Проект Re: Плененная скукой - Emory Faded

— Убей меня… пожалуйста… — её голос был невероятно слабым, относительно её обычного. С виду может даже показаться, что она вот-вот умрёт, но, как я и сказал выше, это естественная реакция организма на ломку. Хотя я и думал, что она пройдёт у неё лучше, раз физической зависимости у неё нет благодаря артефактам.

— Я тебе уже говорил, что не буду этого делать.

— Убей… — проигнорировав мои слова, продолжила она. — Я не хочу жить… убей…

"А ведь прошло всего четыре дня, а она уже впала в глубокую депрессию. Хотя ещё вчера, на третий день, просила дать ей хоть немного наркотиков и давила на жалость, уже после чего стала игнорировать."

— Тебе принести книги или игры какие-нибудь?

— Убе-е-ей…

И пускай она так ответила, но я всё равно принёс ей с десяток книг в разных жанрах, поскольку не знаю её предпочтений, и портативную игровую приставку, после чего вышел из комнаты, окончательно покинув её на этот день.

На следующий день она всё же попила воды, выпив сразу три литра. Но при этом к еде так и не притронулась даже спустя ещё десять дней. К книгам и играм она, кстати, тоже не притронулась, предпочитая смотреть в стены и потолок. Примерно так и прошли первые две недели.

— Половина пережита, осталось ещё столько же, — сказал я Мияко, которая лениво подняла на меня глаза.

Ещё на девятый день, то есть ровно спустя неделю, она перестала меня игнорировать.

Но пускай она и перестала меня игнорировать, но она всё также отказывалась от еды, которую я её приносил. И, естественно, учитывая ещё её ужасное психологическое состояние из-за отказа от наркотиков, внешне она сейчас выглядела ужасно, относительно себя обычной: исхудавшая, особенно в груди — ибо грудь первой уменьшается при сбросе веса, и она при всей своей исключительности в данном случае никакое не исключение; ужасно бледная, как из-за отказа от наркотиков, так и из-за того, что уже две недели находится взаперти; на руках выступили синие вены, которые ранее никогда так не было видно; под глазами огромные синяки от постоянного недосыпа и ужасного психического состояние; а её яркие алые глаза потускнели настолько, что сейчас больше напоминали красно-чёрные.

Прошло всего две недели, а она уже не похожа на себя прошлую. Словно её блеклая копия. Трудно представить, что будет ещё через две недели.

— Я не проживу столько, мудак… — огрызнулась она. — Так что лучше не трать время и убей уже меня…

— Проживёшь. Сейчас у тебя лишь психологическая ломка, а физически тело почти не пострадало, — спокойно сказал я.

— А если это так, и я проживу, и ты меня выпустишь, то тогда уже тебе не жить…

Я проигнорировал эти слова.

— Не веришь, да? Считаешь, это чушью? Думаешь, я не сделаю это?!

— Ты довольно хорошо держишься, — перебил я её. — Вопрос в том: насколько тебя хватит? Ещё день? Два? Неделя? Сколько пройдёт прежде, чем ты начнёшь меня слёзно просить дать тебе хотя бы небольшую дозу?

— Да иди ты на хуй! — огрызнулась она, но из-за слабости в теле выглядело это по-детски.

— Радует, что ты и сама понимаешь, что этот момент настанет.

"Если бы не понимала, то не послала бы меня, а сказала, что такого не будет."

На мои слова она вновь начала что-то кричать, но я уже не слушал и выходил из комнаты. Этот разговор ничего не стоит, лучше вместо него буду заниматься, как и во все остальные дни.

Вообще, что до распорядка моего дня, то он состоит из пробуждения, душа, завтрака, готовки завтрака для Мияко, уходом за ней, после тренировок и иногда ответам с её телефона родственикам, которые ничего не замечают, а после снова готовка и уход за Мияко. И только после всего этого я могу позволить себе сон, на который благодаря регенерации уходит всего лишь порядка четырёх часов.

Кстати говоря, живу я сейчас в доме Мияко, куда перенёс и котёнка ещё в первый же день.

Момент, о котором я говорил Мияко, наступил через три дня. На семнадцатый день заточения.

Она слёзно просила у меня хотя бы маленькую дозу, за что предлагала всё возможное — начиная со своего тела, продолжая тем, что имеет сейчас, и заканчивая тем, что будет у неё в будущем. Она буквально была готова отдать всё, что имеет и всю себя за маленькую дозу, чтобы хотя бы ненадолго снять эффект ломки.

И самое обидное для неё — она всё это осознавала и знала, что к этому всё придёт в любом случае, но повлиять на это никак не могла. А учитывая её самолюбие, без которого лично я её не представляю, у неё в голове сейчас наверняка идёт маленькая битва между желанием получить дозу и нежеланием лишний раз принижаться и позориться. И в этой битве бесспорно побеждало желание получить дозу любым путём, изрядно нанося урон второй стороне.

Трудно представить, что она сейчас ощущает, когда так унижается.

Естественно, все эти унижения были зря. Моя цель заключалась в том, чтобы она преодолела эту ломку, отказавшись от наркотиков. А это будет сделать невозможно, если принимать наркотики.

За исключением было бы, если бы её тело уже не могло жить без наркотиков, и поэтому резкий отказ от них привёл бы к смерти. Но в данном случае такого благо нет.

— Зачем тебе это всё?.. — задала она вопрос, хотя и сама знала ответ. Наверняка таким образом просто хочет немного отвлечься от ломки. — Почему просто не сдал меня моему роду? Для тебя бы всё равно почти ничего не изменилось, кроме клейма, что ты женат на наркоманке… Но даже это было бы только в нашем роду, и не вышло бы за него. Да и забылось бы это очень быстро… с твоими способностями ты точно быстро занял бы место под солнцем, а там ещё вторая жена и третья, а может и четвёртая — вот и забудут все о первой…

— Я не делаю ничего просто так, — размешивая кашу в тарелки, ответил я.

— Я знаю, вот и спрашиваю, чего ты добиваешься… — её голос был холодным и безжизненным, словно у механической куклы.

— Ты знаешь, чего я добиваюсь: мне нужно, чтобы ты пережила ломку и более не возвращалась к