Отель - Артур Хейли

– Смею уверить вас: вы еще об этом услышите.

– Но вы же сами написали записку, – возмутился Питер. – В ней говорилось, что Огилви может взять машину.

Впечатление было такое, словно герцогиню наотмашь ударили по лицу. Растерянно шевеля губами, она побелела как мел. Питер понял, что напомнил ей об единственной улике, которую она упустила из виду.

Молчание, казалось, будет длиться вечно. Наконец герцогиня подняла голову и проговорила:

– Покажите мне ее!

– К сожаленлю, она… – начал было Питер.

И он увидел огонек злорадного торжества в глазах герцогини.

После многочисленных вопросов и поздравлений пресс-конференция Кройдонов наконец подошла к концу.

Как только дверь президентских апартаментов закрылась за последним из гостей, герцог дал волю накипевшим чувствам:

– О господи, все пропало! Ничего тут не поделаешь…

– Замолчите! – Герцогиня Кройдонская оглядела опустевшую гостиную. – Не здесь. Я не доверяю этому отелю, как и всему, что с ним ев язано.

– Тогда где же? Ради бога, скажите – где?

– Выйдем на улицу. Там нас не смогут подслушать. Но и там держитесь, пожалуйста, посдержаннее.

Герцогиня распахнула дверь в спальню, где сидели бедлингтон-терьеры. Собаки стремительно бросились к герцогине и, пока она застегивала поводки, радостно повизгивали в предвкушении прогулки. Секретарь услужливо распахнул дверь прихожей перед рвавшимися наружу псами.

В лифте герцог открыл было рот, но герцогиня тут же покачала головой. И лишь когда они оказались на улице и отошли достаточно далеко от отеля, где не было и прохожих, которые могли бы случайно услышать их разговор, она шепнула:

– Так что же?

– Говорю вам, это безумие! – Голос герцога звенел от напряжения. – Все и так уже плохо. А мы на первую неприятность наслоили еще бог знает что. Вы только представьте себе, что будет теперь, когда правда всплывет наружу!

– Да, я это себе представляю. Если она всплывет…

– Ну, а совесть и тому подобное? От этого ведь не уйдешь, – продолжал герцог.

– А почему бы и нет?.

– Потому что это невозможно. Немыслимо. Мы сейчас в худшем положении, чем прежде. А теперь еще… – Он умолк, задохнувшись.

– Мы не в худшем положении. Сейчас оно у нас лучше, чем раньше. Позвольте напомнить вам о назначении в Вашингтон.

– Неужели вы серьезно думаете, что у нас есть хоть малейший шанс попасть туда?

– Все шансы на свете.

Увлекаемые терьерами, они прошли по авеню Сент-Чарльз до более оживленной и залитой светом широкой Канал-стрит. Свернув на юго-восток, к реке, они очутились в толпе пешеходов и стали рассматривать нарядные витрины магазинов.

– Хотя мне это и противно, но я должна иметь точное представление о том, что было, – понизив голос, сказала герцогиня. – Прежде всего об этой женщине, с которой вы были на Ирландском канале. Вы туда ездили вместе, на нашей машине?

– Нет. Она приехала сама, на такси, – ответил герцог, залившись краской. – Встретились мы уже внутри. Я намеревался потом…

– Ваши намерения меня не интересуют. Значит, эта особа могла полагать, что и вы приехали туда на такси.

– Возможно. Я об этом как-то не задумывался.

– Когда я приехала туда – тоже на такси, что в случае необходимости может быть установлено, – то заметила «ягуар» не сразу: вы предусмотрительно поставили машину подальше от этого отвратительного заведения. Швейцар у дверей тоже не стоял.

– Я намеренно оставил машину в стороне. По-видимому, я решил, что тогда вы, может быть, ни о чем и не узнаете.

– Значит, свидетелей, видевших вас за рулем нашей машины в ночь на понедельник, не было.

– Да, но не забывайте о гостиничном гараже. Ведь кто-нибудь мог нас заметить, когда мы въезжали туда.

– Нет! Я помню, что вы только въехали в гараж и сразу вышли из машины, оставив ее у входа, как мы часто делаем. Мы никого не видели. И никто не видел нас.

– Ну, а когда машина выезжала?

– Вы-то ведь не выезжали. Во всяком случае, из гостиничного гаража. В понедельник утром машина была на открытой стоянке рядом с отелем.

– Совершенно верно, – сказал герцог. – Именно там я и сел в машину в понедельник вечером.

– Мы, конечно, скажем, – как бы размышляя вслух, продолжала герцогиня, – что поставили машину в гараж в понедельник утром. Записи об этом в книге, конечно, не найдут, но это еще ничего не доказывает. Словом, мы не видели машины с полудня понедельника.

Они продолжали идти. Герцог молчал. Потом он взял у жены сворку. Почувствовав новую руку, терьеры с еще большей энергией устремились вперед.

– Просто удивительно, как все складывается одно к одному, – через некоторое время заметил герцог.

– Удивляться тут нечему. Все ведь было продумано. И с самого начала развивалось по плану. А теперь…

– А теперь вместо меня вы хотите отправить в тюрьму другого.

– Нет!

– На это я не способен. Даже по отношению к нему, – покачав головой, сказал герцог.

– Ему ничего не будет, могу вас заверить.

– Почему вы так в этом уверены?

– Да потому, что полиции придется еще доказать, что именно Огилви сидел за рулем, когда произошел этот несчастный случай. Сделать это они не в состоянии, как не в состоянии обвинить и вас. Ну, разве не ясно? Они могут знать, что кто-то из вас виновен. Они даже могут подозревать кого-то одного. Но одних подозрений мало. Нужны доказательства.

– Знаете, – с восхищением проговорил герцог, – временами вы меня просто потрясаете!

– Я всего лишь практична. А уж если быть практичной, то нельзя забывать еще кое о чем. Мы дали этому человеку, Огилви, десять тысяч долларов. Должны мы хоть что-то за это получить.

– А кстати, – сказал герцог, – где остальные пятнадцать тысяч?

– Деньги по-прежнему находятся в чемоданчике, который стоит у меня в спальне. Мы возьмем их с собой, когда будем уезжать отсюда. Мне уже ясно, что здесь возвращать их в банк нельзя: это может привлечь внимание.

– Вы действительно все предвидите.

– Этого не скажешь о записке. Когда я представила, что она у них в руках… Да это же надо головы не иметь, чтобы написать такое…

– Но не могли же вы все предусмотреть.

Дойдя до конца ярко освещенного участка Канал-стрит, они повернули назад и направились к центру города.

– Дьявольски умно придумано! – воскликнул герцог Кройдонский. Он ничего не пил после полудня, поэтому сейчас голос у него был не такой хриплый, как в последние дни. – Дьявольски умно, гениально. Но кто знает, может, все и сойдет.

– Эта женщина лжет, – сказал капитан Йоллес. – Но уличить ее будет крайне трудно, а может, нам и вообще это не удастся. – Он, не переставая, медленно расхаживал по кабинету Питера Макдермотта из угла в угол. Питер и оба полицейских пришли сюда после позорного отступления из президентских апартаментов. Йоллес все расхаживал и рассуждал вслух – двое других молчали.

– Муж может расколоться, – сказал второй детектив. – Если бы нам удалось потолковать с ним наедине.

– На это нет никакой надежды, – покачав головой, заметил Йоллес. – Во-первых, она слишком умна, чтобы дать нам такую возможность. А вовторых, учитывая, что это за персоны, действовать с ними надо очень осторожно – все равно как шагать по яичной скорлупе. – Он посмотрел на Питера. – Да-да, не удивляйтесь, одно дело полиции вести расследование по поводу бедняка и совсем другое – по поводу человека богатого и влиятельного.

Питер кивнул, хотя и весьма равнодушно. Он уже выполнил то, что требовал долг и совесть, а остальное – дело полиции. Однако любопытство побудило его все же спросить:

– А эта записка, которую герцогиня написала в гараж?..

– Будь она в наших руках, – сказал второй полицейский, – было бы за что зацепиться.

– Но разве не достаточно показаний ночного дежурного и Огилви, что такая записка существовала?

– Герцогиня стала бы утверждать, что это подделка, которую состряпал сам Огилви, – ответил Йоллес. И секунду помедлив, добавил: – Говорите, записка была написана на гербовой бумаге. Можно взглянуть, на какой?

Питер вышел из кабинета и, открыв ящик с канцелярскими принадлежностями, взял несколько нужных листков. Это была добротная бумага, бледно-голубая, с водяными знаками и выдавленным на ней названием отеля. Под ним были рельефно оттиснуты слова: «Президентские апартаменты».

– Ишь какая нарядная, – заметил второй детектив.

– Сколько человек имеет к этому доступ? – спросил Йоллес.

– В общем-то несколько человек, – ответил Питер. – Но думаю, что, если кому-нибудь постороннему захотелось бы взять такую бумагу, он без труда мог бы ее получить.

– Значит, моя версия отпадает, – буркнул Моллес.

– Есть, правда, одна возможность найти записку, – сказал вдруг Питер. И сразу оживился при мысли об этом.

– Какая же?

– Я помню, вы задали мне вопрос о том, что делают с мусором, когда его увозят – ну, например, из гаража, и я еще сказал, что тогда уже нет никакой возможности что-либо найти. И я действительно так считал… Мне казалось просто невозможным отыскать какой-то клочок бумаги. Да к тому же и сама по себе записка не представлялась мне такси уж важной.