злодеев, как только они увидели красивых девушек и узел с вещами, загорелись от жадности глаза. Не успели отчалить, как Вэн Да крикнул:

— Надвигается буря!

Лодку направили в глухую заводь, и старший из разбойников сказал У Нэну:

— Надо помолиться духам и принести жертвы.

— Где же взять курительные свечи?

— У нас есть все, что нужно, вам только придется заплатить.

— Сколько?

— Тысячу двести цяней.

— Почему так много?

— Курица, рыба, баранья голова, курительные свечи да жертвенные деньги — все это, по-твоему, дешевле стоит?

Пришлось У Нэну раскошелиться, но стоило ему увидеть на носу лодки три блюда: одно с облупленной бараньей головой, второе с курицей, объеденной со всех сторон, и, наконец, третье с высохшей рыбешкой, как он сердито закричал:

— И за это тысячу двести цяней?!

— Совершенно верно, — спокойно подтвердил Вэн Эр. — И еще триста цяней за вино.

— Нечего меня морочить! — вышел из себя У Нэн.

— Не желаешь платить, тогда сам иди задабривай духов! — сказав это, Вэн Да сбросил У Нэна за борт.

Услыхав шум, кормилица выглянула из каюты, увидела, что дело плохо, и стала звать на помощь. Но к ней подбежал Ван Сань, ударом кулака сбил ее с ног.

Только успела Му-дань выломать окошко и прыгнуть в воду, как в каюту ворвался Вэн Да. Он подбежал к Цзя-хуэй и схватил ее за руку.

— Не бойся, красавица! Давай с тобой потолкуем!

Цзя-хуэй с перепугу без памяти рухнула на пол.

Кормилица между тем продолжала вопить:

— Спасите, спасите!

Вдруг откуда-то, словно на крыльях, подлетела небольшая лодка.

Вэн Да, Вэн Эр и Ван Сань живо попрыгали в воду.

Те, что подплыли, перебрались в лодку, где были кормилица и служанка, и нашли обеих женщин в каюте.

Когда выходили, кормилица успела шепнуть Цзя-хуэй, чтобы та выдавала себя за барышню.

Появились две служанки, подхватили Цзя-хуэй под руки и помогли перебраться в казенную лодку, где на корме восседал в кресле человек, по всему судя чиновник.

— Откуда эта девушка? — спросил он. — Как ее фамилия?

Цзя-хуэй низко поклонилась и ответила:

— Меня зовут Цзинь Му-дань, я дочь Цзинь Хуэя.

Чиновник поднялся, и на лице его засияла улыбка:

— Оказывается, это моя племянница! Какая счастливая встреча!

— Кто вы, господин? Почему называете меня племянницей?

— Я — Шао Бан-цзе, друг твоего отца, — улыбнулся чиновник, усадил Цзя-хуэй и спросил: — Куда это, дорогая племянница, ты собралась, что пришлось нанимать лодку?

О том, что ответила девушка, вы узнаете из следующей главы.

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЕРВАЯ

Благородная барышня, спасенная от смерти, признает Чжан Ли отцом. Маленький Храбрец попадает на пир и знакомится с Ши Юнем

Итак, выдавая себя за барышню, Цзя-хуэй сказала Шао Бан-цзе, что родители отправили ее в Тансянь лечиться.

— Твой отец поступил необдуманно, — покачал головой чиновник. — Как можно было отпустить в дальний путь слабую девушку?

— Сколько раз ездили в Тансянь, и никогда ничего не случалось, — не моргнув, соврала Цзя-хуэй.

— Мне следовало бы самому отвезти тебя домой, да недосуг, — продолжал Шао Бан-цзе. — А не поехать ли тебе в Чанша? Со мною едут жена, дочери — скучать не будешь.

— Вы так добры, что я не смею отказаться! — воскликнула Цзя-хуэй.

Шао Бан-цзе приказал служанкам отвести девушку в лодку к ясене.

Через несколько дней они достигли Мэйхуаваня, откуда начинались два пути: на юго-восток — к Чанша и на северо-запад — к Люйятань.

В селении Люйятань жили тринадцать рыбачьих семей, и был среди них один по имени Чжан Ли, лет сорока, женатый на урожденной Ли, женщине весьма достойной. И вот как-то ночью Чжан Ли поехал на ловлю, закинул сети, а когда стал вытаскивать, сети оказались на редкость тяжелыми.