Математик Боя. Жизнь сильнейшего - Blood_and_Tea

Мгновенно догнавший противника, латник вновь занес над ним свое орудие, но на этот раз Сенсома среагировал, выставив свой меч для парирования. Его чакра потекла быстрее, мышцы налились силой, и он, усилием воли, открыл Первые Внутренние Врата!

— Врата Начала, Харинг! — оскалился Сенсома шлему, нависающего над ним мужчины. — Первые Врата!

Взмах меча отбросил усилившегося воина праны, но не нанес повреждений. Опытный солдат сразу понял, что его противник усилился точно так же, как и он. Трубно заревев, легендарный Харинг могучий ступил сразу на вторую ступень Могучего роста!

И Сенсома так же не отставал, войдя во Вторые Врата, и, используя силу Врат Направления, налетел на противника!

Они сражались на невообразимой скорости, обмениваясь ударами невообразимой силы. Прочность их тел и защиты из чакры и доспехов испытывались в невероятном поединке! Сенсома рубил и колол, свободной рукой отбивая атаки палицей, а Харинг размахивал своим орудием, делая в мече, напитанном чакрой, зарубки. Его щит мелькал с невообразимой скоростью, прикрывая его от молниеносных атак Сенсомы клинком.

Сталь звенела о сталь, а опыт сошелся с опытом. Два воина, воспетых в легендах своих миров, мерялись силой, стоя на выжженной земле. Простой физической силы у Харинга было немного больше — его ступени не были сильно качественнее Врат, но на Сенсому и его физическую составляющую чакры непрестанно воздействовала аномалия Иорфа. Однако, Математик Боя все равно теснил превосходящего в силе и не уступающего в опыте противника — он был попросту лучше!

Харинг задействовал весь свой арсенал, сосредоточив атаки на клинке врага. Он бил по нему палицей, жестко парировал поврежденным щитом и даже пару раз врезал коленом, закованным в сталь — весь его фокус был на этом. И такая тактика себя оправдала, в один, решающий, момент Сенсома проткнул-таки поврежденный щит противника своим мечом, но Харинг, ожидавший этого, дернул рукой, из-за чего оружие шиноби, с тихим треском, раскололось надвое!

Быстро отбросив бесполезный щит, Харинг врезал по Сенсоме палицей!

И попал по мгновенно выросшей из земли стеной.

— Ты превосходный воин, Харинг, — донеслось до его ушей из-за спины. — Но этого недостаточно.

Он не успел обернуться — удар Сенсомы отбросил латника почти так же, как совсем недавно удар Харинга отбросил его. И он не терял темпа — Харинг быстро оправился, вскочил, но ничего не успел сделать — перед ним чудовищно быстро вырастала ледяная глыба, целя самым острым концом ему прямо в голову.

Воин праны попытался уклониться, но неожиданные взрывы с правой и левой стороны заставили его замереть и принять удар острия прямо на шлем…

— Книга — бред, книга — бред, книга — бред, — бормотал Ловен, судорожно опустошая очередную коробку вина. — А, Духи, я так вообще напьюсь сегодня?!

— Еще не все! — воскликнул Орочимару, пристально следящий за боем. — Он жив!

И Харинг, действительно, был жив. Более того, в его смутных, из-за поднятой пыли, очертаниях, Сенсома разглядел отличие.

— Стихия Ветра: Великий Порыв!

Воздушная пушка, выстрел которой был направлен прямо на латника, развеяла пыль и пепел и остановилась в ладони воина праны, буквально отбившего ее рукой.

Он оказался… так молод. Брови Сенсомы поползли вверх, и только проверенная годами выдержка помогла ему не уронить челюсть на землю. Прямо перед ним стоял высоченный могучий воин с десятилетиями опыта в жестоких сражениях, но его лицо было лицом восемнадцатилетнего парня!

— Да не может быть! — воскликнул Математик Боя, всматриваясь в противника. — Ты не можешь быть так молод!

— Молод… Воин? — тяжело дыша, спросил «юноша». — Не оскорбляй… мою сотню лет сражений… Сейчас мне сто пятьдесят шесть лет.

— Не верю, мля!.. — донесся до них приглушенный расстоянием возглас Джирайи.

— Магия спасает тело хозяина от старения, — пояснил Харинг. — Возвращает молодость. Пусть назвать воина праны магом — быть невеждой и скорым трупом, суть одна, мы — тоже маги. И как и любые маги, мы выглядим молодо первые две сотни лет нашей жизни. Старение приходит внезапно и мощно. Кто-то ищет способ вернуть себе молодость, кто-то принимает себя таким. Но так ли важно, как я выгляжу, Воин? Разве это имеет какое-то значение? Я вижу это по твоим глазам — ты понимаешь меня. Знаешь ответ. Для таких как мы с тобой важно лишь одно.

— Самое главное — как ты дерешься, — усмехнулся Сенсома. — Прости, если я тебя оскорбил. Ты знаешь, зачем я здесь?

— Ты ищешь Императора и его Страну неба, — кивнул Харинг. — Я знаю это и уважаю тебя, но я не буду тебе помогать. Уж прости, Воин, но я здесь не для этого.

— А если я тебя одолею, что тогда?

— Тогда я умру.

Харинг сделал шаг, и Сенсоме показалось, что земля под ногами задрожала. Еще шаг, и это ощущение сформировалось в четкий факт — воин праны действительно содрогал землю одними своими шагами. Его переход на ступени был невидим и неслышим, если не считать увеличения его роста, но ощущаем он был куда более чем прекрасно.

— Третья ступень, — благоговейно произнес Ловен. — Еще никто и никогда не мог одолеть его в этом режиме.

— Он всех убил? — спросил Джирайя.

— Не всех, — неохотно признал Ловен. — Некоторым удавалось выжить. Все дело в том, что Харинг быстро исчерпывает свою прану в этом режиме. Кое-кто смог заставить его выдохнуться. Но это — не вариант. Я по глазам вижу — Сенсома бегать не станет, даже если будет знать, что так он спасет свою жизнь. Не в этот раз.

— Сила этой Ступени равно примерно Четвертым-Пятым Вратам? — деловито рассчитала Цунаде.

— До Шестых явно не дотягивает, — оценил Орочимару. — И это — без Покрова.

— О чем вы? — не понял Ловен. — Врата… те, что усилили Сенсому? Их… СКОЛЬКО?! ШЕСТЬ?!

— Их Восемь, пьяница, — хлопнул его по плечу Джирайя. — А ведь еще есть Покров, природная чакра, Печать Силы Сотни, Истинное Владение и Призыв. Говорю же — перестань всему удивляться. В этом бою старик и трети своей силы не покажет.

— Третьи Врата: Врата Жизни! — выдохнул Сенсома, усиливаясь. — Исобу, мне нужна твоя помощь.

— Ты лишь зря погибнешь, маленький человек, — голос Треххвостого Биджу, выводящийся наружу, придавливал к земле своей древностью и мощью. — Отступись…

— Не может быть… — прошептал охрипший Ловен. — Автор, твою мать… это же Демон! Он — Демон!

— Только сосуд, — отрезал Орочимару. — А