Посыльный "серой стаи". Книга 1. Гонец из прошлого - Сергей Задонский

А совсем недавно, где-то месяц назад, Юрий Николаевич заявил, что готов дать Марии развод на оговоренных ранее условиях. Мария сказала, что ещё не до конца собрала необходимую сумму. Муж согласился взять то, что было собрано, а недостающую сумму — её драгоценностями. Мария сказала, что вместо драгоценностей она отдаст ему более ценные вещи. Тот согласился. В качестве посредника решили пригласить Кирзнера. Тот в это время болел и прислал сотрудника из своей конторы.

Когда они собрались втроем, Мария показала расписку Калашникова, где излагались условия расторжения брака. Адвокат, присланный Кирзнером, тут же оформил все документы на развод для ЗАГСа и предупредил, что развод по закону наступит только через месяц. Он дал подписать эти документы Марии и Юрию Николаевичу, заверил их подписи и поставил печать конторы. Затем адвокат предложил Марии выполнить свою часть договора, то есть вручить заранее оговоренную сумму.

Мария ушла в спальню и из своего личного сейфа, о существовании которого, как оказалось позже, не знал её муж, принесла чемоданчик-дипломат, раскрыла его и высыпала содержимое на стол. Адвокат с Калашниковым стали пересчитывать пачки денег. Оказалось, что их немного больше половины суммы, указанной в договоре, но драгоценностей никаких не было. Тогда Мария выложила на стол банковские расписки на драгоценности, общая стоимость которых и составляла недостающую часть суммы по договору.

Юрий Николаевич побледнел и стал лепетать что-то о подлоге, что его хотели оклеветать и тому подобное. Тогда Мария в присутствии адвоката написала заявление в милицию о пропаже драгоценностей и попросила того передать заявление по назначению. Только после этого Юрий Николаевич во всем признался. Он просил прощения, но прощен не был, хотя заявление в милицию Мария порвала. После этой сцены адвокат предупредил их обоих, что до решения суда они являются мужем и женой и обязаны этот месяц жить согласно этому статусу. Затем попрощался и удалился.

Мария же собрала со стола все деньги, сложила их обратно в дипломат и отдала уже почти бывшему мужу, а с него взяла слово, что этот месяц для всех окружающих они будут жить, что называется, душа в душу и никаких поводов для сплетен и слухов давать не будут. В этот же вечер они отправились вместе в Большой театр на премьеру.

— Вот и все, что я знаю, — закончил свой рассказ Перевалов.

Ткачук сделал какие-то пометки в своем блокноте и сказал:

— Значит, вы думаете, что Мария погибла от рук своего мужа?

— Конечно! — прижав руку к груди, Виктор немного привстал со стула. Только он мог это сделать, ведь заявление в милицию Мария порвала и банковских закладных у неё уже не было. Вот он и…

— Ничего он не сделал, молодой человек. До того, как Марию выбросили из окна, Юрий Николаевич Калашников был уже мертв — убит выстрелом в голову.

Открыв рот от удивления, Виктор мешком осел обратно на стул.

Глава 86

Минут двадцать Суздальский сидел без движения, прикрыв глаза, необходимо было, чтобы лекарство подействовало и завело дряхлеющий механизм старческого тела.

Когда Матвей Борисович открыл глаза, Котов увидел в них блеск и силу скрытой внутренней энергии.

— Вызовите, пожалуйста, Поляковского — пора и ему свой хлеб отработать, — негромко приказал Суздальский.

Юрий Владимирович Поляковский вошел в кабинет с гордо поднятой головой. Это был пункт его имиджа, известный всем в его среде, но в этом кабинете был явно неуместен, поскольку довольно известный в России писатель прекрасно понимал, из чьих рук все эти годы он кормился.

Юра рос скромным мальчиком в провинциальной семье рабочего одного из заводов оборонной промышленности. Когда у него проявился писательский талант, никто ни в семье, ни в школе, ни в комсомоле поддержать его не смог. Не потому что не хотели, просто не могли этого понять.

Так и остался бы он в своем городишке, если бы лет 15 назад дела не привели сюда Матвея Борисовича. Приехал он туда по очень важной причине: в больнице лежал его друг, товарищ и сослуживец, как по открытой для всех, явной, так и по тайной, никому не известной жизни Остап Семенович Кучеренко. Этот друг был его напарник ещё с войны, командир агентурной группы дальнего действия, по документам абвера — агент М-907.

Кучеренко умирал. Конечно, никто из врачей ему об этом не говорил, но он и сам это знал. Поэтому и вызвал условным сигналом Суздальского, чтобы передать ему всех своих людей и связи. Об этом они договорились давно, когда делили «сферы влияния». Остап Семенович отвечал за науку, культуру, образование и идеологию. И он хорошо справлялся с этой работой. Никто не знает, сколько он приложил усилий, сколько вложил денег, сколько влил спиртного в бездонные глотки советских чиновников, чтобы закрыть самые перспективные направления в науке, технике, образовании и, наоборот, поддержать тупиковые, ненужные и даже вредные проекты. Последней его крупной удачей был проект поворота стока сибирских рек на юг, в результате чего государство в условиях спада экономики потратило на его разработку и организацию подготовительных работ сумму, равную приблизительно двум годовым государственным бюджетам. А чего стоил проект создания избыточного давления в нефтяных пластах в средней полосе России с применением серии подземных ядерных взрывов для якобы значительного увеличения добычи нефти, в результате чего под областями с миллионным населением оказались огромные пустоты? Правда, в этом случае М-907 впервые после войны пришлось нанять через Суздальского уголовную братию, чтобы отправить на тот свет нескольких «неподдающихся» на уговоры ученых. А во сколько обошелся стране БАМ… Можно называть ещё многие и многие операции, которые М-907 провел уже после войны.

Отвечал он и за культуру. Хрущевская оттепель помогла ему определить перспективные направления работы, но строгий контроль за творческой интеллигенцией со стороны КГБ сильно мешал. Однако Остап Семенович преуспел и на этом поприще: несколько созданных самиздатовских подпольных типографий, налаженные контакты с управлением культуры ЦРУ, БНД (разведывательная служба ФРГ), СИС (разведывательная служба Великобритании), поставки оттуда клише и текстов и распространение готовых изданий.

Кучеренко готовил и писателей: подыскивал способных молодых людей, особенно из тех, кого маститые старались задвинуть куда-нибудь подальше. Вот так, случайно, среди студентов областного политехнического института он нашел юное дарование в лице Юры Поляковского. Пока тот учился, Остап Семенович его подкармливал, но до поры до времени держал в тени.

Однажды в политехнический институт приехала высокопоставленная комиссия из ЦК партии, в которой были представители отдела культуры. Они-то якобы и заметили писательские задатки у студента Поляковского, забрали его работы в Москву для консультации в Союзе писателей, а через полгода Юра был переведен в столичный литературный институт.

Благодаря кому Поляковский попал в столицу, он знал. Задолго до приезда комиссии в их городок с ним начал вести подготовительную работу М-907. В случае принятия предложения Кучеренко Юре были обещаны замечательные перспективы, которые впоследствии, как по волшебству, и осуществлялись. Когда Юрий Владимирович уже печатался в союзных издательствах, ему второй раз наглядно показали, что его ждет, если он отступит от сотрудничества с Остапом Семеновичем, — его почти год нигде не хотели печатать, а сам он влачил полунищее существование в коммунальной квартире.

Тогда, в больнице, Кучеренко передал Суздальскому опеку над молодым и подающим большие надежды писателем Поляковским.

За время, прошедшее со дня знакомства Суздальского и Поляковского, Матвей Борисович не докучал писателю своими просьбами. Юрий Владимирович выполнил всего пару поручений, которые, впрочем, были связаны с его литературной и депутатской деятельностью.

Суздальский как кадровый офицер прекрасно понимал, что военную верхушку никакими разоблачениями скомпрометировать невозможно. А вот если нанести удар по солдатам, сержантам и младшим офицерам, то, возможно, удастся дискредитировать армию в глазах народа. Потом уже можно будет заявлять о сокращении армии в целях улучшения благосостояния её оставшейся части.

Юрий Владимирович хорошо справился с этой работой.

Но наиболее деликатное дело выполнил Поляковский в связи с так называемой «оппозицией генералов», когда образовались две группы офицеров, возглавляемые авторитетными в армии лицами: одна, действующая официально в составе парламента, другая — из состава уволенных в запас офицеров и генералов. Вся подготовительная работа ложилась на плечи молодого писателя, и он с ней справился. А вот Матвею Борисовичу пришлось усмирять эти группы, прибегнув к помощи своих людей в спецслужбах.