Достойны ли мы отцов и дедов - Станислав Сергеевич Сергеев

— И никаких вариантов?

— Есть кое-что. Они считают, что наш Рейх был специально взращен западом как таран против России, как в свое время использовали Германию Кайзера для ослабления Российской Империи.

— И чем же это нам поможет?

— Надо попробовать из разряда врагов перейти в разряд инструмента.

— В каком плане? Я что-то вас не понимаю, адмирал.

— Виновники те, кто нас натравил на Советский Союз, а мы всего лишь винтовка, которую направили и нажали спусковой крючок. Какие претензии к винтовке?

Гейдрих усмехнулся.

— Хотите им подставить наших промышленников, которые изначально всегда были в сговоре с финансово-промышленными кругами запада?

— Да, только так.

— Надо подумать.

— Надо, Рейнхард, надо.

Он промолчал, что как бы не повернулась судьба, русские все равно не пощадят ни Гиммлера, ни Гейдриха, слишком уже те активно и изобретательно усердствовали убивая русских. Такое никто не забудет и не простит.

ЭПИЛОГ

Мир 1914-го года

17 ноября

Окрестности Берлина

Высокий грузный человек в расстегнутой генеральской шинели стоял на обочине дороги и смотрел как в лесу среди деревьев с уже опавшей листвой скрывается его провожатый, экипированный в непривычную здесь пятнистую форму, шлем и пуленепробиваемую кирасу, уже легендарный полковник Дегтярев, лучший друг и правая рука генерала Оргулова. Неслышно, как призраки, скрылись и его бойцы, так же экипированные молчаливые головорезы, прикрывающие своего командира и способные за несколько секунд уничтожить целый взвод германских солдат. Страшный враг. Спокойный, уверенный в своих силах, наделенный огромной мощью и, что немаловажно, звериной тягой к жизни, если можно так сказать про элитных воинов, имеющих огромный опыт войн в разных мирах мироздания. Они будут из последних сил цепляться за жизнь, но даже умирая, постараются нанести своему противнику максимальный урон. Сейчас же это одни из самых опасных противников Германии, но есть шанс, маленький шанс и он находится в папке, которую он генерал Пауль фон Гинденбург должен донести и представить Кайзеру.

Уже была глубокая осень и холод основательно пробирал даже через подбитую мехом генеральскую шинель. Низкие серые тучи, скорее всего предвестники снега, навивали тоску и неприятные мысли о будущем. Генерал глубоко вздохнул и неспешно пошел по дороге, с удовольствием вдыхая чистый свежий морозный утренний воздух. Он так шел около часа, даже немного запыхался, пока не поравнялся с первыми домиками пригорода Берлина и явственно почувствовал тот характерный запах, когда при наступлении холодов начинают топить печи и углем, и дровами. Идущие рано утром на работу люди с интересом рассматривали невиданное зрелище — целый генерал шел просто пешком, всем своим видом показывая нечеловеческое раздражение от такой вот ситуации.

Мимо него проскочило авто с обозначением такси и, обдав выхлопом, скрылось за поворотом, а Гинденбург про себя возмущался, что водитель не соизволил остановиться возле высокопоставленного генерала и помочь ему быстрее выполнить его миссию.

Но не прошло и минуты, а на улице опять послышался шум двигателя и возле Гинденбурга затормозило все то же такси, привычный и надежный BENZ, и услужливый водитель, выскочивший как пробка из бутылки, подбежал и став по стойке смирно, затараторил с сильным баварским акцентом, что наконец-то нашел кого искал, и что ему заплатили очень крупную сумму, чтобы он встретил здесь генерала, очень похожего на генерала Гинденбурга и отвез его к королевскому дворцу на острове Шпрееинзель. Поедая глазами такого известного человек, юркий пройдоха, с показательной грустью разглагольствовал о том, как долго он колесил по району, выискивая человека в генеральском мундире, а сам и предположить не мог что будет везти такого большого и важного человека.

Генерал невесело усмехнулся, пришельцы и здесь не теряют контроль над ситуацией и направляют все происходящее в нужное им русло, да и просто показывают, что даже в сердце Германии — Берлине, делают что хотят. Гинденбург про себя подумал, что не удивился бы, если б за ним незримо шли бы бойцы тайной службы Новороссии и охраняли от случайных прохожих с дурными намерениями или любителей легкой наживы, хотя именное оружие ему вернули.

Он кряхтя залез в машину, через услужливо открытую водителем дверь и до самого королевского дворца молчал, рассматривая виды такого родного Берлина, прокручивая в голове историю последних событий и план будущего разговора с кайзером. Именно сейчас на нем, на генерале Гинденбурге лежит огромная ответственность — спасти Германию.

Когда такси достигло конечного пункта и дальше проезд был перекрыт стационарным постом охраны, генерал, вылез в опять услужливо открытую баварцем-таксистом дверь и полез в карман, где у него была какая-то денежная мелочь. Но к его удивлению таксист отрицательно замахал головой и уже на чистом немецком, с ярко выраженным берлинским произношением и легкой улыбкой на лице проговорил:

— Не стоит, гер генерал, за все заплачено, вы главное, выполните свою миссию, ради которой вас оставили в живых. Я думаю, когда его Императорское величество кайзер Вильгельм будет вам рассказывать свежие новости, вы узнаете, как ваши подчиненные отличились и как были за это наказаны, — под конец фразы в голосе таксиста, который, как оказывается все это время мастерски играл свою роль, прорезались стальные нотки. Генерал очень внимательно посмотрел ему в глаза и увидел такого же безжалостного хищника, как и те, что ходят в пятнистой форме. И это здесь, в центре Берлина прямо возле королевского дворца!

Гинденбургу ничего не оставалось, как просто кивнуть и ничего не говоря, прихватив заветную папку, пойти к караульным, которые узнав одного из видных генералов Германии встали по стойке смирно, а старший караула подбежал и начал представляться.

Повернув голову, генерал с грустью смотрел как отъезжает такси и скрывается за большим домом. Можно было бы поднять шум, но сейчас на кону не мелкая месть, а нечто большее.

Его опознали, видимо сразу известили кайзера и наверно поэтому без всяких проволочек провели к в кабинет, где кайзер предпочитал вести личные разговоры тет-а-тет, хотя папку изъяли и не изучая документы, тщательно проверили, причем руки у всех были в гуттаперчевых перчатках. Гинденбург удивленно поднял кустистые седые брови — какое-то странное нововведение.

И вот он сидит перед кайзером, и они внимательно смотрят друг на друга. Пауза продлилась больше чем надо и наконец кайзер проговорил, хотя в голосе явно были слышны нотки напряжения и растерянности.

— Пауль я очень рад вас видеть живым, но здесь, сейчас, в Берлине, когда буквально все газеты Европы трубят про захват русскими в