Кто не спрятался, я не виноват…(СИ) - "Изменяя_реальность"

— Нет. Друзей нет, — сокрушенно согласился Роберт.

Этот мелкий поганец был прав: ни друзей, ни помощников. Никого. Есть только союзник, на которого опасно полагаться, а потому лучше всегда быть настороже. Один против целого мира, и дай бог, если этот чертов мир не обрушится на Сару, если она еще жива, и на Саманту, если у той хватит ума спрятаться ото всех.

— Абдал, я стою перед тобой, никуда не убегаю, как видишь. Давай не тяни резину, пусти уже пулю мне в лоб, и езжай домой. На том и разойдемся.

— Тебе даже не интересно, что с твоей дочерью?

— Если всё, что ты говоришь — правда, ее уже давно нет в живых, — с трудом вытолкнув из себя страшные слова, отозвался он. Сердце в груди больно кольнуло. — И мне, собственно, нет смысла оставаться в живых самому, как и оставлять в живых тебя.

— Какая самонадеянность. Даже на пороге смерти ты пытаешься сопротивляться, — рассмеялся Абдал, глядя в светлые, звериные глаза противника.

В них было пусто: ни страха, ни ненависти. Это задело курда, ведь он хотел видеть своего врага сломленным, испуганным и загнанным в угол, но никак не равнодушным к своей участи. Победа такой ценой была сродни поражению, и это заставляло Абдала злиться.

— Ну, а как же месть? Неужели не хочется отомстить своему дружку за предательство?

— А что я могу один против пятерых вооруженных и подготовленных наемников? Только быстро сдохнуть им на потеху под звуки выстрелов. Так уж какая разница — тут или там?

— Я думал, что ты будешь сопротивляться. Надеялся на это, — зло бросил Абдал, оттолкнув носком мягкой туфли пистолет. «Глок» с грохотом отлетел на кучку щебня, покрываясь сероватой пылью. Роберт с сожалением проводил оружие взглядом. — А теперь просто отрежу тебе башку, хоть и мечтал посчитаться с тобой за всё. Иди в ангар, сучье отродье.

Холодное и жесткое дуло автомата ткнулось Таннеру в грудь, заставляя сделать несколько шагов назад, в глубину навеса. Сквозь его изъеденную ржавчиной крышу пробивались косые лучи солнца. Роберт хмыкнул, глядя, как золотистые частицы пыли кружатся в потоке света, заворачиваясь в тугие спирали и волны все медленнее и медленнее.

— Пользуясь случаем, передам привет твоим братишкам. Кстати, Джаббара грохнул не я. О’Коннел поимел не только меня, но и тебя: ты выполняешь сейчас всю грязную работу, в то время, как он ничем не рискует. Угадаешь, кто завалил шакаленка, и я, быть может, подскажу, где искать…

— Сука! Ты тянешь время! — зло зашипел Абдал, еле заметно дрогнув.

Роберт скорее почувствовал чем увидел, как Хасан, словно песчаная гадюка, метнулся к охраннику и в секунду обезвредил его, свернув шею. Огромные мускулистые ручищи шиита действовали с молниеносной скоростью, которую сложно было предположить в этом с виду неповоротливом человеке.

— Для чего? Оно мне не поможет. Хасан тоже. Я с тобой один на один… — без малейшей тени на лице, продолжил уводить Абдала вглубь уже начавшегося ангара, Роберт. — У меня вот теперь даже пистолета нет. И нож где-то проебал… Так что терять-то уже нечего, кроме собственных потрохов.

Разведя в извиняющемся жесте руки, Роберт замер на пороге огромных, для грузового транспорта, ворот. Прямо за его спиной была смотровая яма, перед ним — боевик с автоматом, настроенный непременно убить его. Выбор был невелик и очевиден.

Абдал, не заметив потерю своего бойца — спасибо за это Хасану, — повел головой.

— На колени, собачий сын! Я поклялся привезти твою башку в качестве трофея! И сейчас ты сдохнешь…

— Не слишком ли много ты болтаешь. Режь давай уже… — фыркнул Роберт, действительно опускаясь на колени, и заводя руки за голову.

Абдал, злорадствуя, вынул из ножен на груди огромный, с зазубренной спинкой на манер пилы-серрейтора{?}[Нож-серрейтор* — Серре́йторное лезвие (серре́йтор)(от англ. serrated — «зазубренный») — тип заточки ножа либо другого режущего инструмента с волнистой или пилообразной формой режущей кромки. В отличие от пилы зубья серрейтора находятся в одной плоскости (нет разводки), и при использовании такого лезвия не образуются опилки. Сходство с пилой у серрейторного лезвия — чисто внешнее.], нож. Для того, чтобы отрезать таким дурацким ножом голову, придется постараться, подумал Роберт. Как только Абдал перекинул автомат за спину, и в один шаг оказался позади Таннера, тот весь напрягся, подобрался подобно пружине перед спуском. Секунды знакомо стали растягиваться в бесконечность — тренированный организм входил в адреналиновый шторм, разгоняя все рефлексы, все чувства до космических скоростей: все подчинено только идее выживания в условиях смертельной опасности. Стук сердца замедлился настолько, что при желании между его ударами можно было произнести любую скороговорку на бис. Время остановилось вместе с ударом сердца…

… Узкая ладонь курда ложится на жесткие грязные волосы, пытаясь ухватить голову противника поудобнее. Запрокидывает для проникновения ножа. Руки Таннера, сложенные на затылке, перехватывают Абдала за запястья. Крепкие жесткие пальцы смыкаются не хуже стальных наручников. Выворачивают запястья в сторону, и рывком тянут вперед, лишая равновесия. Абдал летит через голову стоящего в пыли на коленях Таннера. Нож со звоном отлетает на несколько метров в сторону. В следующую секунду сам Таннер падает на курда сверху, подминает своим телом. Вжимает его всем весом в пыль и бетонную крошку. Жесткие пальцы смыкаются на горле. Автомат больно вонзается в спину, но сейчас уже не до комфорта: Абдал изо всех сил колотит рукой куда придётся — в руки, крепко сжимающие его, в бока, в голову. Таннер словно не чувствуя наносимых ударов, подобно удаву все сжимает и сжимает хватку. Абдал делает последнее усилие, пинаясь и брыкаясь… Ему бы только выбраться из-под этой туши… Удар за ударом, наконец, ему удаётся найти брешь в броне противника, и на последнем вдохе он наносит ощутимый пинок коленом по бедру американца. Несколько ударов попадают точно в цель, заставляя только-только сросшуюся рану лопнуть, и брызнуть во все стороны кровью. Таннер шипит, словно раскалённая сковорода, ослабляя хватку. Этого достаточно, чтобы нащупать в нагрудном кармане-клапане небольшой нож. Абдал, выхватив его, наносит полосующий удар по руке, сжимающей его горло. Противник, вскрикивая, разжимает хватку…

Роберт, отдернув руку, отпустил противника. Этого оказалось достаточно, чтобы возня переросла в самую настоящую потасовку. Абдал, несмотря на довольно тщедушный вид, смог хоть ненадолго, но отбиться от Таннера, и вывернувшись из-под него, принялся отпихиваться ногами. В какой-то момент он попытался вытащить из-под себя автомат, все ещё лежа на спине и брыкаясь. Стоя на коленях, Роберт ухватил его за ногу чуть выше щиколотки и подтащив к себе, всадил кулак прямо под левую руку все еще барахтающегося в пыли курда. Тот на миг присмирел, парализованный разлившейся по телу болью: легкие схлопнулись в спазме, заставляя забыть про оружие. Секунды вновь сжались до привычного бега, обрушивая на дерущихся в пыли и мусоре мужчин звуки окружающего мира. Роберт поднялся с колен, и схватив Абдала за болтающийся на спине автомат, поволок брыкающегося парня в направлении ножа. Ремень, на котором был закреплен АК-12 передавил поменявшемуся местами с Таннером Абдалу горло, заставляя и без того лишенное кислорода тело конвульсивно дергаться. Абдал болтался на ремне, словно щенок в ошейнике, еле слышно всхлипывая. Никак он не ожидал в мгновение ока оказаться в таком положении.

— Хреновый нож, Абдал. Долгая и мучительно смерть будет, — прошипел Роберт, поднимая не сопротивляющегося курда за шиворот. Парень затравленно искал глазами спасения. Роберт прижал длинную спинку ножа с серрейтором к горлу враз присмиревшего противника.

— Прош…

Абдал не успел договорить. Остаток фразы утонул в бульканьи, с которым зазубренное толстое лезвие разорвало кожу и мышцы, прогрызая себе путь к гортани и артериям. Кровь брызнула в разные стороны, попав самому Таннеру в лицо, заливая руки и одежду. Руки Абдала инстинктивно взметнулись к разорванной глотке, царапая ногтями грязную кожу, пытаясь остановить хлынувшую кровь. Еще одним медленным движением Роберт вернул нож в исходное положение, допилив им мягкие ткани до кости. Отпустив обмякшего Абдала, он внимательно посмотрел в еще полные сознания глаза мужчины. В них читалось недоумение и разочарование. Перекошенный рот еще пытался ловить воздух, перебирая стремительно бледнеющими губами. Руки конвульсивно скребли землю, ища что-то, ноги несколько раз дернулись. Разорванная серрейтором гортань шипела, всасывая через разрывы воздух пополам с кровью. Она пузырилась, выталкиваемая судорожными вдохами.