Полдень XXI век 2003 №4 - Полдень XXI век

— Но как? — удивились маленькие смельчаки. — Если дяденька, к примеру, здоровый? Тогда что с ним делать?

— А вы вот сюда взгляните, — сказал тяжёлый мужчина. — Эта маленькая штучка, я показываю её вам, я называю её комарик. Вот с этой стороны, то, что мелькает, словно рыбная чешуя — это ртутное лезвие, тонкое и острое, как иголка, втыкается, если бросишь любой стороной и с любого расстояния, капелька ртути перекатывается внутри лезвия таким образом, что никакого умения не надо, как ни бросишь, лезвие всегда летит вперёд остриём, против ветра, что очень удобно.

Лезвие смазано сильным обезболивающим составом, не хуже того, что находится на хоботке комара или клеща, то есть воткнуть это можно в любую точку тела и на любую глубину, человек никогда ничего не почувствует и не заметит. Вдобавок, в кровь сразу же вводится состав препятствующий свёртыванию. Внутри маленькой рукояти находится ещё одно вещество, создающее глубокий вакуум, так что, раз попав на тело, эта штука начинает сосать наподобие большого шприца. Сбоку от этого дела наполняется полиэтиленовый мешочек, как раз такой, какой очень хорошо принимают на пунктах для сбора крови. Когда мешок наполняется до конца, он сваливается, как насосавшаяся пиявка. Как видите, всё происходит почти автоматически, очень легко и хорошо.

У мальчиков глаза сразу оживлённо загорелись:

— Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где и мы могли бы достать для себя такую штуку?

— За небольшую, я бы сказал, чисто символическую плату комарик можно приобрести на любом пункте приёма крови, сдатчикам бесплатно, а также у меня.

Скоро все, однако, в городе узнали, что на свалку на пустыре какой-то завод, оказывается, вывалил с грузовика несколько коробок вполне хорошей этой одноразовой продукции, вот тяжёлый мужик и продавал, наверное, недавно найденное.

Картина. По улице города, тяжело ставя ноги, идёт мужчина, плечистый силач, тяжеловес, амбал. Своим недалёким умом он не понимает, не может понять, что это с ним такое, такого никогда не было, он и не пил сегодня ничего, а его ведёт на сторону, как пьяного. Вот ещё немного, и у него засветится радуга перед глазами, от сильной тяжести своего тела он бухнет прямо на асфальт, не в силах даже подставить руки, чтобы уберечь от повреждения нос и губы. Он не знает, но всё это происходит потому, что сзади ему в спину воткнуты через драповое пальто пять или шесть метательных лезвий, и болтаются, разбухая, уже несколько мешков, в них хлюпается, пузырится, переливаясь, тёмная жидкость. За мужчиной в некотором отдалении по обеим сторонам улицы следует группа ребят. Их острые глазки мышино сверкают. Стараясь, чтобы он их только не заметил раньше времени, иначе он догадается обо всём и убьёт, он всё ещё очень здоров, но в то же время нужно следить за ним, чтобы он не ушёл из вида, они только временами поглядывают на мужика, ожидая того, что он в скором времени хряпнется.

Но ребятам тоже сегодня отчего-то нехорошо. Их лихорадит, они кутаются от дождя в свои осенние курточки и длинные пальто с воротниками. Со лба скатываются капли особенного пота, как слёзы, из каких-то глубоких секреторных желез. Каждый из них уже слишком плох, чтобы соображать, что с ним такое особенное делается и по какой причине. Краями глаз они искоса всё время поглядывают друг на друга.

Потому что у каждого из них, в боку или подмышкой, или в каком-нибудь другом малозаметном месте болтается, свисает по одному или по два пузыря. Они слышат за спиной какое-то лёгкое булькание, но не могут его различить — плюм-плюм-плюм — то ли это стучит в ушах, то ли в висках, или отзываются эхом их тяжёлые шаги в одеревеневших мозгах.

Потому что, понатыкав шпенделей в культуриста, как в кита, каждый из ребят в заводке внезапно осознал простую вещь, что он ведь может получить денег значительно больше, и всё только для себя одного, если понатыкает вакуумных шприцов также и в своих бывших товарищей. В результате, каждый хорошо знает, в какое место у другого он воткнул, и с почтительного расстояния следит за результатами своего труда. Но каждому из них невдомёк, что именно болтается в спине у него самого, и догадаться они не могут, потому что к этому моменту уже очень плохо себя чувствуют.

За ними за всеми из-за угла внимательно следит мальчонка где-то от десяти до двенадцати лет. Он, кажется, сам никому ничего не втыкал. Точно так же, никто не втыкал и в него, потому что он никому не нужен, тощий, непохоже на то, чтобы в нём было много крови. Заметив вовремя это интересное занятие более взрослых людей, он решил дальше пронаблюдать, что будет, хотя бы из простого любопытства.

Вот ребята уже устали. Мужчина лежит, а ребята привалились у стены и все оседают ниже. Мальчишка появляется из-за угла и обрывает мешки с ребят, как яблоки урожая. Да они и сами отскакивают-отстреливаются. Ребята на него ещё смотрят, хотя глаза у них угасают, у них у всех сильно понижено кровяное давление, они совсем беспомощны, хотя и что-то понимают, но не могут ничего поделать, просто безмолвно следят, как с них оббирают мешки.

Из-за поворота раздаётся визг тормозов и со скрипом вылетает новая серая Волга. Она останавливается возле мальчика, из неё выходит мужчина в плаще и со шляпой.

— А ну, что ты тут делаешь? — мужчина хватает мальчика и приподнимает ему подбородок.

— Да так, мешки собираю.

Увидев мешки, мужчина сразу же догадывается, что к чему. Не глядя уже на людей, это становится сразу неважным, мужчина нагибается над поребриком мостовой и набивает мешки в мальчиков рюкзак, потом кидает рюкзак на заднее сидение своего автомобиля.

— Всё, — кричит он мальчику, второпях хватаясь за руль.

— Дядь, а дядь, — очень неторопливо спрашивает мальчик.

— Что тебе, — орёт в ответ этот администратор из окошка автомобиля.

— А ты не скажешь моим маме и папе?

— Вот ещё, делать мне больше нечего! — орёт мужик напряжённо.

— Дядь, а дядь?

— Ну?!!!

— А хочешь знать, где мой папа работает? И кем?

— Не морочь голову, пацан, лучше уйди, не стой машине поперёк дороги, я сейчас, ей-Богу, трогаться буду…

— Ты лучше бы немного послушал. Мой папа работает на пункте приёма крови. Вторым санитаром. Он как раз и есть самый главный. Он у них деньги выдаёт. Хочешь узнать, где находится их пункт?

— …?

— А нигде он не находится, дядя, я пошутил. Ну, всё, можешь ехать теперь, я разрешаю.

— Больше так не делай! — орёт дядька, уносясь вдаль на своей Волге.

— Не, не буду, — кричит мальчик ему вслед, одной рукой оправляя на себе рубаху, а сам ехидно смеётся.

Мужчина ведёт нетерпеливо, торопится, хочет поскорее довести, потому что чувствует себя уже очень плохо. Перед глазами у него всё рябит, ветки деревьев, серые верёвки крапающего дождя сливаются в одно целое со струнами фонарных столбов. Их сразу становится трудно отличить друг от друга. По этой причине машину на повороте заносит, и она впиливается водительской стороной в столб. Видно, что шофёр там внутри скорчился и ткнулся лбом в рулевое колесо. Мальчик, не торопясь, подходит и снимает с него ещё два пузатых мешка, крепких и плотных, насосавшихся. Он ещё некоторое мгновение ждёт, покуда мешки окончательно нальются и отскочат. То ли он сам их незаметно воткнул, то ли он видел, что они уже торчали там, когда мужчина нагибался над мостовой, когда он потом тянул время, задавая свои дурацкие вопросы. Мальчик неспешно пихает мешки внутрь своего рюкзака, видно, что торопиться ему некуда, мужчина провожает мешки понимающими глазами, равно как понимает он, что совсем обессилел и сделать ничего не может. Мальчик затягивает верёвку и уходит, волоча за собой за лямки тяжёлый рюкзак по асфальту.