Игра ангела - Карлос Сафон

— Кристина, — пробормотал я.

Ее взгляд по-прежнему был устремлен в пустоту, и она не осознавала моего присутствия. Я подвинул к окну стул и сел перед ней.

— Я Давид, — прошептал я.

Четверть часа мы просидели молча. Я держал ее за руку, ее взор блуждал где-то в пространстве, и мои слова оставались без ответа. Потом я услышал, как вновь открывается дверь, и кто-то потряс меня за плечо. Это вернулся доктор Санхуан. Я покорно позволил вывести себя в коридор. Доктор запер дверь и проводил меня обратно в холодный кабинет. Я беспомощно упал на стул и посмотрел на доктора, не в силах вымолвить ни слова.

— Хотите ненадолго остаться один? — спросил он.

Я кивнул. Доктор удалился, прикрыв за собой дверь. Я взглянул на свою руку. Она дрожала, и я сжал пальцы в кулак. Я больше не чувствовал зябкого холода этой комнаты, не слышал криков, проникавших сквозь стены. Я только понимал, что мне не хватает воздуха и мне необходимо выбраться из этого места.

Доктор Санхуан нашел меня в ресторане гостиницы «Лаго». Я сидел у камина над нетронутой тарелкой. В зале больше никого не было, кроме девушки, обходившей пустые столы и тряпочкой натиравшей до блеска приборы, расставленные на скатертях. За окнами сгустились сумерки, и неторопливо падал снег, похожий на голубую стеклянную пыль. Доктор приблизился к моему столику и улыбнулся.

— Так и думал, что встречу вас здесь, — сказал он. — Все приезжие в итоге останавливаются в этой гостинице. И я тоже провел тут первую ночь, когда приехал десять лет назад. Какой номер вам дали?

— С видом на озеро. Вроде бы номер для новобрачных.

— Это сомнительно. Так всем говорят.

За пределами цитадели санатория и без белого халата доктор Санхуан выглядел более непринужденным и приветливым.

— Без униформы я вас с трудом узнал, — осмелился высказаться я.

— Медицина сродни армии. Какой монах без сутаны, — отозвался он. — Как вы себя чувствуете?

— Неплохо. Бывало и хуже.

— Да уж. Я огорчился, когда не застал вас, вернувшись за вами в кабинет.

— Мне нужно было выйти на воздух.

— Понимаю. Но я надеялся, что вы окажетесь менее впечатлительным.

— Почему?

— Потому что вы нужны мне. Вернее, вы нужны Кристине.

Я проглотил комок в горле.

— Наверное, вы сочли меня трусом, — заметил я.

Доктор отрицательно покачал головой.

— Как долго она находится в таком состоянии?

— Несколько недель. Фактически с тех пор, как появилась здесь. С течением времени ей становится хуже.

— Кристина осознает, где она?

Доктор пожал плечами:

— Трудно сказать.

— Что с ней произошло?

Доктор Санхуан вздохнул.

— Четыре недели назад ее нашли неподалеку отсюда, на деревенском кладбище. Кристина лежала на могиле отца. Она замерзала и бредила. Кристину доставили в санаторий потому, что один из жандармов вспомнил ее. Он познакомился с ней в прошлом году, когда она жила тут несколько месяцев, ухаживая за отцом. Очень многие в поселке ее знали. Мы поместили ее к себе и обследовали в течение пары дней. Она страдала обезвоживанием и, возможно, не спала много дней. Порой к ней возвращалось сознание. Когда это происходило, она говорила о вас. Она утверждала, что вам угрожает серьезная опасность. Она заставила меня поклясться, что я никому не стану сообщать о ней, ни мужу, ни единой живой душе, пока она сама не сможет дать о себе знать.

— И все же почему вы не поставили в известность Видаля о том, что с ней и где она?

— Я бы так и поступил, но… Вам это покажется абсурдным.

— Что именно?

— У меня возникло ощущение, что она пытается скрыться, и я подумал, что мой долг помочь ей.

— Скрыться от кого?

— Точно не знаю, — сказал он со значением.

— На что вы намекаете, доктор?

— Я всего лишь врач. Некоторые вещи находятся за пределами моего понимания.

— Какие вещи?

— Кристина считает, что нечто или некто вселился в нее и стремится ее уничтожить.

— Кто?

— Мне известно только, что, по ее мнению, это связано с вами, а также то, что нечто или некто внушает ей ужас. Вот почему я думаю, что никто больше не в состоянии ей помочь. И поэтому я не известил Видаля, как следовало бы. Я не сомневался, что рано или поздно вы приедете к нам.

Он посмотрел на меня со странной смесью жалости и раздражения.

— Мне она тоже дорога, сеньор Мартин. За те месяцы, что Кристина провела тут, навещая отца… мы с ней стали близкими друзьями. Полагаю, она вам обо мне не рассказывала, да и с какой стати ей было это делать. Ей приходилось очень тяжело в то время. Она многое поведала мне, и я ей тоже — вещи, которых не поверял прежде никому. Более того, я предложил ей выйти за меня замуж, так что, как видите, мы, врачи, здесь тоже немного чокнутые. Конечно, она мне отказала. Не понимаю, зачем я вам говорю об этом.

— Но она придет в себя, правда, доктор? Кристина поправится…

Доктор Санхуан перевел взгляд на огонь в камине и печально улыбнулся.

— Я надеюсь, — ответил он.

— Я хочу забрать ее.

Доктор вскинул брови.

— Забрать? Куда?

— Домой.

— Сеньор Мартин, позвольте говорить начистоту. Помимо того, что вы не являетесь кровным родственником, а также мужем пациентки, что, в сущности, лишь формальность, Кристина не в том состоянии, чтобы ехать с кем-то куда бы то ни было.

— Ей лучше оставаться в больнице с вами, привязанной к креслу и накачанной лекарствами? Только не говорите, что вы снова готовы предложить ей замужество.

Доктор пристально посмотрел на меня, пытаясь пережить оскорбление, которое я, несомненно, нанес ему своими словами.

— Сеньор Мартин, я рад, что вы здесь, поскольку рассчитываю, что вместе мы сможем помочь Кристине. Надеюсь, ваше присутствие позволит ей выйти из гипотетического убежища, где она ищет спасения. Я верю в это, поскольку единственным словом, которое она произнесла за последние две недели, было ваше имя. И что бы с ней ни произошло, мне кажется, это имеет отношение к вам.

Доктор посмотрел на меня, словно ожидая от меня чего-то, что дало бы ответ на все вопросы.

— Я считал, что она бросила меня, — начал я. — Мы собирались в путешествие, планировали уехать в другую страну. Я вышел на минуту купить билеты на поезд и уладить финансовые дела. Я отсутствовал не больше полутора часов. Когда я вернулся домой, Кристина ушла.

— Ничего не произошло перед ее уходом? Может, вы поссорились?

Я прикусил губу.

— Я бы не назвал это ссорой.

— А как вы назвали бы?

— Кристина рылась в моих рабочих бумагах. Я застал ее за этим занятием. Думаю, ее обидело то, что она могла расценить как недоверие с моей стороны.

— Бумаги были важными?

— Нет. Всего лишь рукопись. Черновик.

— Можно узнать, какого рода рукопись?

Я заколебался.

— Сказка.

— Детская сказка?

— Скорее история для семейного чтения.

— Ясно.

— Нет, ничего вам не ясно. Ссоры не было. Кристину слегка тревожило, что я не разрешаю ей прочесть рукопись, но не более того. Когда я расстался с ней, она чувствовала себя нормально, собирала вещи. Рукопись не имеет ровным счетом никакого значения.

Доктор неохотно кивнул, скорее из вежливости. Моя горячность его не убедила.

— Могло так случиться, что в ваше отсутствие кто-то пришел к вам в дом?

— Насколько я знаю, кроме Кристины, в доме никого не было.

— Вам не приходит в голову, по какой причине она решила выйти из дома до вашего возвращения?

— Нет. Зачем?

— Я только спрашиваю, сеньор Мартин. Я пытаюсь понять, что произошло с того момента, когда вы видели ее в последний раз, и до ее появления здесь.

— Она сказана, что или кто вселился в нее?

— Это лишь фигура речи, сеньор Мартин. Ничего в Кристину не вселялось. Отнюдь не редкость, когда пациенты, пережившие травматический опыт, ощущают присутствие покойных родственников или воображаемых личностей, а также прячутся в глубине своего сознания и закрывают двери, ведущие извне. Это эмоциональная реакция. Способ защититься от чувств или переживаний, которых человек не в состоянии вынести. Это не должно вас сейчас волновать. Имеет значение и может нам помочь совсем другое. Если кто-то ее и волнует теперь, то этот человек вы. Судя по тому, что она рассказывала мне в свое время и что останется между нами, и, опираясь на собственные наблюдения последних недель, я могу с уверенностью утверждать, что Кристина любит вас, сеньор Мартин. Любит, как не любила никого и никогда, и, конечно, не любила так меня. Поэтому я прошу вас помочь мне. Не поддавайтесь слепому страху или огорчению, помогите мне, поскольку мы оба хотим одного. Мы оба хотим, чтобы Кристина могла покинуть это место.

Я кивнул, испытывая чувство стыда.

— Простите, если раньше…