Новенькая для мажора - Елена Чикина

А мысли о нем мне могли причинить только новую боль.

***

Руслан

―Ясно. Спасибо, что сообщили, ―произнес перед тем, как нажать на отбой.

Девушке сделали операцию на почках, и через пару недель ‒ через несколько дней, если не будет никаких осложнений, ее должны были выписать. Прекрасно.

Она не умерла, а значит…

Значит, у меня были все шансы заставить ее пожалеть об этом.

Шлюха, раздвинувшая ноги под этим выродком, позволившая ему трогать свое тело…

Провел по разгоряченному лицу дрожащими руками.

Все эти дни я горел в адском пекле. Ходил из угла в угол, как дикий зверь, посаженный в тесную клетку. Непроницаемая тьма, абсолютная чернота, завладевшая моей душой, мучительно искала выход, но не находила. Но она его найдет. О, найдет, я в этом не сомневался.

Ее лицо все еще стояло перед моими глазами. И все, все, чего мне хотелось, это заставить его искривиться от боли. Одержимость никуда не исчезла. Не могла исчезнуть. Но она переродилась, как опухоль. Пустила метастазы по всему моему телу.

И я чувствовал, как гнию изнутри. Превращаюсь в живого мертвеца без души и сердца. В социопата, способного сделать с той, которую любил, самые ужасные и жестокие вещи.

Еще несколько дней, любимая…

Еще несколько дней, и ты узнаешь, что бывает с теми, кто предает Руслана Орлова.

Грязная потаскуха, ты станешь пылью под моими ногами…

―Слышал, твоя девушка все-таки выкарабкалась. Представляю, как ты счастлив!

Медленно обернувшись, смерил взглядом человека, не побоявшегося со мной заговорить. Да, в смелости ему точно не откажешь. Он не знает, что я точно таким же образом недавно убил по неосторожности, но о собственных былых травмах и переломах вряд ли забыл. Рассчитывает на мое слово, данное отцу, как обычно. Слово отцу для меня ‒ это все. Но ублюдок играет с огнем, и прекрасно это знает. Видимо, ловит с этого кайф.

Раз за разом бросает мне в лицо, что мои правила на него не распространяются. Хочет показать, мол, «Вот что я делаю, вот что говорю, а ты и пальцем меня тронуть не смеешь». И чем большее оскорбление он мне безнаказанно наносит, тем более крутым, сильным и смелым себя чувствует. И его последнее оскорбление не сравнится ни с одним другим…

Но наверное, я должен был быть ему благодарен, ведь Аверин снова, как и три года назад, показал мне, что, как бы, по-моему, хорошо я ни знал человека, доверять ему все равно нельзя.

―Я был уверен, что ты ее убьешь, но, наверное, и ты тоже не надеялся, что она выживет. Спустил девушку с лестницы ‒ оригинально. Думал, снова начнешь кулаками махать. Ты ведь знаешь, братишка, что по тебе давно зона плачет? Или твой боди-арт это как раз такая подготовка? Для куполов-то место оставил?

―Закончил? ―произнес без выражения.

Слово отцу для меня значит слишком много, чтобы я нарушил его. Наказание пугает, но не настолько, чтобы терпеть выходки этой мрази.

Отойдя от окна, прошел, было мимо него, но тут он снова заговорил:

―Сводная сестричка была сладкой, но твоя девочка еще слаще. А-ри-ша… ―медленно выговорил словно бы с нежностью. ―Или, как ты ее называл… Птичка?

Его слова на секунду заставили меня оцепенеть. В ушах запульсировала кровь. Перед глазами замерцало черно-красное зарево.

Остановился. Сделал короткий выдох.

―Было нелегко ее уломать, ―в его голосе слышалась усмешка, ―пришлось показать ей видео с твоего авторегистратора… то, где ты убиваешь Кирилла Хазарова из школы «Вэритас», ―сделал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. ―Пришлось пригрозить, что иначе я опубликую его в интернете.

Повернулся к нему. Посмотрел на него.

Не может быть…

―Бедная девочка так испугалась, что ты попадешь в тюрьму, ―с улыбкой смотрел мне в глаза. ―Так хотела тебя защитить! Скажи, братишка… каково это ‒ понять, что ты спустил с лестницы самоотверженного ангела?

Ладони покрыл холодный пот; тело опалило ледяным беспощадным ужасом. Он лжет, это не может быть правдой. Просто хочет причинить мне боль! Но все же…

Ариша, ее последними словами было что-то про видео, что он ее заставил. Она пыталась сказать мне…

А я не послушал.

На мгновение мне показалось, будто из под моих ног ушла земля. И ее образ, который я, я сам минуту назад смешивал с грязью, вдруг сменился в моем сознании чистым лицом девушки… моей любимой девушки, не сделавшей ничего плохого. В ушах прозвучали слезы в ее голосе, когда она бежала за мной, пыталась остановить… а потом оступилась и полетела вниз.

Она чуть не умерла.

Моя Птичка чуть не умерла.

Сердце пронзила мука, равной которой я еще не знал.

Испуганные глаза Арины, ее изломанное тело, они стояли перед моим внутренним взором, и я горел. Горел. Не мог это вынести!

―Твоя Ариша плакала. Когда мы делали это, она плакала, ―Аверин впивался взглядом в мое лицо, ловя каждое его выражение.

Мое тело среагировало быстрее разума.

Кулак врезался в его живот, и он согнулся пополам. Врезался в скулу, и его голова запрокинулась.

Тот, кто был виновен во всем, тот, кто причинил ей боль…

Удар следовал за ударом, и мои руки покрылись его кровью. И с каждым из них мое тело словно очищалось от какого-то страшного яда.

«Остановись», вдруг шепнул в моей голове тихий нежный девичий голос.

Я хотел добить его. Всей душой хотел уничтожить подонка, посмевшего сотворить такое с ней. Но мои руки перестали врезаться в его тело так же, сами собой.

Ведь она бы этого не хотела…

Чистая, добрая, искренняя. Она так и не сумела сказать мне тех трех важных слов, и теперь я ее понял.

Понял через боль, через муки совести, которые мне было не по силам выдержать.

«Бедная девочка так испугалась, что ты попадешь в тюрьму! Так хотела тебя защитить»…